— Ладно, неважно. И что, мама в него влюбилась?

— Отчаянно, — сказала Агнес.

— И они поженились?

— Без согласия миссис Брюс.

— Она простила Гарриет?

— Ну конечно, она никогда не сердилась подолгу. В любом случае, Гарриет вернулась домой. Видишь ли, твоего отца отправили… в то время это называлось «куда-то в Англию», но на самом деле во Францию… примерно через пару дней после высадки. Вскоре он погиб. Мы его больше так и не увидели.

— Значит, они были женаты всего…

— Три недели.

Агнес сглотнула комок, вставший в горле.

— Но у них был медовый месяц, и они успели немного побыть вдвоем.

— Мама была беременна, — сказала Селина. Шокированная, Агнес молча уставилась на нее. Она не ожидала от Селины таких слов, не ожидала, что та вообще может знать о подобных вещах.

— В общем, да.

Она опять взглянула на фотографию на обложке, развернула книгу к себе и внимательно вгляделась в смеющиеся глаза. Агнес помнила: глаза были карие. Джерри Доусон. Неужели это действительно он? Мужчина на портрете определенно на него похож — именно так он должен был выглядеть по прошествии стольких лет, если бы не погиб тогда, молодым и красивым.

Воспоминания нахлынули на нее; отнюдь не все они были неприятные. Познакомившись с ним, Гарриет ожила и похорошела — никогда раньше они не видели ее такой. Джерри шутливо заигрывал с Агнес, а когда поблизости никого не было, заталкивал ей в карман фунтовые купюры. Может, тут и нечем гордиться, но с ним в доме становилось чуточку веселее. Он нес радость, которой им так не хватало в те безрадостные годы. Мужчина, вторгшийся в женское царство. Одна только миссис Брюс оказалась равнодушна к его чарам.

— Обыкновенный альфонс, — заявила она. — Это же очевидно! Кто он такой? Откуда взялся? Сними с него форму и что останется — бродяга, пускай и привлекательный. Никакого чувства ответственности. Никаких планов на будущее. Что он может предложить Гарриет?

В каком-то смысле она, конечно, ревновала. Ей нравилось командовать другими людьми, диктовать им, как себя вести и на что тратить деньги. Это она должна была выбрать мужа для Гарриет. Но Джерри Доусон, несмотря на свое мальчишеское обаяние, решительностью и силой духа не уступал миссис Брюс, так что победа осталась за ним.

Позднее, после того как он погиб, и Гарриет, не хотевшая жить, умерла, миссис Брюс сказала Агнес: «Я хочу поменять фамилию ребенка с Доусон на Брюс. Я уже все обсудила с мистером Артурстоуном. На мой взгляд, это будет наилучший выход».

В глубине души Агнес была не согласна, но она никогда не спорила с миссис Брюс.

— Да, мадам, — ответила она.

— И еще, Агнесс, я не хочу, чтобы моя внучка знала, кто был ее отец. Добра ей это все равно не принесет, а вот тревог и сомнений — сколько угодно. Я доверяю тебе, Агнес, так что не подведи меня!

Во время разговора она держала ребенка на коленях; миссис Брюс подняла глаза, и они посмотрели друг на друга поверх пушистой детской головки.

После секундной заминки Агнес кивнула: «Да, мадам», — и была награждена короткой холодной улыбкой. Миссис Брюс подняла Селину под мышки и передала в руки Агнес.

— Теперь мне гораздо спокойнее, — сказала она. — Спасибо тебе, Агнес.

Селина сказала:

— Как ты думаешь, это мой отец?

— Я ни в чем не уверена, Селина, это единственное, что я могу сказать.

— Почему ты никогда не говорила мне, как его звали?

— Я обещала твоей бабушке, что не скажу. Теперь я нарушила свое обещание.

— У тебя не было выбора.

Внезапная мысль словно молнией поразила Агнес.

— А откуда ты знаешь, как он выглядел?

— Я нашла фотографию, давным-давно. Но вам не сказала.

— Ты же не будешь… ты же ничего не собираешься предпринимать? — дрогнувшим голосом спросила Агнес.

— Я собираюсь разыскать его, — ответила Селина.

— И что это тебе даст? Даже если он действительно твой отец?

