ОКО ЗА ОКО

Нестерпимо хочется отомстить любовнику жены, всесильному сатрапу, поправшему права целого народа, лицемерному негодяю, насмеявшемуся над простодушными и добрыми людьми. Когда гнев затмевает разум, стремишься немедленно уничтожить зло, источник этого зла...

Иногда «униженный и оскорбленный», подобно герою романа «Граф Монте-Кристо», долго и «сладострастно» вынашивает планы, дабы обрушиться на обидчика внезапно и мощно, не оставляя ему шансов на спасение. (Кстати говоря, у Эдмона Дантеса, героя романа Дюма, был реальный прототип — Франсуа Пико, правда, не моряк, а сапожник. Пико сумел отомстить большинству врагов, но не всем. Один из них, более искушенный в интригах, в конце концов переиграл бедолагу.) Случается и так, что в порыве мести человек готов идти на любые жертвы, вплоть до собственной гибели.

ИСПОВЕДЬ САЛЬЕРИ

Имя Хофдемеля «прославилось» благодаря обвинению в том, что именно он — убийца великого австрийского композитора Вольфганга Амадея Моцарта. Обстоятельства смерти Моцарта немедленно породили версию об отравлении. Композитор умер 5 декабря 1791 года, а уже 31 декабря «Берлинский музыкальный еженедельник» писал: «Поскольку после смерти тело его вздулось, полагают даже, что он был отравлен». Жена Моцарта Констанца рассказывала своему второму мужу, Ниссену, что Моцарт дважды говорил ей о своей скорой смерти, поскольку ему дали яд. Современный исследователь англичанин Фрэнсис Карр, написавший о «деле Моцарта» целую книгу, полагает, что это была Aqua Togana — ядовитая смесь из бледно-серого мышьяка, окиси свинца и серебристой сурьмы. В XVIII веке такой яд считался необнаружимым; его действие проявлялось лишь спустя несколько месяцев после попадания в организм.

В том, что Моцарт был отравлен, сходятся почти все исследователи. Относительно же отравителя существуют три кандидатуры: первая и «классическая» — композитор Антонио Сальери, который якобы из зависти подсыпал Моцарту яд; вторая кандидатура — Зюсмайер, ближайший ученик Моцарта и любовник Констанцы; и третья — юрист Франц Хофдемель.

Долгие десятилетия, даже века, общественное мнение считало убийцей Сальери. Приведем вкратце аргументы в подтверждение и отрицание этой версии.

Главным аргументом «за» является признание самого Сальери осенью 1823 года в том, что он отравил Моцарта. После Сальери пытался перерезать себе горло бритвой. В так называемых «разговорных тетрадях» глухого Бетховена неоднократно упоминается это страшное признание композитора. В частности, в ноябрьской записи 1823 года публицист Иоганн Шикх сообщает Бетховену: «Сальери перерезал себе горло, но еще жив» и далее: «Можно поставить сто против одного, что признания Сальери соответствуют действительности! То, как умирал Моцарт, подтверждает эти признания». В другой записи, принадлежащей музыканту Антону Шидлеру, говорится: «Сальери опять очень плохо. Он в полном расстройстве. Он беспрерывно твердит, что виновен в смерти Моцарта. Это правда, ибо он хочет поведать ее на исповеди...»

Однако признания Сальери можно истолковать и как доказательства его невиновности. По мнению многих, Сальери был болен психически и сделал свое признание в бреду. Зачем человеку в здравом рассудке делать роковое признание? Совесть замучила? Почему же она заговорила в нем спустя 30 с лишним лет? Да и сама попытка самоубийства свидетельствует о помраченном рассудке композитора. Наконец, если Сальери отравил Моцарта, то почему для себя он избрал другой, более болезненный путь ухода из жизни? Принять яд было бы логичнее и проще.

Историк музыки Гвидо Адлер заявил, что ему удалось найти запись исповеди Сальери с признанием об отравлении Моцарта. Но впоследствии никто этой записи не видел, не говоря уже о том, что существует тайна исповеди, обязательная для каждого католического священника.

