Похоже, хозяин портовой Арены был или дурак, или мошенник. В обоих случаях тот, кто сообщил бы ему об этом, стал бы дураком без вариантов.

— Хорошо, пять бегемотов за схватку и один процент от ставок, — скупо проговорил Анчар.

— Ну, как хочешь… — узамбарец разочарованно пожал плечами.

Золото и серебро с мелодичным звоном посыпались обратно.

В мясистой пригоршне Буру Ганджу — словно по заказу — осталось пять серебряных монет, которые он и протянул атлану.

— Держи, бвана. И какое, ты говоришь, у него профильное оружие?

— Дубина. Две.

— А где?.. — хитрые искры вновь вспыхнули в моментально прищурившихся очах.

Анчар замялся.

— У меня нет. Но неужели у вас не найдется в запаснике пары каких-нибудь дубин?

— Конечно, найдется! — просиял узамбарец. — И не каких-нибудь, а точно таких, какие этакому громиле и нужны! И всего за два бегемота!

Атлан, за долгие годы в Узамбаре так и не научившийся торговаться[29], поджал губы и сухо кивнул.

Директор, улыбаясь, как солнышко[30], протянул три серебряные монеты визитеру и взмахом руки пригласил его выйти. Переговоры были окончены, начиналось дело.

Приподняв край долгополой рубахи, узамбарец шагнул на первую ступеньку ведущей вниз лестницы.

— Эй, кто там! Из арсенала принесите во двор две дубины номер двенадцать! Да не копайтесь, ленивые гамадрилы, носороги вас раздери! — крикнул он в пролет, и с первого этажа донеслось ответное бурчание, то ли обещающее выполнить приказание с максимально возможной скоростью, то ли посылающее отдавшего его к тем же носорогам и гамадрилам.

После беззлобной, скорее, ритуальной угрозы разогнать всех дармоедов к крокодилам паршивым, снизу донесся звук быстро удаляющихся шагов.

Когда Буру Ганджу и Анчар вышли во двор, перед Каменным Великаном уже стояли трое рабочих, а на песке лежали две полутораметровых дубины.

— Не берет, истукан! — оправдываясь перед хозяином, развел руками самый высокий рабочий, по-видимому, старший.

— Командуй, — кивнул Анчару хозяин Арены.

— Бери, — указал на оружие атлан и строго глянул на Великана.

— Зачем? — глухо пророкотал голос, похожий на отдаленный камнепад.

Если бы по городу сейчас неслась пыльная буря или саранча, четыре разинутых рта оказали бы забитыми до отказа.

— Будешь драться, — зыркнув искоса на остолбеневших узамбарцев, проговорил волшебник.

— Зачем? — терпеливо повторил голем.

— Сколько раз тебе говорить! Не задавай дурацких вопросов! — прошипел Анчар. — Нам платят, ты дерешься! Всё!

— А. Человек. Может. Задавать. Дурацкие. Вопросы?

— Человек может всё! А голем должен молчать и слушать! И слушаться!

Рот Буру Ганджу захлопнулся, выплюнул заблудившуюся муху и потрясенно выговорил:

— Так это… так он… так ты… Так ты и есть тот самый белый шаман, который уронил намедни балкон Центральной Арены на его великолепие?!

Анчар неприязненно глянул на виновато понурившегося голема, потом на узамбарца, подумал, к чему сие уточнение фактологии могло бы вести — и убежденно мотнул головой:

— Не я.

— Ах, не ты… — брови хозяина Арены взлетели домиком, а глаза умильно прикрылись, пряча вспыхнувший хищный огонь вариантов и комбинаций. — Ну что ж, белый шаман. Не ты — так не ты. Веди своего костолома. Кстати, как он у тебя называется?

— Каменный Великан.

— Угу… Велик, значит… — странно усмехнулся Буру Ганджу. — Ну, Велик так Велик. Ваш бой через десять минут. Первый. И если публика встретит вас хорошо, то не последний.

— Пять и один с каждого, — напомнил атлан.

— Уговор дороже денег, — развел руками узамбарец — благожелательность и искренность во плоти. — Вперед. Вас ждет слава и богатство. И кстати, ты ведь, кажется, научил его говорить?

— Да, — чувствуя ловушку, но не понимая, какую и в чем, осторожно признал очевидное Анчар.

— А какая от этого польза?

— Польза?..

— Ну да. Польза. Как говорят наши мудрецы, среди всех законов главный — закон мартышки в посудной лавке, когда первыми бьются самые дорогие товары. То есть, по этому закону самая дорогая же функция купленного голема никогда не используется. Так зачем она?

