– Может, просто не будешь платить следующие три года?

Кинг покачал головой:

– Может, я не буду платить следующие шесть месяцев?

– Даже лучше.

– Ты понятия не имеешь, как выросла твоя дочь. Алименты перестанут капать в твой карман, как только ей исполнится восемнадцать. А это случится через полгода.

Одного взгляда на лицо Белинды хватило, чтобы понять – она никак не ожидала подобного поворота. Наверняка она пообещала своему адвокату часть денег, которые они вдвоем смогут вытрясти из Пэкстона. Потому что любительница веселой жизни, стоявшая сейчас перед ним, явно не могла себе позволить сразу оплатить тяжбу по поводу опеки.

– Я не могу отказаться…

– …от своего образа жизни, – закончил за нее Кинг. – Это я и так знаю. Допустим, у тебя два варианта: сегодня же я привожу сюда из отеля Реджи с сыном, и весь твой мирок узнает, что ты стала бабушкой, или ты передаешь мне право опеки. Все документы у меня с собой.

На лице Белинды появилась хорошо знакомая злобная кошачья улыбочка, которую непосвященные легко назвали бы милой и соблазнительной. Пэкстон знал эту улыбку, потому что однажды уже пал перед ней.

– Допустим, у тебя… один вариант, – лукаво проговорила бывшая. – Думаю, несколько дней за решеткой помогут тебе придумать для меня предложение получше.

Зазвенел дверной звонок.

– Пораскинь мозгами на досуге, – промурлыкала Белинда, открывая дверь и впуская в дом копов.

Пэкстон был арестован на месте. За похищение.

КАК только лодка причалила, Хармони бросилась вверх по ступенькам, чтобы увидеть, стоит ли вертолет Кинга на отведенной для него посадочной площадке. Разочарование не заставило себя ждать – вертолета еще не было. Адвокату потребовалось несколько дней, чтобы вытащить Пэкстона из тюрьмы. Обвинение в похищении – это не детские шалости. Судя по всему, у сучки Белинды были высокопоставленные друзья.

Хармони так соскучилась по Кингу, что хотела встретить его дома без лишних глаз.

Реджи все понимала, поэтому они с Джейком остались с Дестини и Сторм. Они собирались съездить на экскурсию по Салему и посетить некоторые исторические места. Через несколько дней они вернутся, чтобы не пропустить летнее солнцестояние, так что пока Пэкстон целиком и полностью принадлежал Хармони.

Шкафообразные охранники, которые пытались не пустить ее в самый первый день, отдали честь в знак приветствия и открыли дверь в замок. Внутри было жутко и одиноко, ни одного огонька. Благо, она знала, как попасть в общую спальню. Койки вынесли, осталась только огромная кровать, которую теперь они делили с Кингом.

Он должен был вернуться с минуты на минуту, поэтому Хармони быстренько приняла душ, надушилась в нужных местах и тщательно нарядилась: бюстгальтер и трусики цвета лайма и коротенькая кружевная ночнушка в тон.

Через минуту он вошел в комнату. Видимо, приземлился, когда Хармони была в душе.

– Ну привет, уголовник! – поздоровалась она, однако Пэкстон даже не ответил.

Его взгляд был прикован к треугольнику светлых волос под прозрачными трусиками. Перекатившись на живот, Хармони скрестила в воздухе согнутые в коленях ноги и зазывно глянула на Кинга через плечо.

Он выронил сумку и трость и по-животному бросился вперед. Хармони вскрикнула, когда Пэкстон всем весом пригвоздил ее к матрасу. Она смеялась, а он покрывал поцелуями ее тело. Она даже представить не могла, что на такое безрассудное приветствие способен ее совершенно не спонтанный, даже предсказуемый… любовник. Ну да, кто же еще? Любовник. Почему бы не признать это?

Кинг потянул ночнушку вниз, обнажив одну грудь, и поймал губами затвердевший сосок. Затем поцеловал трикветр – вытатуированный у нее под правой грудью символ троицы, заключенный в сердце.

– Господи, – выдохнула Хармони, – как же мне это нравится! Вот избалуешь меня, что потом делать другим мужчинам?

– Никаких других, будь я проклят.

– Секундочку, мистер, будьте осторожны. Подобные заявления подводят вас слишком близко к скользкому краю пропасти под названием «Обязательства». Не хочешь же ты ворваться в очередную комнату с игрушками без пуленепробиваемых трусов?

