Хармони положила голову на плечо сестре-бунтарке.

– Мне кажется, именно так и будет.

Они сидели на берегу. С обеих сторон от Хармони были сестры, по-прежнему державшие ее за руки.

– И ты теперь не можешь его читать, как раньше? – снова спросила Сторм.

– Откуда ты знаешь? А вообще это странно, да?

Сторм с сожалением покачала головой:

– Ни капельки, если ты в него влюбилась.

– Ты чокнутая.

– Есть такое дело. А еще я вижу настоящее. Ты по уши влюблена в узколобого технократа. И это еще не все. Ты любишь его замок, который решительно намереваешься выбросить из своей головы, и обожаешь его дочь и внука.

– Он же дед… Я влюблена в старого дряхлого деда.

Перед Хармони склонился ухмыляющийся Морган со стаканом чего-то, напоминавшего о цвете глаз Кинга.

Хармони принюхалась:

– Надеюсь, это очень-очень-очень крепкий чай.

– Виски. Давай. Помоги себе.

Потягивая янтарный напиток, Хармони размышляла о том, как же она так быстро успела влюбиться в Кинга Пэкстона, пока он вглядывался в ее глаза глазами цвета виски.

С ТОГО самого момента, как вертолет взлетел с острова, Кинг пытался не обращать внимания на разочарованное выражение лица Реджи. Особенно он старался не видеть и не слышать слез Джейка, но это было крайне сложно – маленький террорист умел вопить громче Гасси.

– Я хочу быть драконом, – ревел он. – И бить в барабан.

– Я куплю тебе костюм дракона и барабан в Бостоне.

– Нет. Мне нужен мойкостюм. Его для меня сшила Десси.

Нижняя губа малыша явно была создана для таких вот капризов, подумалось Пэкстону, который все это время отчаянно мечтал о том, чтобы слезы Джейка не разрывали ему сердце.

– Ну а как насчет барабана?

– Нет.

– Пап, есть вещи, которые нельзя купить. К ним относятся счастье и радость семейных праздников.

– Те ведьмы не ваша семья.

– Мы члены! – прокричал Джейк.

– Что он сказал?

– Они посвятили нас в члены своей семьи, когда мы были в Салеме. Хармони, Дестини, Сторм и даже Вики с Рори, с которыми ты еще не знаком, теперь тоже наша семья.

– Ага, – подтвердил Джейк. – А еще я хочу держать шарики.

– Это и есть недостатки того, чтобы быть родителем? – спросил Кинг у Реджи.

– Что именно? Плачущий ребенок? Или глупые решения, которые принимаются на почве собственных страхов?

Кинг глянул на дочь так, словно впервые ее видел.

– Ничего себе! Милая выходит у нас беседа.

– Не думай, что я не могу за себя постоять, – проговорила Реджи. – Если бы это было так, я бы не выжила на улице и не смогла бы найти тебя.

– У Хармони ты тоже многому научилась, – добавил Пэкстон, глядя на футболку дочери, а потом прочел вслух надпись: – «Кто ты и почему?»

Скрестив на груди руки, Реджи с вызовом вскинула голову:

– Могу задать тебе тот же вопрос.

Что он мог на это ответить?

– Мне нравится Хармони, – сказал он, явно преуменьшая очевидное, – но эти ее занятия магией…

– Не вписываются в твое мировоззрение? – вопросительно закончила Реджи. – А во что ты веришь, пап? То есть ты веришь в высшие силы?

– Вроде электроэнергетических компаний? – Он пожал плечами. – Никогда об этом не задумывался. В военной школе я ходил на службы только потому, что был обязан.

– И в какую церковь?

– В любую, в которой служба не длилась слишком долго. Церкви были разные в зависимости от того, кто мог помочь в семестре – священник, викарий, раввин или еще какой монах.

– А ты в курсе, как мне удалось пережить целый год скитаний по дорогам?

– Нет, – ответил Кинг, поворачиваясь к Реджи. – Но хотел бы знать.

– Можешь считать, что это наивно, но когда я уходила из дома, я обожала сериал «Джоан из Аркадии» [46]. Ну и в общем, я притворялась, будто она – это я, и мне нужно делать то, что велит мне Бог, – заботиться о сыне и искать тебя, как бы тяжело порой ни приходилось.

