Но она бессильна изменить прошлое. И вот из-за своей ошибки рискует потерять сына.

— Так что же вы мне предлагаете? — Она окинула вопросительным взглядом адвокатов. — Я отказываюсь просто так отдать сына этому человеку. Если бы Шелдон Трент объявился четыре года назад и заявил права на своего племянника, я бы даже не подумала встать у него на пути. Но ведь он отказался от него и подписал документы.

— Он говорит, что не делал этого. Вы ведь знаете, — заметил Линвуд, — мистер Трент утверждает, что его подпись подделана.

Адвокат говорил бесстрастно, поди разберись, что у него на уме. И все же его наигранное беспристрастие не обмануло Дороти. Для нее было очевидно, что не только он, но и его коллеги в глубине души считают, что Шелдон говорит правду. Разумеется, за определенную плату они не откажутся представлять ее интересы в суде в меру своих сил и способностей. Но несомненно, для себя они уже сделали вывод. Их логика проста: Шелдон богат, очень богат, и деньги дают ему неоспоримое право заполучить все, что ему хочется.

— Но я не верю ему! — разозлилась Дороти. Черт возьми, в конце концов, за деньги, которые она платит этим адвокатам, они обязаны встать на ее сторону! — Трент не в первый раз лжет. Ты ведь можешь это подтвердить, Милтон! В тот вечер, на аукционе, он сказал, что его зовут Шелдон Остин.

— Но так и есть, — как всегда вежливо заметил Линвуд. — Шелдон Остин Трент. В книге гостей он записался именно так. Мы проверяли. Распорядитель на аукционе ошибся… Будьте благоразумны, мисс Джексон. Вы хватаетесь за соломинку, и это можно понять. Безусловно, вам очень тяжело потерять Дэвида…

— Я никогда не потеряю его, — прервала адвоката Дороти. Вот теперь паника по-настоящему поднялась в ней. Она прижала кулаки к груди, будто стараясь удержать рвущийся наружу страх. — Дэвид — мой сын! — Голос ее надломился. — Мой сын!.. Вы понимаете, что это значит? Я не потеряю его. Не могу…

В кабинете воцарилось тягостное молчание, которое нарушил Милтон:

— Твои шансы очень малы. Уолфорд и Линвуд оберегают твои чувства, но правда состоит в том, что Трент — кровный родственник Дэвида, а ты — нет. Тебе повезет, если мы сможем добиться для тебя совместной опеки.

Дороти резко повернулась к Милтону.

— Возможно, мне следует обратиться к другим адвокатам, — жестко проговорила она. — Вы составляли документы об опеке и отнюдь не бесплатно. Я надеялась, что к ним нельзя будет придраться, а на деле оказывается, что это не так. Да?

— Не преувеличивай, говоря о гонораре, который мы получили от тебя за это дело, — усмехнулся Милтон, явно радуясь возможности показать Дороти, что сумма, казавшаяся той целым состоянием, для них была мелочью. Он прекрасно знал, что едва ли она может позволить себе обратиться в другую контору. — Мы, конечно, чувствуем определенную ответственность…

Уолфорд прокашлялся и предостерегающе поднял палец.

— Скорее речь может идти о сочувствии, вызванном положением мисс Джексон, — поправил он Милтона, натянуто улыбаясь. — Но, к сожалению, в этом деле наша фирма не может брать на себя полную ответственность.

Ну, разумеется! Ни под каким видом эти самодовольные адвокаты не возьмут на себя ответственность за то, что рушится жизнь маленького ребенка, что разбивается женское сердце. В общем-то, им абсолютно безразличны не только она и Дэвид, но и Шелдон Трент. Им все равно, кому достанется ребенок, лишь бы не пострадали интересы их фирмы.

Дороти вскочила, но ноги уже не держали ее, и ей пришлось ухватиться за край внушительного стола Уолфорда, чтобы устоять. Затем она слегка потерла виски, стараясь справиться с нараставшим ощущением полной безысходности. Ей все еще было трудно поверить, что она оказалась в одиночестве. Здесь у нее не было союзников. Этим людям не понять, что чувствует мать, любящая маленького сына и желающая ему счастья.

Дороти не могла придумать, куда ей обратиться за помощью. У нее не было никаких связей, а среди знакомых не числились те, кого принято называть «нужными людьми». Из всего этого следовало лишь одно: ей придется бороться за сына самой.

