Тетю Варину она особенно любила за ее терпеливость и простодушие. Она никогда не изливала ни перед кем своих горестей, только уходила в себя и одиноко переживала свою печаль. Это было одно из тех любящих, преданных существ, какие нередко встречаются в больших семьях. Тихое, неприметное создание, благодаря неусыпным заботам которого не прекращалось движение сложной машины семейного уклада. Сильвия тоже в значительной степени была одарена этим жертвенным инстинктом, и ее всегда неодолимо влекло к этой тихой женщине, обойденной на празднике жизни.

Всю ночь она помогала сиделке менять компрессы и когда уже опасность миновала, не отходила от больной, несмотря на все увещевания врача, давала ей нюхать соль, поила успокоительными каплями, всячески развлекала и заставляла забывать про мучительные боли. Она нежно гладила ее седую голову, вспоминала дни, когда тетя Варина была еще свежая, молодая женщина. На девичьих портретах она была прямо красавицей. Теперь шея ее была худая и морщинистая, щеки отвисли и большая часть волос лежала на туалетном столике.

Так прошел день. Сильвия вспомнила, что обещала Гарри пойти с ним на университетский праздник. Она должна была бы лечь в постель и отдохнуть, но ей не хотелось огорчить Гарри отказом. Она выпила две чашки крепкого кофе и опять почувствовала себя в силах провести несколько часов, а то и целую ночь на людях. Сильвия совершенно преображалась, когда переживала огорчения и тревоги. Она становилась тогда прямо прозрачной, поражая и мужчин, и женщин своей одухотворенной, неземной красотой. Люди вздрагивали при встрече с нею, пораженные выражением ее лица, а поэты, увидев ее, вспоминали об ангелах и звездах. Такой она была и в тот день, когда собиралась пойти на университетский вечер. Она надела легкое белое кисейное платье, шляпу с белым пером. Сильвия выбрала этот воздушный наряд не для того, чтобы казаться эфемерным созданием. Но инстинкт, всегда руководивший ею, подсказывал ей для всякого момента безошибочный выбор.

Вечер был скучным, и часа через два гости стали расходиться. Сильвия сказала Гарри, что хотела бы вернуться домой пешком. Была теплая, тихая ночь, и Сильвия с наслаждением вдыхала душистый воздух, вслушивалась в песни, звучавшие вдали, и любовалась огнями, мерцавшими в темной листве. Но вдруг она заметила, что потеряла медальон, который носила на шее.

– Надо его найти, – воскликнула она, – во что бы то ни стало! В нем портрет тети Леди.

– Ты уверена, что имела его при себе?

– Конечно! Мы найдем его, если сейчас вернемся! Скорей, Гарри! Я не могу бегать на таких каблуках!

Гарри побежал назад, а Сильвия стала искать на дороге, внимательно оглядываясь по сторонам. Минут через пять она услышала рядом шаги и, подняв голову, увидела молодого еще человека в смокинге. Она в это время стояла под фонарем и в свете его увидела, что он смотрит на нее; женским чутьем она угадала, что произвела на него впечатление.

Он остановился.

– Вы потеряли что-нибудь? – спросил он нетвердым голосом.

– Да!

– Не могу ли я чем-нибудь помочь вам?

– Благодарю вас, – ответила Сильвия. – Мой кузен тоже ищет. Он сейчас вернется.

Сильвия продолжала двигаться по аллее. Молодому человеку было по пути с нею. Он замедлил шаги. По всему было видно, что это воспитанный человек, его общество не пугало ее.

– Это ценная вещь? – спросил он наконец.

– Медальон с портретом, которым я очень дорожу, – ответила она.

Она остановилась на повороте, не зная, по какой аллее Гарри вернется.

Он тоже остановился.

– Я очень рад был бы помочь вам, если позволите! – сказал он.

– Благодарю вас, – ответила она, – но мой кузен, вероятно, сейчас вернется. Мы прошли всего несколько шагов.

И опять оба замолчали. Прошло несколько минут. Она чувствовала, что молчание это неловко затянулось, но отослать его не решалась и заговорить с ним тоже не хотела. И когда заметила, что Гарри наконец возвращается, вздохнула с облегчением и сказала:

– Вот мой кузен. Надеюсь, он нашел медальон!

