Блаэр решительно покачала головой.

— Нет. Но законность развода пока под вопросом… — она замолчала.

Линн озадаченно смотрела на Блаэр.

— Судя по ее улыбке, когда она вышла, ее это не волнует.

— А может быть, и нет, — отрезала Блаэр. — Может быть, она переложила свои волнения на другие плечи.

Линн на это ничего не ответила, тихо повернулась и вышла из кабинета.

До ухода домой Блаэр еще раз попыталась связаться с Митчем. Безуспешно. Лучшее, на что она могла надеяться, так это на то, что Митч уже забрал свои вещи и покинул ее дом.

У нее неприятно заурчало в животе, когда она увидела, что на подъездной дорожке стоит новая машина. В Блаэр боролись смешанные чувства: она была одновременно и счастлива, и раздражена при виде машины. Проходя мимо, она едва взглянула на нее. Сердце ее забилось сильнее, а открыв входную дверь, она разинула рот от удивления. Там были сложены все его вещи. Ее взгляд скользнул в гостиную, Митч как раз вставал с дивана. Она немного прошла вперед, чтобы лучше видеть его.

— Привет, — сказал он с улыбкой.

— Здравствуй, — вежливо, но без улыбки ответила она и захлопнула дверь. — Я вижу, ты купил машину.

Он кивнул.

Чувствуя себя не в своей тарелке, она растерянно смотрела на него.

— И дом, — добавил он, подходя к ней, — мне посоветовали жить в собственном доме до окончания дела.

Она провела рукой по волосам.

— Надеюсь, ты никому не рассказывал, где провел выходные?

Он тихо рассмеялся.

— О нет, я умнее, чем ты думаешь. Я только сказал, что остановился у друга, — пожав плечами, он добавил, дразня ее: — Ведь так и было.

Она отрицательно качнула головой.

— Не знаю, какие мы с тобой друзья, Митч. Во всяком случае, не теперь, не при таких обстоятельствах. Возможно потом, когда все это кончится.

Его голубые глаза внимательно изучали ее лицо.

— Блаэр, мы друзья. Признаешь ты это или нет, но это так. Мы друзья, потому что небезразличны друг другу. И очень скоро будем любовниками, допускаешь ты это или нет.

Ее глаза потемнели и сузились.

— Все, что ты говоришь, просто нелепо. Самое разумное для нас — это попрощаться и пожелать друг другу счастья. И все. Из-за последних событий я нахожусь в очень неприятном положении, а я высоко ценю свою репутацию, — произнося все это, она вдруг отчетливо ощутила, какое желание они оба испытывают, хотя и не приближаются друг к другу. Даже не прикасаясь к нему, она чувствовала это.

Они молча смотрели друг на друга, будто мысленно разговаривая.

— Я целый день о тебе думал, Блаэр, — проговорил он наконец каким-то звенящим голосом. — Никак не мог избавиться от мыслей о тебе.

Она махнула рукой и сказала с горечью:

— Не надо, Митч. Не надо говорить мне таких слов. Я не хочу их слышать.

— Даже если это правда?

Ее глаза вдруг расширились.

— Правда, Митч? Ты считаешь, нам пора сказать друг другу правду? Что же, давай, — она вдохнула побольше воздуху. — Правда то, что тебе нет до меня никакого дела, кроме как переспать со мной. Ты хочешь спать со мной — вот правда! То, что я адвокат твоей бывшей жены, то правда! А может быть, правда и то, что если ты каким-то образом будешь иметь власть надо мной, ее адвокатом, то будешь иметь власть и над ней. Правда в том, что я была дурой, впустив тебя, а еще правда, что я счастлива теперь, когда ты наконец уходишь.

Мгновение нельзя было понять, что отразилось на его лице: злость, ярость, борьба, изумление, а потом то, чего она никак не ожидала — Митч улыбнулся, уголки рта поднялись вверх, и он сказал:

— Невиновен по первому и второму пунктам. Виновен по третьему, невиновен по четвертому и пятому. Что же касается конца твоей речи, то проявлять сострадание — вовсе не глупо, а твое последнее желание — ложь. Ты так же счастлива, что я ухожу, как и я. Правда то, что, приехав сюда, сначала я вовсе не собирался оставаться; мне и в голову такое не приходило. Но в городе только два такси, и водитель очень спешил к своей постоянной клиентке — отвезти ее в салон красоты. Я притащил сюда свои вещи, потому что у меня были важные документы, которые никак нельзя было нигде оставлять. А я как раз перебирался из отеля в отель. Но когда я встретил тебя, увидел тебя, я не захотел уезжать. Я приехал сюда в ярости от того, что ты отказалась разговаривать со мной по телефону в пятницу. Но остался я потому, что просто не хотел уезжать. Я знаю, это было не так уж умно, но в своей жизни я делал кое-что и поглупее — и не жалею об этом, — он подхватил с пола свои чемоданы. — Полагаю, увидимся в суде?

