В конце концов она решила начертать на кожаных мешочках раскаленными палочками маленькие фигурки. Человек с головной болью удался ей довольно легко, человек с болью в животе – тоже. Но понятно ли будет, что у лежащей на земле фигурки с шаровой молнией надо лбом и запястьями – жар?

Что может случиться, если они ошибутся? Надо поговорить с Аней.

И вот они начали взбираться вверх по горе: мужчина с тяжелой ношей на спине, Ева с ребенком на руках, что мешало удерживать равновесие и правильно выбирать дорогу. Однажды она даже чуть не оступилась и поэтому вынуждена была устроить малыша на спине, отчего он забеспокоился и почувствовал себя неуютно.

Отдыхали они часто – им потребовалось несколько трудных часов, чтобы добраться до ложбины, отдышаться и утолить жажду. И все же между ними снова возникло доверие, когда она спросила:

– Ты помнишь, ведь именно здесь мы дали цветам имена?

– Да. – Сейчас улыбка мужчины была полна Света и далека от греха.

«Нам надо как-нибудь вместе сходить в рай, – подумала женщина. – Быть может, такое паломничество освободило бы его и вернуло бы ему радость».

Когда они наконец добрались до равнины, их ждал сюрприз. Они увидели там Каина с девушкой и рядом несколько ослов, готовых к дальнейшему путешествию.

Одного лишь взгляда хватило Еве, чтобы послать, как и однажды в лиственных лесах, сигнал другой женщине: я твоя сестра…

На этот раз сигнал был принят, молодые глаза послали ответ: я твоя дочь.

Долго стояли они и смотрели друг на друга, зная, что им придется разделить многое: радость и труд, родовые схватки и боль, заботу и огорчения. Наконец Ева подошла к девочке, протянула ей обе руки и прикоснулась лбом к ее лбу.

Здороваясь с сыном, Ева увидела гордость и радость в его глазах. Теперь она посмотрела на девочку взглядом со стороны. Да, она красивая, умная и стройная. Она правильно поймет этого странного мальчика и разделит его судьбу.

Девушку звали Лета. Позавтракали они все вместе хлебом, принесенным Евой, мясом и вином, принесенными Летой.

Потом Ева накормила Сифа, а Лета взяла его в свои нежные и сильные руки. После этого они отправились к стойбищу, где были встречены с великими почестями.

Свадьба получилась великолепной: все что стойбище могло предложить, стояло на столе в самом большом шатре. Много было сказано, много спето, много поднято поздравительных тостов за молодых.

Каин держался очень прямо и напряженно – с достоинством и благородством, решила Ева и почувствовала гордость: ее мальчик удостоился многих восхищенных женских взглядов.

Наконец певец Эмера спел песню о царской дочери и диком народе. Теперь песня имела новый конец, повествующий о том, как дочь северной царицы бежала от Сатаны и как обольстительно прекрасна была та, что увела с собой ученика шамана. Но, увидев, что Адам нахмурился, Ева подумала: «Пусть, это его дело! – И еще, удивленная, как и в прошлый раз: – Вот как поступают мужчины, слова их красивы, но далеки от истины».

Однако самым лучшим моментом праздника была встреча с Аней, благословенной Аней. Какое торжество радости испытала она, услышав:

– Лета – моя младшенькая, поздняя, рожая ее, я искушала свою судьбу.

– Значит, мы теперь родня, – громко рассмеялась Ева.

– Да, теперь мы будем петь вместе нашим внукам.

Так сидели они, держась за руки.

– Твой мальчик добрый? – спросила Аня.

– Очень. – В голосе Евы звучали сила и уверенность.

– Мне страшно за девочку, понимаешь? Она очень странный ребенок, мягкая и твердая одновременно.

– Так моя мама говорила обо мне.

Обе засмеялись.

– У него будет много жен?

Ева удивилась, едва не вскочив:

– Много жен? Ты что, с ума сошла?

– Здешние мужчины поступают именно так, – пояснила Аня. – Я старшая жена Эмера, и всякий раз, когда он брал новую, мне было непросто. Мне бы очень хотелось оградить Лету от подобной судьбы.

