Не прошло и пяти минут, как Пэкстон снова оказался наверху и встал в позу, которая ясно говорила о том, что он взял себя в руки и держал в узде свои эмоции. Перед Хармони стоял настоящий сержант-инструктор по строевой подготовке, сменивший по одному приказу человека, который вышел из себя из-за того, что почувствовал нечто такое, чему не мог найти название. Но внутри него бурлил настоящий кипяток, и Хармони с удивлением поймала себя на мысли, что хочет найти в себе то же самое – такую же неуемную сексуальную силу, которая была в нем и которую он так успешно скрывал от всех, кроме нее. Надо признать, скрывал он действительно успешно, потому что весь его вид источал чистое презрение, пропитавшее атмосферу вокруг.

– Так кто ты такая? – холодно спросил Пэкстон.

Тот же вопрос Хармони хотела задать ему, когда наткнулась на кирпичную стену вокруг его сердца.

Вздрогнув, она сложила руки на груди. «Читать» его не было самым приятным и спокойным занятием в ее магической жизни.

– Я уже говорила. Меня зовут Хармони Картрайт. Мы с сестрами владеем антикварным магазином «Бессмертная классика» на Пикеринг Уорф [8]в Салеме. Я закупщик. Старый замок, старая одежда, улавливаешь связь? За спрос ведь денег не берут. Так как? Мне все-таки дадут возможность посмотреть, есть ли здесь что-то полезное для меня?

Из принципа, который соответствовал его представлениям о самозащите, Пэкстону хотелось ответить «нет», и Хармони прекрасно это понимала, но он всем нутром презирал человеческую слабость, особенно свою собственную. Он в сотый раз уставился на ее топ, и на этот раз что-то в словах «Я обладенная и горжусь этим!» заставило его нахмуриться.

Ее грудь определенно отвлекала Пэкстона, и этот факт его очевидно раздражал. Хотя Хармони и побаивалась того, что может «читать» его, ей нравилось, что ему приходится тратить время на то, чтобы обдумать, что именно и как он хотел с ней сделать.

Просто ужас какой-то! Их обоих влечет друг другу, но она знает о том, что это взаимно, а он – ни сном, ни духом. Причем ей хочется дать выход этому влечению, а он борется с ним. Ох уж эти возможные и невозможные возможности…

Хармони знала, что он позволит ей остаться, потому что был на редкость упрямым. Ну, и еще потому, что она превратила его либидо в кипящий котел эйфории. Возбуждаясь все больше и больше, сержант с трудом переживал момент неожиданной и нежелательной вспышки страсти, но его тело активно и вполне эффективно боролось за независимость от мозгов.

Радуясь своей способности поставить этого жеребчика на колени (к расцветущему сожалению, только фигурально выражаясь), Хармони посмеивалась про себя, но понимала, что нельзя позволять внезапно обретенной власти затуманить голову. Потому что, кроме мощнейшего возбуждения, Пэкстон чувствовал смущение и раздражение, к тому же еще и решил во что бы то ни стало отрицать охватившее его сексуальное напряжение и придушить его как можно скорее.

«Можно подумать, я бы дала ему возможность попробовать все эти штучки на мне», – подумала Хармони, но в душе горячо хотела получить шанс приручить его.

Ну что ж, решительности ей тоже было не занимать. И хотя ей очень и очень хотелось уложить его в постель, тоже чисто из принципа, чтобы показать ему свой характер, Хармони вынуждена была признать, что обжигающая связь между ними была порождена исключительно платьем и кольцом, или чем-то еще, связанным с этими вещами.

Она знала, что должна проложить между собой и Пэкстоном дистанцию, иначе кто-то из них войдет в раж и попросту поглотит другого.

– Еще увидимся, – быстро сказала Хармони и понеслась вверх по винтовой лестнице.

Она улыбалась, потому что почувствовала отголоски его ощущений, когда он понял, что она бросила его стоять посреди лестницы с видом оскорбленной невинности.