— Ну… — растерянно промычал Анчар, соображая, каким образом обычному изделию бойцового назначения могла пригодиться речь — хотя бы теоретически, но узамбарец его опередил:

— Слушай, белый шаман! Если ты смог научить его говорить, так сумей научить его ругаться!

— Что?!

— Выкрикивать оскорбления в адрес противника. Как это делают люди, когда дерутся, — не отличая риторический вопрос от экзистенциального, охотно пояснил Буру Ганджу.

— Это еще что за?!.. — возмущенно вскинулся атлан, словно ему предложили использовать генератор эхосигналов как корзину для рыбы[31].

— Научи. Меня. Ругаться. Как. Люди.

— Забудь! — прорычал Анчар и одарил раскрывшего было рот узамбарца зловещим взором.

— Забыл, — ответил хозяин то ли за себя, то ли за них с големом обоих, и добавил сурово: — Время идет. Берите оружие — и на Арену, быстро!

— …участвуют Стальной Удар и новая звезда нашей Арены, которой нет в ваших программках — Каменный Великан, класс три-один-один, оружие — две дубины! — услышал Анчар, когда пролавировав сквозь ожидавших своей очереди големов, они добрались до занавешенного огромной циновкой выхода на поле сражений. — Делайте ваши ставки!..

— Кстати, Стальной Удар — вот, — хозяин между прочим ткнул пальцем в замершего позади голема. — Четыре-пять-три, про которого я говорил. Звезда этой Арены на протяжении сорока лет, хоть и сдается мне, что уже бывшая. Если проиграет сейчас слишком быстро… и не развалится после этого окончательно… продам его крутить лебедку куда-нибудь в шахту или качать воду на поля, добавлю и куплю что-нибудь поприличнее. Такому старью, как это, против твоего три-один-один только позориться, о чем разговор… но это сейчас самое высококлассное, что у меня есть. Мелочи, хоть и поновее, против твоего монстра и десяти секунд не выстоять.

Каменный Великан беззвучно прошевелил губами «Я. Не. Монстр», обернулся и с любопытством оглядел железного человека ростом ниже его на голову, вооруженного двумя фальшионами — кривыми мечами. По торсу и черепу его тут и там змеились глубокие трещины, перехваченные грубыми стяжками: старику пришлось повидать немало схваток на своем веку. Сколы, царапины, вмятины усеивали тело голема, словно какой-то неумный шутник попытался когда-то пропустить его через мясорубку. Местами железо начала подъедать ржавчина. Под весом оружия соперник, казалось, сутулился, и взор его, тусклый и отстраненный, был устремлен в одну точку.

Казалось, Удар не замечает ничего вокруг — потому что не должен, потому что, пока распорядитель или арбитр не активируют его, он был всего лишь железным болванчиком — но Великану отчего-то вдруг подумалось, что это была не неподвижность мертвого куска металла, но предбоевой транс старого солдата.

Заинтригованный, он слегка наклонился, чтобы заглянуть в лицо ветерана, встретиться с ним глазами, но в последнюю секунду застеснялся — и поспешно выпрямился.

— …прием ставок на первую схватку закончен! — донеслось с арены.

— Ты превратишь его в кучу металлолома в первые полминуты, — усмехаясь, взглянул на него Анчар.

Каменный Великан медленно нахмурился, посмотрел на хозяина Арены, на Стального Удара, на атлана, словно собираясь то ли сказать что-то, то ли спросить — но тут циновки, закрывающие выход, отдернулись.

— Пошел! — Буру Ганджу тронул точки управления на спине своего бойца.

Глаза его вспыхнули янтарем и, моментально перейдя от неподвижности к активности, он скользнул оценивающим взглядом по сопернику и зашагал туда, где желто-оранжевым светом бесчисленных факелов сияла Арена.

— Пошел! — выкрикнул нетерпеливо своему подопечному атлан, и Каменный Великан, перехватив дубины поудобнее, двинулся вперед.

Зрители встретили нового фаворита одобрительными выкриками и свистом, и сердце Анчара забилось быстрее от гордости за свое детище, а дыхание перехватило, словно не големом, но его создателем восхищались сейчас, как один, несколько сотен человек. Если бы не оборудование лаборатории, требующее денег, ради такого приема он был бы готов бесплатно выставлять Великана на все бои всех столичных Арен, чтобы весь город… нет, вся страна увидела, какое чудо он сумел создать!