Блаэр стояла и молча смотрела, как он уходит. Потом направилась к двери, чтобы открыть ему, и тут он остановился и взглянул на нее. Он снова опустил чемоданы на пол. Его глаза с нежностью смотрели на нее.

— Не скоро еще вновь наступит такой момент. Я хочу поцеловать тебя, Блаэр.

— Нет, — прошептала она. — Она знала, что лучше ей не целовать его и не позволять ему сделать это. Внутри у нее все было напряжено до предела, одно его прикосновение — и она бы не выдержала. — Просто уходи, Митч, — с мольбой в голосе произнесла она. — Все, что нужно, уже сделано. Давай на этом закончим.

Он медленно отвел от нее взгляд и вышел.

Она стояла замерев, глядя на закрытую дверь широко распахнутыми зелеными глазами, и лицо ее выражало безмерное одиночество. Наконец она повернулась и пошла по коридору, и внутренний голос шептал в такт ее шагам: «Ты поступила так, как надо. Он должен был уйти».

Может быть, они когда-нибудь встретятся? Когда-нибудь, когда все это кончится. До этого момента она не осознавала, что ожидание может быть долгим, очень долгим — несколько недель, а то и месяцев. В любом случае, сейчас у нее было чувство, что Митч Морган только что ушел из ее жизни навсегда.

Неделя подошла к концу, и это чувство ее не обмануло. Он никак не попытался связаться с ней — ни записки, ни звонка, ничего. В субботу вечером зашел Вэйн, и они решили приготовить во дворе ужин на жаровне. Пока он присматривал за стейками, она пошла в дом порезать салат. Стоя у кухонного стола, она резала латук и смотрела в окно. Вэйн сидел на раскладном стульчике около жаровни, а вокруг смеркалось. Солнце уже уходило за горизонт, и темные красные тона постепенно блекли, уступая все более заметному темно-синему цвету, который скоро разольется над штатом Вирджиния.

Глядя на Вэйна, она уже не могла видеть его четко. Перед ее взором стоял Митч. Было забавно смотреть на одного мужчину, а видеть другого.

Приготовив салат, она накрыла миску крышкой, поставила ее в холодильник и, выйдя на заднее крыльцо, крикнула:

— Ну как, готово?

Вэйн повернул голову.

— Еще пару минут, — важно ответил он, наклоняясь к жаровне.

— А где же твой дядя, Блаэр? — вдруг спросил он.

Она почувствовала, как ее лицо и шею заливает краска.

— Вэйн, — начала она, — это был не дядя. Не знаю, зачем я соврала тебе. Он мне вообще не родственник, — она слегка пожала плечами. — Просто один человек.

Вэйн весь напрягся. Его лицо выражало недоверие.

— Мне кажется, такого объяснения недостаточно. Что он делал в твоем доме ночью?

— Пожалуйста, давай не будем об этом говорить, — быстро проговорила она. — Я уверена, что ты не поймешь.

— Так и есть, — сказал он суровым, совершенно незнакомым ей голосом. — Я не понимаю. Я не понимаю, что он здесь делал и почему ты соврала мне. Блаэр, я считал тебя настоящей леди, поэтому и обращался с тобой так. А теперь получается, что я тебя совсем не знаю?

— Я с ним не сплю, если ты об этом думаешь.

— Я не знаю, о чем я думаю, кроме того, что на этом стульчике сидит полный болван! — крикнул он громко, вскакивая на ноги. — Блаэр, неделю назад я оставил тебя с мужчиной в пижаме. С мужчиной, который, как ты сказала, был твоим родственником, а теперь ты говоришь мне, что это не так. Я, конечно, не разбираюсь в законе, но все это чересчур явно свидетельствует против тебя, Блаэр. Если только ты не представишь каких-нибудь более четких объяснений, я не уверен, что захочу продолжить наши взаимоотношения. Не уверен, что нам следует их продолжать.