Обвинители Сальери указывают на то, что Моцарта похоронили по «третьему разряду» — в общей могиле с бродягами и преступниками; при погребении тела не присутствовал никто из родственников и знакомых композитора. Сделали это якобы для того, чтобы потом нельзя было отыскать могилы Моцарта, если кто-то вздумал бы провести эксгумацию. На эти доводы тоже есть возражения. Судебная токсикология как наука реально возникла лишь в середине XIX века, а во времена Моцарта отравителям и в голову не приходило опасаться эксгумации. Ну, а причина того, что участники похоронной процессии (барон ван Свитен, Сальери, Зюсмайер, композитор Альбрехтсбергер) повернули с половины пути, могла заключаться в нежелании присутствовать при позорном погребении гения. Заметим кстати, что жителям Вены сообщили о смерти Моцарта только после похорон.

На сегодняшний день весьма серьезный обвинительный материал собран против Франца Хофдемеля. Его жена-пианистка, 23-летняя красавица Магдалена, была любимой ученицей и, вероятнее всего, любовницей Моцарта (есть целый ряд доказательств этого). Когда жена Хофдемеля вернулась домой с панихиды по Моцарту, муж набросился на нее с бритвой в руке, нанес раны на шее, лице, груди, руках, и только крики Магдалены и ее годовалого ребенка спасли ей жизнь. Услышав шум, прибежали соседи Хофдемелей. Тем временем Франц заперся у себя в спальне и перерезал себе бритвой горло. (В отличие от Сальери, он сделал это не после долгих размышлений, а в состоянии аффекта; бритва была у него в руках.) После самоубийства мужа Магдалена получила разрешение похоронить его как нормального усопшего, в отдельной могиле, хотя самоубийц хоронили в общей могиле и не в гробу, а в зашитой коровьей шкуре. Такое разрешение может означать одно: власти (и, самое главное, австрийский император) были убеждены, что в гибели Хофдемеля виноваты Магдалена и Моцарт.

СМЕРТЬ В ПАРИЖЕ

Лето 1793 года. Великая Французская революция движется к апогею, а это значит, что она уже начала пожирать своих детей. Политическая борьба в стане республиканцев привела к созданию партии якобинцев и партии жирондистов. Первые стояли за беспощадную революционную диктатуру, вторые считали, что революция достигла главной цели и посему пора остановиться — покончить с террором. В этой борьбе жирондисты проиграли.

Парижский плебс, подстрекаемый якобинцами, в июне изгнал жирондистов из высшего органа власти — Конвента, и его полностью захватили «непримиримые» и «бешеные». Но в провинции, особенно на юге, жирондисты все еще имели немало сторонников. Одним из центров сопротивления якобинцам стал Кан. Здесь множились заговоры, собиралось народное ополчение и произносились громовые речи, а посланцев Конвента заключали в тюрьму.

Атмосфера не то военного штаба, не то разгульного клуба обволокла и наивную провинциальную душу Шарлотты Корде д'Арман, молодой дочери бедного, но родовитого нормандского дворянина, родившейся 27 июля 1768 года в Сен-Сатюрнен-де-Линьери. Впрочем, была ли Шарлотта наивной? До революции ее симпатии находились на стороне республиканцев, но то, что произошло во Франции, никак не укладывалось в благозвучные схемы переустройства мира. Отец девушки, ставший жертвой закона о майорате (по которому вся земля доставалась в наследство старшему сыну), был в числе неофитов республиканской веры. Он объяснил Шарлотте, почему важно, чтобы Франция избавилась от монархии и засилия дряхлых аристократов и обрела конституционный строй. Добавим еще, что за плечами Шарлотты Корде была жизнь в монастыре — в качестве послушницы, где она тоже размышляла о смысле и значении справедливости.

Ныне вокруг бывшей монашенки то и дело раздавалось имя Марата — этого цепного пса революции, с пеной у рта призывавшего к бдительности и террору.