Элизабет захотелось запустить чем-нибудь в эту лицемерную улыбающуюся физиономию. Вместо этого она вежливо предложила:

— Не хотите ли присесть? — показывая на кресло со сломанными пружинами.

— Благодарю вас, моя милая, но я не могу долго задерживаться. У меня сегодня к обеду полковник Трайс. Сейчас он играет в шахматы с моим отцом, кроме того, я должна дать указания на кухне. Не хотите ли присоединиться к нам? — добавила она.

— Нет, благодарю вас, я с минуты на минуту жду Теда. — Элизабет мило улыбнулась.

Удивленно вскинутые брови Офелии дали понять, что она сомневается в его скором появлении.

— Конечно, — пробормотала она и, прежде чем уйти, добавила: — Я забежала сказать, что завтра вечером устраиваю небольшой прием с коктейлями и надеюсь, что вы с Тедом тоже будете на нем. Мне бы хотелось познакомить вас с нашими ближайшими соседями, я им рассказала о вас, и они умирают от желания познакомиться с вами.

Элизабет захотелось узнать, что же она рассказала им, впрочем, можно предположить.

— И мне очень повезло, — продолжала Офелия, — я сумела уговорить заглянуть к нам нашу знаменитость. Сомневаюсь, что вы о нем слышали — скорее всего, как и большинство сегодняшних молодых людей, вы предпочитаете поп-музыку. — Она снисходительно усмехнулась. — Это сэр Мартин Стюард, знаменитый дирижер.

Слышала ли она о нем! Прошлым летом Элизабет несколько часов отстояла в очереди за билетами, чтобы попасть на его концерт в Альберт-Холле, где он дирижировал сочинением «Сны Иеронимуса».

— Я хотела бы представить вас ему, — продолжала Офелия, — но боюсь, как бы общение с ним не показалось вам трудноватым. Он исключительно… э-э-э… утонченный человек. И должна признаться, что порой я и сама теряюсь, когда он начинает говорить о музыке. — Снова тот же смешок. — Но обещаю, что как только смогу, подойду и выручу вас.

— Благодарю вас, — сухо сказала Элизабет.

— Значит, вы передадите Теду… когда увидите его… что я жду вас обоих примерно в половине седьмого.

— Да, я непременно передам. — К счастью, ее здесь не будет, подумала она, но Тед и Кет, конечно же, не откажутся от приглашения.

— На редкость жаркий день, вам не кажется? — завела она было светский разговор, провожая Офелию до дверей. Ей надо быть вежливой с Офелией, это не так уж и сложно, если учесть, что она с ней больше не встретится.

— Просто ужасный! — Офелия стала обмахиваться. — Боюсь, что нас ждет гроза. Вы не боитесь остаться здесь одна?

— Вы имеете в виду, если Тед не приедет? О, нет, — небрежно бросила Элизабет. — Я люблю грозу. — Она с детства панически боялась ее. Но что значит еще одна невинная ложь на фоне того вранья, которое окружало ее последнее время?

Когда за Офелией закрылась дверь, Элизабет вернулась в кабинет и какое-то время постояла, глядя на телефон и прикидывая, не стоит ли ей позвонить бабушке в Австралию и ввести ее в курс истинного положения дел. Но она не пришла ни к какому решению, кроме одного: утром уехать отсюда. Да и в любом случае, в Австралии сейчас глубокая ночь.

Вернувшись в гостиную, она задумчиво уставилась в окно. Солнце давно уже скрылось, и низкие облака, смахивающие на грязные мотки шерсти, висели едва ли не на деревьях. На газонах никого не было видно. Всего неделю назад, подумала Элизабет, она пересекала эти лужайки рука об руку с Фредом в толпе гостей, ожидая встречи с Офелией. Сколько событий произошло за это время!

Элизабет бесцельно бродила по комнате. Тед и Кет скорее всего уже завершили ленч. И можно предположить, что вернулись в его квартиру — без сомнения, она у него есть в городе, хотя он никогда не упоминал о ней. Элизабет сжала зубы и стала повторять слова, которые скажет ему, когда он появится.

Минуты ползли одна за другой, и в комнате становилось все темнее. Элизабет ждала начала грозы — пусть она скорее разразится, пусть в неистовстве стихии сольются воедино небо и земля. Это ожидание уже стало мучительно томить ее.

Сразу после четырех появился Касс с подносом, на котором стоял чайный сервиз. Элизабет показалось, что он с сочувствием посмотрел на нее, увидев, как она забилась в угол дивана.

