Кстати, насчет похода Наполеона. Причины провала его известны. Походы на дальние расстояния по вражеской территории всегда чреваты плачевным для захватчиков исходом. Не вышла за рамки данного правила и московская эпопея великого корсиканца. С чего бы это походам Чингисхана быть здесь исключением? Но историки, среди которых есть даже военные эксперты, твердят, что именно так и было, и летописям надо верить безоговорочно. Аргументы при этом выдвигаются железобетонные. «Тем не менее, история Чингисхана и монголов правдива, — пишет А. Балод, — и подтверждается многочисленными свидетельствами. Правдива именно в силу своей фантастичности — такое действительно невозможно придумать»[11].
Вот, оказывается, как надо оценивать достоверность исторического материала. По степени его фантастичности, нелепости. То есть, чем более он неправдив, тем более правдив. От такой логики голова кругом идет. Напрашивается сравнение со знаменитым «верую, ибо абсурдно». Как известно, автор этой фразы, Тертуллиан, был религиозным фанатиком. Не хочется сравнивать веру в незыблемость постулатов монголоведения с религиозным фанатизмом, но очень похоже. А как иначе расценивать упорное невнимание историков к обстоятельствам, ставящим под сомнение эти постулаты?
Но вернемся к этим обстоятельствам. Это, вдобавок ко всему сказанному, отсутствие связи между «ставкой верховного главнокомандующего», т. е. Чингисхана и блуждающими за тысячи километров от нее по бескрайним просторам дзии и Восточной Европы туменами Чжебэ и Субэдэя.
Представьте себе следующую картину. Чингисхан гоняется за Джелал ад-Дином, сыном хорезмшаха Текеша, в Индии и Афганистане. Надо полагать, что перемещения его по данной территории будут спонтанными и непредсказуемыми, всецело зависимыми от намерений Джелал ад-Дина. В это же самое время войска Чжебэ и Субэдэя находятся на южном берегу Каспийского моря, куда их привела погоня за хорезмшахом. Тут они получают задание от Чингисхана продолжить завоевание западных стран, невзирая на завершение основной задачи — доведение хорезмшаха до смертоубийства. Надо полагать, нойоны перед этим отправили «главному» сообщение с соответствующим текстом. Пейджеров и телеграфа в то время не было, не говоря уже о мобильниках. Остается курьерская почта. Вопрос на засыпку. Как нашел курьер ставку Чингисхана, не зная куда занесет того нелегкая? Добавим к этому, что курьерская почта на территории вражеского государства — вещь весьма ненадежная. Того и гляди на разъезд каких-нибудь курдов нарвешься, или тех же туркменов. Прирезали — и вся недолга. О расстояниях и говорить нечего. В то время Чингисхан находился в районе Балха, т. е. на расстоянии 1200 км от гавани Абескун! Да и «ям» монголы там не настроили. То есть, менять лошадей было негде.
Трудно понять, что заставляет верить подобным «свидетельствам» на протяжении веков.
Обратимся теперь к рассмотрению иных обстоятельств похода, или, как его еще называют, разведывательного рейда Чжебе и Субэдэя. Закончился он, как полагают, в Средней Азии в 1224 году, куда вернулись нойоны после поражения, нанесенного им камскими булгарами в 1223 году. Правда, Ибн ал-Асир утверждает, что отправились они оттуда не в Среднюю Азию, а в некий Саксин, «возвращаясь к своему Царю Чингисхану». Но историки предпочитают не акцентировать на этом внимание, ибо это расходится с их версией.
Помолчу и я об этом пока. Нас интересует здесь общая протяженность данного рейда. А составляет она ни много ни мало — 6000 км по вражеской территории. Продлилась эта эпопея всего ничего — четыре года, а сколько дел проделано хороших и разных! Но вот, что настораживает. Если наступление того же Наполеона на Москву, дальность которого составила две с лишним тысячи километров, в конце концов захлебнулось по совершенно естественным для такого рода предприятий причинам (партизаны грабят обозы, проблемы с продовольствием, холод, усталость), то монголы возвратились к «своему царю» с богатой добычей и обильными разведданными. В это можно было бы еще поверить, если бы их было неисчислимое множество и победы их носили «шапкозакидательский» характер. Но ничего этого нет. Как уже указывалось, практически во всех случаях численный перевес был на стороне противника. Выходит, побеждали «не числом, а умением»? Неужто их тактика была совершеннее?