С каждым этажом, который пробегала Хармони, расстояние между ними росло, и от этого ее способность чувствовать эмоции Пэкстона ослабевала. Каждый лестничный пролет, казалось, вел к очередным жилым помещениям, как будто лестница была осью, вокруг которой выстроили этот замок. Но с архитектурной точки зрения это, похоже, было невозможно. Впрочем, что она об этом знала?

Хармони решила начать с самых верхних комнат. К поискам старинной одежды можно было подключить простую интуицию без вмешательства магических талантов, которые могли так или иначе даже на расстоянии задеть Кинга Пэкстона.

Какой бы ни была цель ее пребывания здесь, она намеревалась с пользой провести время. Несколько этажей (а может, это было какое-то крыло замка – трудно сказать) не принесли никаких результатов. Чтобы ориентироваться в самых старых помещениях, не помешал бы компас. Неудивительно, что замок был построен морским капитаном, в честь которого даже была названа улица Пэкстон Уорф, которую потом переименовали.

Из увиденного Хармони сделала вывод, что замок перестраивался последующими поколениями, что лично ей, безусловно, казалось большой ошибкой, которая привела к тому, что некоторые части замка навсегда утратили возможность называться произведением архитектуры, отчасти лишив это здание исторической ценности.

В конце концов, Хармони вернулась на третий этаж, который оказался целым крылом замка, причем самым не пострадавшим от перестроек. Позволив сверхъестественным инстинктам выбирать путь, она оказалась в черно-красной спальне. Здесь Хармони почувствовала, что именно сюда и должна была попасть, хотя комната была насквозь пропитана негативом. Судя по обстановке, эта спальня принадлежала женщине – той самой ведьме из замка Пэкстон.

Впрочем, кое-что все-таки смутило Хармони. Алые стены были увешаны как минимум дюжиной картинных рам. Пустых рам.

Каждый предмет, к которому она прикасалась или на который обращала свой взгляд, источал мощную и очень опасную отрицательную энергетику.

Очень может быть, что привидение замка Пэкстон было одной из самых сильных отрицательных сущностей, с которыми когда-либо приходилось иметь дело Хармони.

НЕСМОТРЯ на отрицательную энергию и силу, ведьма замка Пэкстон не представляла собой угрозы. Что само по себе было удивительно, потому что враждебность и противоречия, похоже, были ее визитной карточкой. Но, с другой стороны, Хармони чувствовала, что хотя бы однажды в этом месте все-таки жила любовь, пусть и недолго.

Черно-красная обстановка была такой же эклектичной и противоречивой, как и сама ведьма, и несмотря на пустые картинные рамы говорила о ее любви к искусству. Хармони осмотрелась, потом открыла китайский черный лакированный сундук, но не нашла в нем пары к найденному раньше кольцу. На сундуке стояла изящная этажерка, полки в которой были заняты коллекцией дельфинов, сделанных из оникса, нефрита, слоновой кости и других материалов.

Хармони прикоснулась к прохладному ониксу. Она тоже собирала кое-каких «дельфинов», только ее «дельфинчики» были сделаны из силикона и работали на батарейках, о который ей пришлось бы долго и нудно рассказывать привидению из девятнадцатого века. Из коллекции в замке среди остальных выделялись бронзовая фигурка дельфина, держащего раковину наутилуса [9], композиция из трех дельфинов, вырезанных из розового дерева и играющих в стилизованных брызгах воды, и малахитовая русалка, управляющая колесницей с запряженным в нее дельфином. Образ русалки, управляющей дельфином, был весьма распространенным сюжетом. Поэтому у Хармони появилась надежда на то, что она, у кого в качестве личного тотема была русалка, сможет иметь хоть какую-то власть над человеком, тотемом которого был дельфин. С точки зрения магии это предположение казалось слишком оптимистичным, но все же Хармони почувствовала, что в некоторой степени владеет ситуацией.

Еще раз осмотревшись, она заметила, что даже у кресла-качалки красного дерева на подлокотниках была резьба, изображающая дельфинов. И это навело ее на мысль: а не имеется ли у каждых двустворчатых дверей в замке молоточка в виде дельфина?