— Видимо, вы не знаете меня так хорошо, как вам кажется.

— Видимо, — согласился он. Он наклонился вперед и показал на дверь. Когда он заговорил снова, его голос был мягким и только слегка дразнящим. — Тогда идите и расскажите ему. Интересно было бы увидеть, как он отреагирует, узнав о вашем предосудительном поведении.

— Прошу прощения?

Ее тон был таким резким, что можно было разрезать стекло.

— Вы согласились выполнять мои приказы. — Он снова откинулся на спинку стула. — Вы нарушили свое слово.

Кейт медленно вдохнула через нос, пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями, вызванными этим оскорблением. Коулы никогда не нарушали данное слово. Это было делом чести для каждого члена семьи. Обвинение в том, что она опорочила честь семьи, не только привело ее в бешенство, но и больно ранило.

Она заговорила, только когда удостоверилась, что голос ее будет звучать уверенно, а не сбивчиво и слезливо:

— В отличие от вас, мой брат знает меня слишком хорошо, чтобы усомниться в моей порядочности. Если бы вы дали мне возможность объяснить, вместо того чтобы поторопиться предположить худшее, вы бы знали, что мне нужны были только пояснения к вашему приказу, и я вовсе не пыталась найти предлог, чтобы нарушить обещание.

Его темные глаза остановились на ее лице:

— Вы не собирались нарушить свое слово?

— Я всегда держу слова. — Она развернулась на каблуках и, направившись к двери, пустила на прощание парфянскую стрелу через плечо. — И я даю слово, что Уит не будет клеветать…

— Я приказываю вам не сообщать брату о вашем участии.

Она остановилась на полпути, но не повернулась. Она не могла. Она просто не могла смотреть на этого мужчину… поскольку боялась причинить ему физический вред.

— Не сегодня, Кейт.

Его голос смягчился, что только разожгло ее ярость. Нет ничего более раздражающего, чем, разъярившись, видеть, что объект этой ярости остается спокойным и собранным.

— Вы в гневе, — продолжил он. — Кажется, у вас есть право…

Она повернулась и увидела, что он встал со стула и заложил руки за спину.

— У меня есть полное право, — отрезала она.

— Как бы то ни было, я приказываю вам подождать сутки, прежде чем принимать решение, о котором вы можете пожалеть.

Ей стоило неимоверных усилий не сказать ему, что она будет говорить с Уитом тогда, когда пожелает, а он со своими приказами пусть идет к черту. Но тем самым она докажет, что он прав. Чуть не лопнув от ярости, она снова развернулась, дошла до двери и оглянулась:

— Не забудьте послать лакея за мистером Потсботтомом.

Хантер не стал искать лакея. В нем еще кипел гнев, когда он незаметно следовал за Кейт на некотором расстоянии, чтобы убедиться, что она в целости и сохранности вернулась в свою комнату. После этого он пошел прямо в музыкальную комнату, где обнаружил Потсботтома, который храпел на том же самом месте, где он его оставил.

Хантер пнул его ногой:

— Вставай!

В ответ на это раздалось лишь громкое бульканье. Тогда Хантер подошел к вазе со свежесрезанными цветами и взял ее, чтобы вылить содержимое на голову лежащего парня.

Потсботтом резко дернулся и стал молотить руками, будто отбиваясь от нападавшего:

— Что такое? Что такое?

— Мы проснулись наконец?

Мистер Потсботтом посмотрел на него широко раскрытыми глазами:

— Что такое?

«Проснулся, но не протрезвел», — решил Хантер.

— Вставай. Мы идем в конюшню.

Мистеру Потсботтому нужна была помощь, чтобы выполнить эту команду, и Хантер, рывком поставив молодого человека на ноги, поволок его к двери. При обычных обстоятельствах путь до конюшни занял бы меньше минуты, но с мистером Потсботтомом, который то и дело спотыкался, шатался и падал — бормоча при этом полную чушь, — Хантеру только через пять минут удалось войти туда, после чего он подтолкнул мистера Потсботтома к стенке ближайшего стойла.

Сначала он хотел ударить его справа по носу, потом слева в челюсть, потом нанести сильный удар в живот, а потом… Ну, он просто хотел избить этого мужчину до бессознательного состояния.

К сожалению, человек не может отвечать на вопросы в бессознательном состоянии. Пока Хантер обдумывал свои ограниченные возможности, мистер Потсботтом промямлил что-то о небесах, а возможно, о весах, и его глаза начали закатываться.

