Оглядевшись, она заметила стоящий рядом металлический ящик. Ага, музыкальный автомат. С минуту она просматривала металлические диски с названиями песен и именами исполнителей, после чего поняла, что если ты не фанат кантри или вестерна, то тебе здесь делать нечего. На крышке автомата Холли заметила табличку: «Одна песня — 25 центов», а прямо под ней — другую: «3 песни — 25 центов». Она прочитала снова. Да, именно так и было написано.

Холли нашла в кармане ветровки четвертак, опустила его в щель для монет, и тут же загорелась лампочка выбора. Холли наугад нажала одну из кнопок. Лампочка погасла, а затем снова зажглась, и Холли выбрала еще две записи (о чем очень скоро горько пожалела). «Хватит, к черту», — не успела подумать она, как стены затряслись от грохота «Парней из Ок-Риджа». Она плюхнулась на стул, уставившись на официанток, которые, не в силах переорать музыку, прекратили ругаться и в свою очередь уставились на Холли.

Два посетителя тут же вскочили, бросили на стол несколько монеток за кофе и выбежали на улицу. Холли с виноватым и каким-то пришибленным видом смотрела им вслед. Треск и шум были оглушительными.

Наконец одна официантка ленивой походкой направилась к ней, прихватив со стойки меню.

— Вам чего-нибудь принести? — поинтересовалась она.

— Что?! — прокричала Холли.

Официантка наклонилась к ней.

— Я говорю, — она широко открыла рот и заорала, — вы будете что-нибудь есть?!

Холли замахала рукой в направлении музыкального автомата:

— Вы можете выключить эту штуку?!

Официантка отрицательно мотнула головой и указала пальцем за плечо на большой плакат, висевший над автоматом: «У автомата не регулируется громкость. Не включать!».

Холли скорчила гримаску и сделала заказ. Она решила, что уж как-нибудь выдержит десять минут этой пытки.

Официантка метнулась к окошку заказов и что-то сказала дико выглянувшему в зал повару. Чувствуя себя малолетней преступницей, Холли отвернулась к окну. И тут увидела высокого мужчину рядом с блестящим серебристым «ягуаром». От удивления у нее даже рот открылся и округлились глаза. В этой части страны не принято разъезжать на «ягуарах»! Слишком уж шикарный автомобиль для этого захолустья.

Когда Холли снова взглянула на владельца, глаза ее еще больше округлились: судя по всему, он не менее великолепен, чем его тачка! Выше шести футов [1]ростом, плечи широкие, да еще и блондин с густыми, коротко постриженными волосами. Нос Холли почти прилип к стеклу. Ах, в какой самоуверенной, даже высокомерной позе он стоял, заливая в бак бензин! Она боялась моргнуть, чтобы не пропустить ни секунды этого потрясающего зрелища. На мужчине были немного помятые брюки-хаки и белая футболка с красными полосками на рукавах. Высокий и мускулистый, он обладал самой безупречной фигурой из всех, которые она видела с тех пор, как смотрела в четверг вечером серию «Magnum PI».

Ей все больше не терпелось разглядеть его лицо. Черт возьми, почему он не обернется? Словно сквозь какую-то дымку она заметила, как ей наконец принесли овальную тарелку с гигантским гамбургером и огромными коричневыми картофелинами.

— Выключите вы когда-нибудь эту штуку?! — услышала она вдруг свой собственный срывающийся голос.

Официантка изумленно посмотрела на Холли, подошла к автомату и выдернула вилку из розетки. Раздалось глухое рычание, и наступила долгожданная тишина. Холли облегченно вздохнула.

Официантка засмеялась:

— Не знаю, почему это сразу не пришло мне в голову?

Она повернулась к своей напарнице, крашеной блондинке, которая стояла, тяжело облокотившись на стойку.

— Энни, почему нам сразу не пришло это в голову? — повторила она и вдруг понизила голос: — А теперь закрой глаза и отгадай, кто к нам идет!

Но Энни и не думала закрывать глаза — она уставилась на входную дверь. Холли увидела, как она вспыхнула, будто неоновая вывеска над входом. Принявшаяся было за гамбургер Холли так и застыла с открытым ртом, увидев мужчину, появившегося в кафе: очень уж он был хорош. «Может быть, и не самый красивый в мире, — подумала она, — но в этих краях ничего подобного не встретишь».