– Как раз ворваться без трусов я и собираюсь. Это достаточно непредсказуемо?

Отстранившись, Пэкстон зачарованно смотрел на налившуюся от желания и блестящую от его ласк грудь.

– И что ты собираешься делать с тем, что видишь, летчик?

– Что я собираюсь делать? Съесть ее.

– Я хочу чувствовать тебя внутри. – Хармони легла на спину, согнула колени и развела ноги в недвусмысленном приглашении.

– Ты пугаешь меня, ведьмочка. Я уже не уверен, что смогу когда-нибудь тобой насытиться.

– Сдается мне, меня на тебя хватит.

Видимо, в Калифорнии произошло что-то такое, что изменило Кинга и его жизненный курс, хотя «читать» его было трудно. Так или иначе, его движения были неторопливыми, глубокими, какими-то бескорыстными и… потрясающе приятными. Он использовал свои «вторые мозги», полностью настраиваясь на нее, а не на себя. Он двигался, чтобы не получать, а дарить наслаждение. Между ними происходил не просто секс, это был акт настоящего соития, в котором главную роль играло не тело, а… сердце.

Да нет, не может быть.

Скорее, речь шла об эмоциях, а не о сердце в целом. Несмотря на тонкий слой самозащиты, Хармони шла туда, куда вел ее Кинг. Он дарил удовольствие ей, она – ему.

И он завел ее на совершенно новую, еще не изведанную ею территорию. Повсюду были стены. Стены, которые было страшно даже измерить, не говоря уже о том, чтобы попытаться разрушить. Стены, окруженные забором с железными шипами и колючей проволокой, которые способны порвать в клочья того, кто осмелится хотя бы приблизиться. И все же Хармони попробовала измерить эти страшные стены. Вечность показалась вполне возможной. По крайней мере, для ее оргазма. Никогда в жизни у нее не было такого долгого экстаза. Их крики слились в тихом полумраке. Что-то подхватило их и понесло выше… еще выше, туда, где они столкнулись и взорвались, как две звезды, при встрече сокрушившие друг друга и пролившие свой последний свет во вселенную.

Возбужденные, хотя и насытившиеся, они лежали, запутавшись руками и ногами, трогали друг друга, кусали, щипали и целовались снова и снова, безо всяких слов возвращаясь в реальный мир, как два перышка, подхваченные легким и теплым летним ветерком.

Кинг убрал влажные волоски с лица Хармони.

– Откуда, черт возьми, ты такая взялась?

– А что? Я очень отличаюсь от других твоих женщин? Или все потому, что я не валяюсь тут, как дохлая рыба?

– Прекрати свои шуточки. – Он целовал разгоряченную кожу, потом сосредоточился на длинных стройных ногах, отдавая дань своему восторгу от них, и наконец нашел на бедре Хармони татуировку в виде кельтского орнамента с золотистым морским коньком. – Что символизирует морской конек? – спросил он. – Зная тебя, можно предположить, что у него есть свое значение.

– Скажу после ритуала, – ответила Хармони. – Не хочу повышать планку твоих ожиданий.

– Мне нравится таинственность, но я должен быть честным. У меня самый ужасный во всем мире вкус на женщин.

– Дожилась! Ну спасибочки.

– Как раз тебя это не касается, потому-то ты меня и пугаешь. Меня вообще пугают всякие исключения, потому что они исключения. Вот, например, Белинда – прекрасный пример того, каких сук я всегда выбираю.

– И почему, по-твоему, так происходит?

– Если б я знал.

– Может, тебе нравятся подлые и гадкие бабы?

– Ты спятила?

– Если ты выбираешь эмоционально недоступную женщину, твои собственные чувства остаются нетронутыми, а значит, неуязвимыми.

– Да пошла ты на…

– С удовольствием. Ну же…

Кинг снова оказался внутри Хармони, однако ничего неторопливого, тягучего и щедрого на этот раз в его действиях не было. Он брал ее дико, грубо, для себя. Поцелуи были требовательными, ласки – почти жестокими, но все это вело их обоих к такому же обоюдному, но совершенно не похожему на предыдущее завершению. Как на ковре-самолете, неслись они в страну экстаза на серебристых лучах луны…