Хантер снова толкнул его:

— Потсботтом, не засыпай!

— Что?

Уже лучше!

— У меня есть к тебе пара вопросов. Давай начнем с того, почему ты думал, что леди Кейт оценит твое внимание?

— Леди Кейт? — Мистер Потсботтом закрыл глаза и застонал. — Ошибка… Ужасная… Мне жаль… — Его голова начала клониться на бок, а когда Хантер хорошенько встряхнул его, резко мотнулась назад. — Не хотел… испугать ее… Я бы никогда…

— Ты это сделал.

— Ужасно… Сказала, что она жаждет поцелуя… Она сказала… — Он моргнул и огляделся. — Мы в конюшне?

— Леди Кейт сказала, что жаждет поцелуя?

Хантер не поверил этому ни на секунду.

— А?

Хантер заскрипел зубами:

— Леди Кейт попросила тебя поцеловать ее?

— Нет… Нет, не думаю, что она хотела… Наверное, я испугал ее… Не хотел… Я бы никогда… — Его лицо внезапно приобрело зеленоватый оттенок. — Сейчас стошнит…

Хантер отпустил его и отошел в сторону. Мистер Потсботтом прошел, пошатываясь, несколько шагов и согнулся по полам, очевидно, чтобы из него вылилось содержимое желудка. Но вместо того чтобы избавить организм от отравы, он продолжал медленно наклоняться вперед, пока наконец не упал на землю лицом вниз.

Хантер скривил губы от отвращения и подумал, стоит ли снова ставить этого непротрезвевшего пьяницу на ноги. Вряд ли. Из того, что он знал о мистере Потсботтоме, и из того немногого — совсем немногого, — что пьяный дурак смог прояснить, было очевидно, что молодой человек был пьян, неуклюж и туп, когда домогался Кейт, но он не собирался вредить ей.

Он поговорит с ним в Лондоне, когда он будет в трезвом виде, о его выходке. И чтобы удостовериться, что он будет держать язык за зубами.

Мистер Потсботтом фыркнул, издал булькающий звук и захрапел.

— Только портит воздух, — проворчал Хантер.

Над его головой послышался тихий смех, и когда он посмотрел вверх, то увидел большие карие глаза на детском личике, выглядывающем из-за охапок сена, — наверху был сеновал. Хантер наклонил голову, соглашаясь с такой реакцией:

—Добрый вечер, парень. У тебя есть имя?

— Симон, сэр.

—Хорошо, Симон. — Он вытащил несколько монет и поднял одну, чтобы конюх увидел. — Хочешь заработать?

Мальчик выбрался из сена и сел на корточки на краю сеновала. Ему, по меньшей мере, двенадцать лет, предположил Хантер. Достаточно взрослый, чтобы все понимать. Он бросил ему монету:

— Скажи мистеру Потсботтому, когда он встанет, что он должен сесть на свою лошадь и ехать домой. Он может послать за своими вещами. Если он сделает хотя бы один шаг по направлению к Поллтон-Хаусу, я лично отрублю ему ногу, которая нарушила запрет.

Симон кивнул.

Хантер бросил ему еще одну монету:

— Также скажи ему, что, если он скажет кому-нибудь хоть слово о том, что произошло сегодня вечером, я лично отрублю ему голову.

Симон снова кивнул.

— Если с ним возникнут какие-то проблемы, найди меня. Понял?

— Да.

—Молодец.

— Вы мне отрубите голову, если я проговорюсь?

— Мне не придется это делать, не так ли? Вот для чего все это. — Он подмигнул ему, чтобы он понял, что это шутка, и бросил ему последнюю монету — соверен. — Я не представляю для тебя опасности, Симон. Но я рассчитываю, что ты это заработаешь и будешь следить за тем, что говоришь.

—Да. — Мальчик вздохнул. Он повертел в руке монету, округлив глаза. — Это я сделаю.

Хантер предпочел бы пойти прямиком в свою комнату и там насладиться выпивкой и уединением, поскольку у него было отвратительное настроение. Однако он заставил себя остановиться у библиотеки. Распахнув дверь, он заглянул внутрь и увидел, что лорд Мартин спит на канапе, мистер Кепфорд громко храпит на полу перед канапе, а мистер Вудрафф, перевалившись через высокую спинку стула, пускает слюни.