– Не похоже! – ответил незнакомец.

У Сильвии сердце упало. Она увидела, что Гарри шел очень медленно, шаря глазами по земле. Когда он приблизился, она спросила:

– Ты не нашел?

– Нет! – ответил он. – Я боюсь, что пропал медальон!

– О, какое горе! Что же теперь делать? – воскликнула она.

Гарри подошел к ней, посмотрел на стоявшего подле нее господина. Они не были знакомы, и Гарри, не останавливаясь, пошел дальше, говоря:

– Я еще поищу!

– Не стоит, – ответила Сильвия, – я везде смотрела!

– Ничего не значит, я все-таки поищу, – бросил Гарри и быстро удалился.

– Гарри, подожди! – крикнула она.

Она хотела ему объяснить, что искала очень внимательно, а главное, хотела как-нибудь отделаться от незнакомца.

Но Гарри все удалялся, не обращая внимания на ее зов. Она опять окликнула его, уже с оттенком раздражения в голосе, но он даже головы не повернул и через мгновение исчез за углом. Это удивило и рассердило ее. Как дико убежать от нее и оставить ее в темной аллее с незнакомым человеком!

– Да что это с ним? – воскликнула она. – Там искать совершенно бесполезно!

Она напряженно вглядывалась в полутьму. Он не возвращался, и она опять воскликнула:

– Да что это с ним, право!

Она посмотрела на своего спутника и уловила улыбку, скользнувшую по его лицу. Она вопросительно взглянула на него, и он ответил:

– Он видел, вероятно, что вы со мной.

«Он видел, что вы со мной!» – Она не верила своим ушам. И каким тоном, с какой улыбкой произнесены были эти слова! Она тотчас поняла, что означали эти слова, но не хотела поверить, что в действительности слышала их. Этот человек не знает Гарри, но Гарри знал его, и знал, что с этим человеком можно оставить ее ночью на улице. А человек этот, зная себе цену, наблюдал разыгрываемую перед ним маленькую комедию и улыбался.

Когда Сильвия поняла все это, кровь бросилась ей в голову. Она вся загорелась от стыда и негодования. Все, что она могла сделать, это отвернуться от этого человека, обозвав его жалким ветрогоном. Но ее трезвый ум тотчас подсказал ей другую мысль. Как же иначе она могла объяснить поведение Гарри? Это ее кузен – жалкий ветрогон! Она хотела побежать за ним и выругать его в присутствии этого человека. И тут же в ней опять вспыхнул гнев против незнакомца. Если бы он был воспитанный человек, он не позволил бы ей разгадать свои намерения. Чего ради он стоит здесь и скалит зубы, как уличный мальчишка!

Сильвия подняла голову. Она решила проучить этого человека так, чтобы он запомнил это на всю жизнь. Она решила наказать его, хотя бы ей даже пришлось для этого попрать все приличия своими белыми лайковыми туфельками.

– Простите, – вежливо начала она, – я осмелюсь спросить…

– О чем?

Она взглянула на него. Это был высокий человек, с бледным худощавым лицом, крупными чертами лица и глубокими складками вокруг широкого рта. Он казался слишком старым для студента.

– Вы не инспектор здешнего университета? – спросила она.

– Нет, – удивленно ответил он.

– Но тогда… вы, быть может, полицейский чиновник?

– Нет, – ответил он, еще более удивленный, – почему?

– Мой кузен, очевидно, вас знает, а вы его не знаете. Я подумала, что он потому решился оставить меня с вами, что вы известный в городе тайный полицейский агент…

Она видела, как он вздрогнул, и с притворным смущением воскликнула:

– Вы меня извините, пожалуйста. Поймите, в каком я неловком положении!

И улыбнувшись своей очаровательной улыбкой, добавила:

– Но тогда я имею удовольствие видеть перед собою героя романа, покровителя заблудившихся девиц?

Его передернуло. Она посмотрела на него и вновь улыбнулась.

– Да, я полагаю, – смешался он, – если позволите… Конечно, я должен был представиться…

– О, вы и без этого можете сделать мне заслуженный выговор.

Он с недоумением взглянул на нее и повторил: