— Когда вы в последний раз видели вашего брата?

— В четверг, около шести вечера. Мы коротко поговорили о бюджетной встрече в пятницу. Я спросил у него, желает ли он присутствовать. Он сказал, что будет занят своими исследованиями и вышел из кабинета. Я стоял и смотрел из окна на деревья на другом конце парковки. Так мне проще думать. Я все ещё стоял у окна, когда он вышел на парковку, сел в свою машину и уехал.

Правда. Хорошее начало.

— Вы переживаете о благополучии вашего брата?

— Да.

Ложь. Я поторопилась с выводами.

— Я переживаю за Ринду, — признался он. — И за детей.

Правда.

Дорожка привела нас к изогнутому пруду кои. Три простых деревянных скамейки, подобные можно было найти в любом магазине товаров для дома, ожидали, расставленные по кругу. Над каждой возвышалась шпалера, поддерживающая россыпь цветков клематиса. Малиновые, белые, бордовые, голубые — сочетание крупных цветков распространяло в воздухе сложный аромат.

— Прошу. — Эдвард пригласил меня присесть на лавочку.

Я села. Корнелиус занял место рядом со мной. Эдвард выбрал лавку напротив нас.

Здесь было так спокойно. Я могла бы просто сидеть в этом месте часами и читать книгу, вдыхая аромат клематиса, любуясь прудом и чувствуя мягкую шёлковую траву под ногами. За этим он нас сюда и привёл. Это был уголок его царства. Ему было здесь комфортно, и он рассчитывал, что расслабляющая обстановка поможет смягчить наш разговор.

— Когда Брайан был ещё ребёнком, ему очень не нравилось вляпываться в неприятности, — сказал Эдвард. — Ни одному ребёнку это не нравится, но у моего брата начиналась паника. У нашего отца был суровый взгляд на воспитание детей. Он был продуктом своего поколения. Когда мой брат делал что-то и знал, что ему перепадёт за это от отца, он просто исчезал. Он мог прятаться часами и у него это прекрасно получалось. Сначала, все ждали, когда он выйдет. Затем, после нескольких часов его отсутствия, мать начинала паниковать, что с ним случилось что-то плохое. Все домочадцы принимались за его поиски, порой чуть ли не до утра, и когда его наконец-то находили, все были слишком уставшими и обрадованными, чтобы его ругать.

— Вам кажется, что Брайан скрывается?

— Да.

Правда.

— Почему?

Он откинулся назад.

— «Биокор» вовлечён в имеющее большое значение исследование антибиотиков. Среднестатистический человек редко обращает внимание на то, скольким мы обязаны антибиотикам. Он просто принимает как должное, что мало кто умирает от послеоперационных инфекций. Ангина, пневмония, инфекции мочевыводящих путей доставляют неудобство, но редко являются поводом для паники. Несмотря на многочисленные путешествия, у нас больше нет чумы и эпидемий. Нам стало комфортно. Это ошибка.

— Природа всегда находит новые пути, — подал голос Корнелиус.

Эдвард кивнул.

— Мы столкнулись с резким увеличением резистентных к антибиотикам бактерий. Наши волшебные препараты больше не годятся. Это происходит прямо сейчас, сегодня, в эту минуту. Мы проигрываем битву. MDR-TB (штамм туберкулёзной палочки с множественной лекарственной устойчивостью — прим пер.) MRSA, VRE, KPC, список можно продолжить. Я мог бы назвать вам ещё больше страшных акронимов, но вся их суть сводится к одному. Скоро обычный визит в больницу с респираторной инфекцией или относительно безопасное хирургическое вмешательство, вроде удаления аппендикса, может стоить вам жизни. Гонка в изобретении новых и лучших лекарств в самом разгаре, и Брайан её возглавлял. Он использовал свою магию, чтобы управлять случайными мутациями грибов в ответ на бактериальную угрозу, и пытался разработать новые антибактериальные агенты. Это опасная и прибыльная область исследований.

— И конкурентная? — предположила я.

— Весьма. Я обещал быть откровенным. Причастность Оливии к смерти сенатора Гарзы и последующее негодование общественности сильно нам навредили. Брайан женился на Ринде из-за деловых связей её матери. Сейчас же эти связи накрылись медным тазом.