– У нас мужчина берет себе лишь одну жену, – объяснила Ева. – Пока я буду жива, я прослежу, чтобы так и оставалось.

– У нас лишь один Бог, – с жаром говорил Адам Эмеру, сидя за длинным столом в последний вечер.

Но Эмер, уже выпивший много вина, упрямился, обращаясь к Еве:

– Ты царская дочь, ты же умеешь и слушать, и обращаться с просьбой к богу реки, к богу равнины, к Солнцу и к Луне.

Ева почувствовала страх Адама, вспомнила разговор на горе о связях с внешними силами, и внезапно озарение пронзило ее.

– Нет, – ответила она. – Есть только один Бог, но он находится и в водах реки, и в травах равнин, в свете солнца и в свете звезд.

Наступила долгая тишина. Потом возник голос Эмера, уже протрезвевший:

– Как ты называешь его, женщина?

– Я называю его «Аз есмь», – ответила Ева, не понимая, откуда эти слова пришли к ней.

Никогда возвращение домой не было таким легким. Радовало то, что семья увеличилась, что им так хорошо вместе, что не стихает разговор, хотя в основном говорили между собой женщины.

Радовали и два осла, подаренные новыми родственниками.

Ева наслаждалась прогулкой верхом, уверенным шагом животных. Подумать только – передвигаться можно и вот так, не тратя собственных сил. Когда они добрались до звериной тропы и стали подниматься в гору, ее удивило, что осел покрупнее, на котором она ехала вместе с Сифом, продолжал легко карабкаться по круче. Сама же Ева, боясь свалиться, крепко вцепилась в гриву животного. Но осел мерно двигался вперед.

Остальные взбирались пешком, а всю поклажу тащил осел поменьше: большие мешки с одеждой Леты, подушки, одеяла и небольшой ткацкий станок – куда более хитроумный, чем у Евы дома.

– Теперь ты научишь меня ткать рисунки, – сказала Ева, вспомнив красивые покрывала и юбки на стойбище.

Лета горделиво кивнула. На этот раз им не пришлось останавливаться до самой верхней ложбины. А там настал черед Леты восхищаться открывшимся видом. Долго стояли они, захваченные красотой необъятных просторов и блеском реки, вольно текущей в долине.

– Я не знала, что мир так велик, – сказала Лета, и Каин, не сводивший с нее взгляда, рассмеялся и обнял ее.

Когда они собрались двигаться дальше, Ева сказала сыну:

– Я хочу, чтобы вы взяли ослов и ехали вперед одни, а мы с Адамом потихоньку пойдем пешком за вами следом.

В ответ она встретила благодарный взгляд Каина и понимающую улыбку Леты, догадавшейся, что это был подарок ей от Евы, хотевшей, чтобы она освоилась со своим новым домом наедине с мужем.

И Адам просветлел, чувствуя потребность побыть наедине с женой. Он еще не привык к невестке, ему трудно было выдерживать любопытные взгляды юных глаз Леты, исподтишка наблюдавшей за ним.

«Она догадывается, что между обоими мужчинами есть что-то непроясненное, – думала Ева. – Ну да ладно, понемногу справится и с этим. Если удастся. Это не мое дело».

И все же морщинка беспокойства залегла на ее переносице, когда она провожала глазами молодых, ехавших верхом по ложбине. Сможет ли мальчик рассказать жене, как умер брат? Возникнет ли полное доверие между ними, если он промолчит?

«Это не мое дело, – подумала она снова, решительно отбросив озабоченность и наслаждаясь текущей минутой. – Как хорошо, что я прибрала их новый дом», – вспомнила она и представила себе новые одеяла, положенные ею на скамьи, подушки из пушицы на кровати в комнате, свежую душистую листву в горшке у нового очага.

Лета должна почувствовать свою желанность. К вечеру, когда Адам и Ева с Сифом за спиной добрались домой, в косых лучах солнца Ева увидела золотое хлебное поле, озеро и грядки с овощами и лекарственными травами, обильные плоды на яблонях, – и она испытала гордость.

Здесь все добротно, и Лета, конечно же, должна почувствовать, что удачно вышла замуж.

В радости девочки тоже нельзя было ошибиться, хотя некоторый страх еще не покинул ее.