— Чашечку ради здоровья! — сказал он веселым тоном. Поставив поднос, Касс включил настольную лампу. — Вот так-то лучше. Холодает, мисс, для огня все готово, осталось только поднести спичку. Полешки в корзинке, а спички на каминной доске.

Чай был самым приятным из всего, что ей выпало за день, и она постаралась растянуть удовольствие как можно дольше, опустошив чайник и съев два пирожных. Когда позолоченные часы на камине пробили четверть шестого, она вышла на кухню, где застала Касса, наводившего глянец на ботинки. Кухня оказалась довольно просторной, с полным набором всевозможных кухонных принадлежностей, со стенами, обшитыми дубовыми панелями, которые придавали ей уют. Из духовки шел упоительный аромат жареного цыпленка с приправами. Касс с гордостью познакомил Элизабет со своим хозяйством. Все блестело и сверкало.

— Цыпленку ничего не сделается, когда бы вы его ни вытащили, — сказал он, садясь на стул, чтобы натянуть высокие ботинки. — Я оставил миску с едой для Бенджамина. Они привык тут обедать.

Элизабет пообещала покормить и Бенджамина.

— Надеюсь, вы одержите победу в матче по дарту, — подбодрила она Касса, когда тот снимал прорезиненный плащ с крючка за дверью.

Веселый маленький человечек вскинул два больших пальца и расплылся в широкой улыбке.

— Приложу все старания, — пообещал он, выходя.

Когда задняя дверь за ним закрылась, Элизабет осталась на кухне, приглядываясь через окно к темной груде облаков. Ей стало грустно и одиноко, она почувствовала, как ею овладевает депрессия. Не имеет смысла жалеть себя.

Элизабет услышала мяуканье у ног и, опустив глаза, увидела, что Бенджамин с надеждой смотрит на нее. Взяв его на руки, она прижалась щекой к его мягкой шерстке. Но Бенджамину нужно было совсем не это, он ждал других знаков внимания.

Он вырвался у нее из рук и выжидающе уставился на Элизабет, пока она открывала жестянку с кормом.

Элизабет стояла над ним, пока он не съел все до конца и не вылизал миску. Как легко кошку сделать счастливой. Она грустно улыбнулась.

Элизабет вернулась в гостиную, и Бенджамин, как собачонка, побежал за ней. В комнате было довольно тепло, но мрачно и безрадостно, и Элизабет поежилась, задергивая портьеры. Она растопила камин и, усевшись на коврик, стала смотреть на языки разгорающегося пламени. Бенджамин сидел рядом, старательно умываясь после сытного обеда.

Именно он первым отреагировал на надвигающуюся грозу. Внезапно он сел на задние лапки, вскинул голову и прислушался. После чего, завопив, забился куда-то в угол комнаты. А через мгновение и Элизабет услышала далекий низкий рокот. Первым ее желанием было взбежать наверх и сунуть голову под подушку, как она это делала, когда была маленькой. Но она приказала себе не глупить: она уже не ребенок и оснований для паники нет. Это всего лишь летняя гроза, и она скоро кончится.

В этом Элизабет глубоко ошибалась. На следующий день газеты сообщили, что графство Кент пострадало от самого продолжительного и серьезного шторма, который принес массу разрушений.

Когда первая ослепительная молния блеснула в проеме портьер и осветила комнату, Элизабет залезла на диван и забилась в угол, прижав к уху подушку, но тут же последовал грохот, едва не оглушивший ее.

Это было только началом. При каждой вспышке молнии Элизабет чувствовала, что у нее судорожно сжимается желудок и нервы вот-вот сдадут. Съежившись в углу дивана, она слушала яростные раскаты грома, которые то утихали, то разражались с новой силой.

Неужели это никогда не кончится? Элизабет поймала себя на том, что всхлипывает от страха. На какое-то мгновение наступила тишина, Элизабет затаила дыхание. Постепенно гром начал стихать, пока не перешел в низкое ворчание где то в отдалении. Элизабет прислушивалась к потокам ливня, молясь, чтобы гроза наконец прекратилась. Когда откуда-то появившийся Бенджамин прыгнул на диван и уселся рядом с ней, она поняла, что буре пришел конец. Кошки это всегда чувствуют… В этот момент Элизабет подумала, что ей следовало бы посмотреть, не повредил ли шторм помещения под самой крышей. С трудом поднявшись и убедившись, что все там в порядке, она в изнеможении упала на кровать и попыталась расслабиться.