Теперь все шарахались от Ринды, как от прокажённой. Всё, связанное с её матерью, было опорочено.

— Двое из наших основных инвесторов отозвали деньги. Сумма была существенной. Крупный контракт, который был практически подписан и отдан нам, вместо этого перешёл к нашему главному конкуренту. У нас возникли трудности с получением необходимых образцов вируса.

— Вы переживаете финансовый кризис? — спросила я.

— Да. — Он говорил об этом на удивление спокойно. — Но мы справимся. Это все временные неудачи. Мы найдём других инвесторов, и у нас будут другие контракты. Но пока дела идут плохо. Куда хуже, чем думает Ринда.

Это не сходилось со словами Ринды о том, что Брайан был спокоен, но Эдвард не врал.

— Брайан знал об этих проблемах?

В глазах Брайана что-то промелькнуло. Презрение или раздражение? Слишком быстро, чтобы я успела понять.

— Брайан — гений. Его мир — это наука и исследования. Финансовые вопросы и повседневная работа компании в моей ответственности. Я поставил его в известность о ситуации пару дней назад, заодно дав понять, что наше положение не безнадёжно. Тем не менее, Брайан разволновался. Для него было бы в порядке вещей исчезнуть и вернуться, когда проблема уже сама разрешилась. Как я и говорил, он прекрасно умеет прятаться.

Брайан все больше и больше казался тем ещё типом.

— Есть ли у него другой доступ к наличным, помимо его банковских счетов? — спросил Корнелиус.

— Меня бы это не удивило, — хмыкнул Эдвард. — Он любит делать запасы на чёрный день.

— Вы не знаете, были ли у Ринды и Брайана какие-то проблемы в браке? — спросила я.

— Ринда изо всех сил старается быть идеальной супругой для моего брата. Она предвидит его потребности, и Брайану нет нужды нервничать. Мой брат тихий и ранимый, поэтому он предпочитает спокойствие и рутину.

Он не ответил на вопрос.

— Выражал ли Брайан недовольство своим браком? — спросил Корнелиус.

— Время от времени все могут быть недовольны своим браком, — ответил Эдвард. — В последнее время он ничего подобного не говорил.

— А если точнее?

— Последнюю пару лет.

Правда.

— Вы считает, что Брайан мог бросить жену? — спросила я.

— Нет.

Снова правда.

— «Биокор» видит в Ринде обузу?

Эдвард наклонился вперёд, его взгляд вдруг сосредоточился.

— Ринда никогда не была обузой. Она светлая, добрая и невероятно терпеливая женщина. Она сострадательна и умна. Нам повезло узнать её. Дом Шервудов её полностью поддерживает.

Настоящий Эдвард Шервуд наконец-то дал о себе знать. Я задела его за живое. Он не переживал за брата, но стоило мне тронуть Ринду, как он был готов откусить мне голову. Любопытно.

— Вы похитили своего брата, мистер Шервуд?

Его глаза вспыхнули.

— Я не собираюсь отвечать на этот вопрос.

— Мистер Шервуд, — обратилась я. — Ринда очень расстроена. Она пришла ко мне, потому что все остальные от неё отвернулись. Я хочу решить этот вопрос как можно скорее, чтобы минимизировать её эмоциональный стресс. Чем быстрее я смогу вычеркнуть вас из списка возможных подозреваемых, тем быстрее мы сможем продвинуться дальше, чтобы узнать, что на самом деле случилось с вашим братом.

— Почему вы решили, что я буду говорить вам правду? Я ведь могу и врать.

— Я отлично разбираюсь в людях, — ответила я. — Вы похитили своего брата?

— Нет. — На его челюсти заиграли желваки.

Правда.

— Вы убили его или причинили ему вред?

— Нет.

— Вы приказали или наняли кого-то, чтобы Брайан исчез?

— Нет!

— Вы знаете, где он?

— Нет.

— Вы знаете, где он может быть?

— Нет.

— Пытался ли он выйти на контакт с момента исчезновения?

— Нет.

Ни единого лживого слова. Я встала.

— Спасибо, мистер Шервуд.

Эдвард поднялся на ноги. Он был в ярости, но мастерски сдерживал злость силой воли.

— Мы закончили?

— Закончили.

Он разблокировал телефон и поднёс его к уху.