Уместно вспомнить в этой связи о тактике боев Тевтонского ордена в Пруссии, Прибалтике и Северной Руси. Тем более что данные об этом вызывают гораздо больше доверия, нежели сообщения о проделках монголов.
Как известно, действия тевтонцев в захватываемых областях не носили характера походов. Они сначала закреплялись на границах с землями язычников, строили оборонительные сооружения, замки, остроги, т. е. создавали плацдарм для нападения, и только после этого совершали набеги на противника, причем, как правило, кратковременные.
Следующий отрывок из «Ливонской хроники» Германа Вартберга (XVIII в.) прекрасно иллюстрирует данную практику: «Тевтонский (немецкий) орден вследствие приглашения Конрада, князя мазовецкого, появился в Пруссии в 1228 году; рыцари вышли на правый берег реки Вислы у того места, где возвышался священный дуб язычников, и не замедлили укрепиться в этом пункте. Здесь в 1231 г. они заложили укрепленный город и назвали его Торном в знак того, что для них отворяются ворота в Пруссию (Thor — ворота). Язычники бросились разорять новую крепость, но тщетно: рыцари без особого труда отбили нападения и сами стали постепенно ВХОДИТЬ; в земли пруссов; городки прусских старшин пали один за другим, и в занимаемых пришельцами землях в пунктах, мало-мальски важных в военном отношении, начали закладываться и возводиться крепкие замки»[12].
Ту же тактику использует и Ливонский орден в Прибалтике. Как известно, захват прибалтийских земель начался с возведения укрепления и основания епископства в Икскюле при впадении в Даугаву в 1186 году. Затем в 1200 году в устье Двины епископом Альоертом Буксгевденом был основан город Рига. Используя его как плацдарм, немцы впоследствии захватили почти всю Прибалтику, устраивали набеги на северорусские земли.
Еще один факт подобного рода. С целью захвата Новгорода буквально в 30 километрах от него зимой 1241 года немцами была сооружена крепость Копорье. Для того чтобы устранить угрозу, новгородцам пришлось вызвать Александра Невского, который захватил и разрушил Копорье[13].
Реальность подобных событий трудно оспорить. Сходным образом осваивали Сибирь и казаки-первопроходцы во главе с Ермаком. Именно осваивали, а не проходили как нож сквозь масло, наподобие монголов. Возведение острогов, используемых и как плацдарм для дальнейшего продвижения, и как госпиталь, и как укрытие от набегов аборигенов, — единственно возможная по тем временам практика, приносящая действенные результаты. В случае же с монголами ничего этого нет. Они осуществляли свои захваты, никак не закрепившись на завоеванной территории, не создавая ничего, даже отдаленно напоминающего плацдармы, выпадая, таким образом, из исторического контекста.
Монгольская эпопея, с использованной в ней тактикой походного марша, воспринимается как сказка.
Еще интересный момент. Войска Субэдэя и Чжебе вышли из Бухары в составе двух туменов (20 000 чел.). Пройдя победным маршем по территории Хорасана, Мазандарана, Аррана, Азербайджана, Ирака, Ширвана, Армении, разбив по различным сведениям 70- или 90-тысячное (!) войско грузинского царя Лаша, разгромив кипчаков, лезгин и аланов на Северном Кавказе, монголы с чувством исполненного долга очутились в Причерноморье. Логично было бы предположить, что сюда их войско попало изрядно потрепанным и поредевшим. Но только, если речь идет не о монголах! Ибо по отношению к нашим «богатырям», как трогательно величал их Л. Гумилев, общие правила не действуют. Это вам не «французишки» какие-то, войско которых, пройдя всего ничего — две с лишним тысячи километров — по направлению к Москве, рассеялось как дым. Наши «богатыри» в пути еще и несколько размножились. Их численность перед битвой на Калке оценивается в 25–30 тысяч сабель! Как могло такое случится? Легко, — уверяют историки. Монгольское войско пополнялось за счет захваченных народов. То есть, кого разбили, теми же и пополнились. К примеру, остатки орд половецких ханов Юрия Кончаковича и Данила Кобяковича, разбитых на Северном Кавказе в 1222 году вместе с аланами и лезгинами, в следующем году уже оказываются в составе монгольского войска.