– И ты прекрасно справилась. У тебя очень умный и воспитанный малыш.

– Дело в нем, а не во мне. Пару месяцев он ходил в детский сад в Джерси. Воспитатели сказали, что он прошел все их тесты, как будто ему четыре с половиной или даже пять лет. Мне кажется, каким-то образом он понял, что мне тяжело, и попытался хоть как-то облегчить мне жизнь. А может, пытался Бог, а Джейк ему просто помогал. – Реджи пожала плечами, и на минуту в кабине повисло молчание. – Суть в том, что, не верь я в нечто высшее, я никогда бы не справилась с тем, через что нам пришлось пройти. Так что не вини во всем мировоззрение Хармони. По крайней мере, у нее есть, во что верить. Она замечательный человек, папа. Да все они замечательные! Они так тепло приняли нас, что ты мог бы просидеть за решеткой в Калифорнии хоть всю жизнь.

– Это удар ниже пояса.

– На то и был расчет.

К этому моменту Джейк уснул, и Кинг был благодарен за временную тишину. Реджи отвернулась и смотрела в окно, хотя было уже темно, и видны были только огни.

Дочь хотела знать, кто он. Мужчина, который без оглядки, со всей страстью занимался любовью – нет, сексом – с женщиной, которую едва знал. С женщиной, заявлявшей, будто она ведьма и экстрасенс. Впрочем, если учесть, что с самого начала она читала его мысли, Пэкстон был готов согласиться с частью ее утверждения об экстрасенсе.

Во что же он верил?

Кинг верил… Кинг хотел не меньше, чем его дочь, оставить себе треклятый замок с привидениями, который принадлежал ему по праву рождения, хотя и не признался бы в этом ни за какие коврижки до тех пор, пока не появилась Хармони. Именно она обнадежила его заявлениями о том, что может спасти замок от Гасси. Ну или от того, что вызывает эти жуткие вопли по углам, несчастные случаи и постоянные ссоры. А если предположить, что это действительно Гасси… Проклятье! Джейк ее видел!

Как же мог он винить Реджи и Джейка в том, что они моментально полюбили Хармони, если сам он сделал то же самое?

Ну ладно, если поразмыслить, о любви речи не было. Пэкстона влекло к ней. Ну и, может быть, он испытывал некоторое вожделение по отношению к этой женщине. И не более того. Ладно, обманывать, кроме себя, некого. Намного более того. Особенно по части последнего пункта. Кингу хотелось видеть Хармони, как только он открывал утром глаза, хотелось обнимать ее во сне по ночам, а по вечерам рассказывать ей, как прошел очередной его день.

Вот и сейчас Пэкстону хотелось рассказать ей о том, как сильно Джейк хотел быть драконом, что даже расплакался. А еще о том, как он назвал себя и Реджи членами…

Какой будет его жизнь, если он никогда больше не увидит Хармони?

Более одинокого существования Кинг и вообразить не мог. Выходит, он все-таки влюблен. Хотя… если рядом будут Джейк и Реджи, он никогда не будет по-настоящему одиноким. Даже несмотря на то, что рано или поздно дочь выйдет замуж, а внук пойдет в школу, а затем и в колледж… Хммм. Вполне вероятно, пресловутое одиночество все-таки висит над ним дамокловым мечом.

Кинг любил Хармони за то, что она взяла Реджи с Джейком под свое крыло. Обожал за то, что она спасла им жизнь. Ему даже казалось, что она спасла его самого, но это уже чересчур смахивало на бред сумасшедшего.

Он в упор не помнил, как приземлился, но раз уж Эд открыл перед ним дверь лимузина, значит, каким-то образом ему удалось приземлить вертолет без риска для жизни.

– Ко мне домой, Эд, – сказал Кинг водителю, который встретил их прямо в аэропорту Беверли и уже выезжал на шоссе, ведущее в Бостон.

– Не могли бы вы, – начала Реджи, наклонившись вперед, – отвезти меня с сыном обратно в Салем, после того как высадите моего отца?

– Эд, – снова заговорил Кинг, – оставь нас одних, как только сможешь выйти. И найди для парковки место поудобнее.

– Я буду драконом, большим и сильным, – вдруг запел Джейк, – у меня будет шарик, красивый и синий. Буду бить в большой круглый ба-ра-бан – там-там-там, трам-та-рарам.