— Ну, конечно! — засмеялся он. — Но я никому не скажу. Можешь не беспокоиться.

— Да, но мистер Эндрюс так строго настаивал на тайне, — сказала Дженни. — Он заставил нас с Сэди поклясться, что мы никому не скажем.

— Но ведь ты же ничего не сказала, — ответил Питер. — Я всё узнал сам совершенно случайно. Ты никому об этом не говори, и никто ничего не узнает. Если кто-нибудь пронюхает, что я об этом знаю, тебя никто не станет винить. Всякому станет ясно, что я знаю Джека Иббетса потому, что долго просидел в тюрьме.

Дженни забыла об этом маленьком происшествии, тем более что Питер не выпускал её из своих объятий; она была бесконечно счастлива, а он старался скрыть от неё свой восторг. Наконец-то он выполнил задание, которое поручил ему Гаффи! Наконец-то он раскрыл первую великую тайну в деле Губера! Оказывается, шпион, пробравшийся в тюрьму Американского города и передавший сведения Комитету защиты, один из тюремных надзирателей, не кто иной, как Джек Иббетс, двоюродный брат сестер Тодд!

К счастью, это произошло в день свидания Питера с Мак-Гивни. Питеру не терпелось посвятить его в эту чудесную тайну. Под благовидным предлогом он расстался с девушками, как и раньше, пробрался тайком через соседний птичий двор и направился в «Дом американца». По дороге он обдумывал план действий. Уж теперь-то он на верном пути к богатству, — только б не оступиться!

По лицу Питера Мак-Гивни догадался, что что-то случилось.

— Ну? — спросил он.

— Узнал! — воскликнул Питер.

— Что ты узнал?

— Фамилию того, кто шпионит в тюрьме.

— Бог ты мой! Да не может быть! — воскликнул тот. — Можете даже не сомневаться, — ответил Питер.

— Кто же он?

Питер сжал кулаки и собрался с духом.

— Прежде всего, — заявил он, — нам с вами следует договориться. Мистер Гаффи говорил, что мне заплатят, но он ничего не сказал о том, когда и сколько я получу.

— Чёрт возьми! — вырвалось у Мак-Гивни. — Если ты узнал фамилию этого шпиона, тебе нечего беспокоиться о награде.

— Всё это хорошо, — ответил Питер, — но я бы хотел знать, как и сколько мне заплатят.

— А сколько ты хочешь? — спросил человек с крысиным лицом и совсем как крыса отошел в угол, пронизывая своего противника чёрными острыми глазками.

— Сколько? — повторил он.

Питер боялся продешевить. Ведь он работал для самого большого и богатого концерна в Американском городе, для Транспортного треста. Этот трест располагал огромным капиталом — сотнями миллионов долларов. Питер не знал в точности, сколько именно, но, ясное дело, они могут хорошо заплатить за такую тайну.

— Думаю, не меньше двухсот долларов, — сказал он.

— Ладно, — ответил Мак-Гивни, — ты их получишь.

Тут Питер понял, что промахнулся. Какого же дурака он свалял! И почему у него не хватило смелости запросить пятьсот долларов? Он даже мог бы попросить тысячу и обеспечить себя до конца своих дней!

— Ну, говори, — сказал Мак-Гивни, — кто же он? Питер сделал ещё одно усилие и призвал на помощь всё своё мужество.

— Прежде всего я хочу знать, когда вы мне заплатите?

— Господи боже мой! — воскликнул Мак-Гивни. — Выкладывай всё, что знаешь, и будь спокоен, ты получишь деньги. Что же ты принимаешь нас за каких-нибудь мелких жуликов?

— Конечно нет, — отвечал Питер. — Но ведь вы знаете, что мистер Гаффи обошелся со мной довольно круто. До сих пор я ещё не владею кистью руки.

— Это потому, что он хотел у тебя вырвать признание, — сказал Мак-Гивни. — Он принимал тебя за одного из этих динамитчиков, — есть из-за чего на него злиться. Назови мне фамилию шпиона, и я позабочусь, чтобы ты получил награду.

Но Питер не соглашался. Он побаивался этого человека с крысиным лицом и, хотя сердце у него усиленно билось, не уступил ни на йоту.

— Покажите мне эти деньги, — твердил он свое.

— Чёрт подери, да за кого ты меня принимаешь? — вспылил сыщик. — Ты что же думаешь, я выложу тебе две сотни, ты назовёшь мне вымышленную фамилию и дашь стрекача?