Обе официантки таращились на него и смущенно мяли в руках меню.

— Энни, Филис, можно стакан воды? — спросил он приятным мягким баритоном.

Обе девушки еле слышно пролепетали:

— Конечно, Ник.

Холли казалось, что вот-вот одна из них или обе сразу кинутся ему в объятья. Но официантки будто оцепенели.

Посмотрев в сторону Холли, которая все еще держала в руке гамбургер, красавец окинул ее быстрым любопытным взглядом. Внезапно ей подумалось, что он чересчур уж великолепен. Это действительно был роскошный экземпляр, но у нее возникло совершенно определенное чувство, что его потрясающий вид, его походка — весь его имидж были своего рода мужским стриптизом: есть, чем похвастать — выставляй напоказ!

Огромные светло-карие глаза… Четко очерченные мефистофельские брови. Ровный загар… Свои растрепанные золотистые — кудри он, казалось, расчесывал только пятерней. Полные, красивой формы губы, а на подбородке — чуть заметная ямочка. Да, несомненно, ему было чем гордиться, этому мистеру Нику… Стакан в руке для большей уверенности…

Вдруг томатный соус из гамбургера красной кляксой шлепнулся ей на брюки, забрызгав и край стола. С минуту, не шевелясь, она глядела на мерзкое пятно. Потом украдкой посмотрела на Ника: заметил ли? Еще как заметил! Он следил за ней, улыбаясь королевской улыбкой, открывающей прекрасные зубы. Каков наглец! Холли вдруг нестерпимо захотелось хорошенько съездить по этой веселой загорелой физиономии. Но сейчас ее больше волновало отвратительное красное пятно. Она хотела положить гамбургер на тарелку, но тут он сыграл с ней еще одну злую шутку: вся начинка — салат, лук, огурцы — шмякнулась ей на колени. В полной растерянности она смотрела на свои испорченные брюки. Выглядело все это так, будто Обжора, герой из детской сказки, лопнул у нее на коленях.

— Вам помочь? — смеясь, крикнул ей красавец через весь зал.

— Да нет, спасибо, — сказала она с наигранным безразличием, — я уже привыкла, так всегда бывает, если кто-то слишком долго пялится на меня, когда я ем.

Он как-то странно на нее посмотрел, и хотя больше помощи не предлагал, улыбка не сходила с его губ.

Вытираясь, она истратила все салфетки со своего стола; оглянувшись в поисках чистых, заметила, что обе официантки уселись за стол к Нику и смотрели на него с нескрываемым обожанием, полностью поглощенные тем, как он красиво пьет воду. А он все не сводил глаз с Холли, которая делала вид, что ничего не замечает.

Он резко поднялся и сказал девушкам:

— Спасибо. Мне уже пора. Есть одно дело.

И так быстро исчез, что Холли оставалось только проводить недоуменным взглядом удаляющийся «ягуар».

Ей хотелось расспросить официанток об этом красавчике, но они с таким омерзением смотрели на ее брюки, что она предпочла поскорее смотаться отсюда.

Стоя рядом с «ямахой», она прочитала неразборчиво записанный адрес последнего пациента — Флоры Беннет. Холли надела шлем и покатила.

Проехав несколько миль, она прибыла по указанному адресу. У-у-у! Это был не дом, это был целый особняк. Ничего удивительного, что пожилая дама ездит к почтовому ящику на машине. До него далековато — добрых полмили, и потом это чудо архитектуры из кирпича и красного дерева стояло на вершине холма. Потрясенная, подавленная этой красотой, Холли медленно поехала вверх по дорожке к особняку.

Затормозив прямо перед ним, она припарковалась и совершила привычный обряд переодевания. Белый халат, к счастью, почти полностью скрывал испачканные брюки. Взяв медицинский набор и карточку больной, она взлетела по ступенькам на низкое неширокое крыльцо и позвонила в дверь. Оглянувшись, Холли залюбовалась высокими соснами, которые почти скрывали особняк, если смотреть на него снизу. Наверное, здорово жить в таком прелестном месте!