— Может быть, мне поговорить с Шелдоном?.. — неуверенно предложила она.

Адвокаты немедленно встрепенулись. Линвуд тихо простонал что-то неразборчивое, а Уолфорд энергично покачал головой.

— Ради всего святого, не делайте этого!

Милтон же изменился в лице.

— Послушай, Дороти, — предостерегающе прошипел он, — это наихудшее из того, что ты можешь сделать. Ты не должна оставаться с этим человеком наедине ни одной минуты. Предоставь его нам. Одному Богу известно, что он может заставить тебя сделать.

— А тебя сильно пугает то, что я могу сделать, Милтон?

— Мы уже знаем, на что ты способна! — рявкнул он, воинственно поднимая подбородок. — И если ты надеешься снова пустить в ход свое… очарование, чтобы договориться с Трентом, то ты безусловно недооцениваешь этого человека.

У Дороти было ощущение, будто Милтон дал ей пощечину. Что ж, сама напросилась. Она распрямила плечи и посмотрела ему прямо в глаза.

— Знаешь, он будет не первым, в ком я ошиблась.

Шелдон с облегчением вздохнул, когда массажистка принялась за его плечи. Казалось, под опытными руками Мисси мышцы обретают былую силу и эластичность. Он слегка повернулся, устраиваясь поудобнее. Ему необходим массаж, чтобы расслабиться. Всю прошедшую неделю он испытывал невероятное напряжение, так что в конце концов ему стало казаться, что все тело деревенеет.

Он и сам не понимал, что с ним происходит. Из головы не шли мысли о Дэвиде и зеленоглазой Дороти Джексон. Раньше, когда он не знал ее, решение отобрать у нее своего племянника представлялось ему единственно верным. Теперь в глубине души он понимал, что не сможет нанести ей такой жестокий удар. И кроме того… кроме того, приходилось признаться, что она нужна ему не меньше, чем Дэвид. Всю неделю он лихорадочно придумывал способ заполучить их обоих. Трудность состояла еще и в том, что он не мог обратиться за помощью к Шону, который, несомненно, не одобрил бы его замысел. Лишь сегодня ему, кажется, удалось сообразить, как все уладить, и оставалось только ждать…

Массажистка прекрасно знала свое дело. Ее пальцы в одну секунду находили узел и разминали его с такой силой, что Шелдон еле терпел боль. Но эта боль позволяла ему отвлечься от бесконечной тирады Шона, который говорил и говорил как заведенный.

Шелдон закрыл глаза, стараясь не вслушиваться в слова друга, — тот иногда перегибал палку. Все, что он мог сказать, уже было сказано, и сейчас повторялся, волнуясь из-за того, что Шелдон никак не реагирует на его доводы. Однако слова Шона проникали в его сознание и временами больно кололи.

— Не могу поверить, что ты это сделал! — негодовал адвокат. — Мне не следовало давать тебе ее адрес. Как ты мог! Как ты мог!

Мисси, закончив массировать плечи Шелдона, принялась за его руки. А Шон продолжал возмущаться.

— Скажи мне, Холден, — не выдержал Трент, — давно ты стал таким занудой?

Наступила тишина. Лишь спустя минуту Шон ответил:

— Не знаю. А ты давно стал таким негодяем?

Руки Мисси на миг застыли: она явно ожидала бурной развязки, но все обошлось. Профессионально делая вид, что ничего не видит и не слышит, Мисси продолжила ритмично массировать клиента. Шелдон, приподнявшись на локте, вскинул брови и посмотрел на друга.

— Негодяем? Тебе не кажется, старина, что ты превращаешь все в трагедию? Что я сделал, по-твоему? Думаешь, я приковал Дороти Джексон к кровати и жестоко изнасиловал?

Шон покраснел.

— Я знаю, что ты сделал. Знаю от ее адвокатов.

— Ах так? Ну что ж, тогда тебе должно быть известно: все, что произошло с Дороти в ту ночь, случилось по ее собственной воле.

— Вздор! По собственной воле… Ты что, не знал, сколько она выпила в тот вечер?

— Надеюсь, она не собирается использовать это в качестве аргумента в свою защиту, — с циничной ухмылкой заметил Шелдон.