— Я не сделаю этого! — воскликнул Питер.

— Почем знать?

— Я же хочу и дальше для вас работать.

— Конечно, и мы хотим, чтобы ты у нас работал. Надеемся, ты разузнаешь для нас ещё немало, и увидишь, что мы не обманываем тех, кто для нас работает, — иначе нам ничего не удалось бы узнать. Ассигновали целый миллион долларов, чтобы привести на виселицу эту губеровскую компанию, и если ты внесёшь свою лепту, то в своё время получишь причитающуюся тебе долю, будь спокоен.

В его словах звучала такая убежденность, что Питер готов был ему поверить. Но всю свою жизнь Питер наблюдал, как люди торгуются и как один жулик старается перехитрить другого, и, когда надо было раздобыть деньги, Питер становился, похож на бульдога, который вцепился другой собаке в морду, и ему нет дела, что испытывает его жертва — восхищается им или ненавидит его.

— В своё время? — спросил Питер. — Что это значит?

— Боже праведный! — с отвращением бросил Мак-Гивни.

— Но ведь я хочу знать, — настаивал Питер, — как только я назову вам фамилию или когда вы проверите, на самом деле он шпион или нет?

Они сцепились, как два разъярённых бульдога, грызли друг друга и всё свирепели. Но Питер не сдавался. Мак-Гивни даже намекнул, что если могущественный Транспортный трест уже два раза сажал Питера в «яму», то почему бы ему не сделать этого и в третий раз? Питер похолодел от ужаса, но всё же не выпустил из своей пасти морды Мак-Гивни.

— Ну, ладно, — сдался, наконец, человек с крысиным лицом. Он сказал это презрительным тоном, видно было, что Питер до смерти ему надоел, но это ничуть не задело Питера.

— Хорошо, на этот раз уж я рискну, — и он вытащил из кармана пачку денег — купюрами по двадцать долларов, — отсчитал десять бумажек. Питер увидел, что в пачке осталось ещё довольно много, и понял, что слишком мало запросил у Мак-Гивни, тот был готов заплатить гораздо больше; сердце у него так и упало, но в следующий миг оно закричало от радости — уж такая странная вещь человеческое сердце!

Мак-Гивни положил деньги на кровать.

— Вот они, — сказал он, — если ты назовёшь мне фамилию шпиона, можешь их забирать. Но советую тебе пока что их не тратить, потому что если окажется, что ты ошибся, то, ей-богу, Эд Гаффи вывернет тебе обе руки.

Но Питер этого совершенно не боялся.

— Я твердо знаю, кто шпионит.

— Ну, так кто же это?

— Джек Иббетс.

— Дьявол! Да не может быть! — воскликнул Мак-Гивни и недоверчиво поглядел на него.

— Джек Иббетс, один из ночных тюремных надзирателей.

— Я знаю его, — отозвался сыщик. — Но откуда ты это взял?

— Он двоюродный брат сестер Тодд.

— А кто такие сестры Тодд?

— Дженни Тодд — моя девочка, — ответил Питер.

— Девочка! — изумился тот и пристально посмотрел на Питера, и лицо у него расплылось в улыбке. — Однако ты сумел обзавестись девочкой за две недели? Да я и не знал, что ты на такое способен!

Это был довольно сомнительный комплимент, но Питер улыбнулся не менее широко в ответ, показав свои кривые зубы.

— Да, я обзавёлся, — сказал он, — и она сразу же проболталась, что Иббетс её двоюродный брат. А потом испугалась, потому что адвокат Эндрюс заставил её и её сестру поклясться, что они никому об этом не скажут. Вот видите, нет никакого сомнения, что это именно он шпионит для них.

— Боже мой! — вырвалось у Мак-Гивни, и в голосе у него прозвучало искреннее удивление. — Кто бы мог подумать? Ведь Иббетс казался таким благонадёжным малым — и вдруг он красный и вдобавок шпион! Поэтому-то так дьявольски трудно следить за этими красными — никогда нельзя ни за кого поручиться, никому нельзя верить. Интересно, как это им удается заманивать столько людей?

— Не знаю, — сказал Питер. — Думаю, что дурачков на свете хоть отбавляй.

— Во всяком случае, ты, я вижу, не из их числа, — сказал человек с крысиным лицом, глядя, как Питер схватил пачку денег с кровати и засунул во внутренний карман.