— Я знаю, что он мой отец. Я в этом уверена. Все это подтверждает то, что ты рассказала, что говоришь сейчас…

— Если это так, то почему он не вернулся за Гарриет после войны?

— Откуда нам знать? Может, он был ранен, потерял память? Такие вещи случаются. — Агнес хранила молчание. — Может, бабушка так ужасно с ним обращалась, что…

— Нет, — сказала Агнес. — Это ему точно бы не помешало. Только не Доусону.

— Уверена, он хотел бы знать, что у него есть дочь. То есть я. И я тоже хочу познакомиться с ним. Хочу узнать, как он выглядит, как говорит, что он думает и чем занимается. Хочу почувствовать, что я не одна на свете. Ты понятия не имеешь, что это такое — расти без родителей!

Но Агнес понимала, потому что всегда чувствовала в Селине этот голод. Секунду она колебалась, а потом выдвинула единственное предложение, пришедшее ей в голову.

— Почему бы тебе не обсудить все с мистером Экландом, — сказала она.

Кабинет издателя находился на верхнем этаже здания; чтобы попасть туда, нужно было подняться в тесном трясущемся лифте, вскарабкаться пешком по лестнице, пройти через узкие коридоры и наконец преодолеть еще несколько ступеней. Запыхавшаяся и решившая было, что сейчас выберется прямо на крышу, Селина наконец оказалась перед дверью с табличкой «Мистер А. Г. Рутленд».

Она постучала. Ответа не последовало — из-за двери доносился лишь стук пишущей машинки. Селина открыла дверь и заглянула в приемную. Девушка, сидевшая за машинкой, подняла глаза, прервалась на секунду и спросила:

— Да?

— Я пришла к мистеру Рутленду.

— У вас назначена встреча?

— Я звонила сегодня утром по телефону. Я мисс Брюс. Он сказал, если я приду примерно в половине одиннадцатого… — Она взглянула на часы. Те показывали десять двадцать. Машинистка сказала:

— Он сейчас занят, у него посетитель. Можете присесть и подождать.

Она продолжила печатать. Селина вошла в приемную, закрыла за собой дверь и села на маленький жесткий стул. Из кабинета доносились приглушенные мужские голоса. Минут через двадцать они зазвучали громче, послышался стук отодвигаемых стульев, потом шаги. Дверь кабинета отворилась, и из нее вышел человек с переброшенным через руку пальто и толстой папкой, которую он немедленно уронил на пол.

— Вот незадача… — Он наклонился и стал подбирать с пола рассыпавшиеся листы бумаги. — Благодарю вас, мистер Рутленд, большое спасибо…

— Не за что. Как только у вас появятся соображения насчет развязки, сразу сообщите мне.

— Да-да, конечно.

Они распрощались. Издатель собрался было вернуться в свой кабинет, но тут Селина поднялась со стула и поздоровалась с ним. Он оглянулся и посмотрел на нее.

— Да?

Он оказался старше, чем она себе представляла, с совершенно лысой головой, в специальных очках, позволяющих смотреть и сквозь стекла, и поверх них. Сейчас он смотрел поверх очков, словно школьный учитель.

— Я… мы договаривались о встрече.

— Неужели?

— Да. Меня зовут Селина Брюс. Я звонила сегодня утром.

— Но я очень занят…

— Это займет всего пять минут.

— Вы писательница?

— Нет, что вы, ничего подобного. Мне просто нужна ваша помощь… я хотела вас кое о чем спросить.

Издатель вздохнул.

— Ну что ж…

Он отступил в сторону, пропуская Селину в свой кабинет. Пол в кабинете был покрыт красным турецким ковром, стол завален всякой всячиной, на стенах повсюду висели книжные полки, книги и рукописи стопками громоздились на столах, стульях и даже на полу.

Он и не подумал извиниться за беспорядок. Очевидно, здесь это было в порядке вещей — какой смысл извиняться? Издатель пододвинул Селине стул, а сам уселся на свое место.

Не дав ему опомниться, Селина начала объяснять.

— Мистер Рутленд, мне очень неловко вас беспокоить, и я постараюсь не отнять у вас ни одной лишней минуты. Речь о книге, которую вы опубликовали, Фиеста в Кала-Фуэрте.

— Ах да! Джордж Дайер.

— Да. Вы… вы что-нибудь знаете о нем?