Новорожденный! Малыш, появившийся на свет рождественским утром. Мисс Кэмерон гадала, не назовут ли его Ноэлем. Она встала и подошла открыть окно. Утро было темным и холодным, начинался прилив, чернильные волны бились о волнолом. Ледяной воздух пах морем. Мисс Кэмерон глубоко вдохнула и почувствовала себя молодой и сильной, полной энергии. Мальчик! Она чувствовала себя так, будто совершила что-то важное, — смешно, ведь на самом деле она не сделала ничего.

Одевшись, она спустилась вниз поставить на плиту чайник. Накрыла на подносе завтрак для Бриони, добавила чашку для себя…

У меня же нет подарка,подумала она. Настало Рождество, а мне нечего ей подарить.Но она знала, что несет Бриони лучший подарок в ее жизни.

Часы показывали семь. Мисс Кэмерон поднялась наверх и вошла в комнату Бриони. Она поставила поднос на столик у кровати и включила маленькую лампу. Потом подошла раздернуть занавески. Бриони пошевелилась. Мисс Кэмерон присела с ней рядом, взяла девочку за руку. Мишка торчал у нее из-за плеча. Бриони приоткрыла глаза: при виде мисс Кэмерон, сидящей на краешке кровати, они тут же широко распахнулись, полные тревоги.

Мисс Кэмерон улыбнулась.

— Веселого Рождества!

— Папа уже звонил?

— У тебя родился братик, а мама твоя здорова и ей ничто не угрожает.

— Ох! — новость оказалась ей не по силам. От облегчения что-то разжалось у нее в душе и все вчерашние страхи Бриони стали изливаться потоками слез. — Ох!

Рот у нее скривился, словно у ребенка, — мисс Кэмерон невыносимо было на это смотреть. Она уже не помнила, когда в последний раз ласково, с любовью прикасалась к другому живому существу, но сейчас она распахнула объятия и заключила в них рыдающую девочку. Руки Бриони стиснули ее шею; мисс Кэмерон казалось, что она ее вот-вот задушит. Она ощущала под своими ладонями худенькие плечи; щека, залитая слезами, крепко прижалась к ее щеке.

— Я думала… думала, произойдет что-то ужасное. Я боялась, что мама умрет.

— Знаю, — сказала мисс Кэмерон. — Я все знаю.

Им обеим понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя. Наконец слезы иссякли, подушки были взбиты, чай разлит по чашкам и они могли поговорить про ребенка.

— Я думаю, — сказала Бриони, — есть что-то особенноев том, чтобы родиться прямо в Рождество. Когда я смогу их увидеть?

— Пока не знаю. Отец скажет тебе.

— А когда он приедет?

— К ланчу. Обещал сводить нас в ресторан и угостить жареной индейкой.

— Здорово! Я так рада, что вы пойдете с нами. А чем мы займемся до его прихода? Сейчас только половина восьмого.

— У нас с тобой куча дел, — ответила мисс Кэмерон. — Надо съесть гигантский завтрак, потом разжечь гигантское рождественское пламя в камине. А потом, если ты захочешь, можем пойти в церковь.

— О да, давайте пойдем! Будем петь гимны. Теперь я ничего не имею против Рождества. Просто вчера мне совсем не хотелось о нем думать. — Она спросила: — Можно мне принять очень-очень горячую ванну?

— Делай все, что хочешь.

Мисс Кэмерон поднялась, взяла с кровати поднос и пошла с ним к двери. На пороге Бриони окликнула ее: «Мисс Кэмерон!» — и она оглянулась.

— Вы были очень добры ко мне вчера вечером. Большое спасибо! Даже не знаю, что бы я без вас делала.

— Я рада, что ты побыла у меня, — искренне отозвалась мисс Кэмерон. — И рада, что мы поговорили. — Секунду она колебалась: ей только что пришла в голову одна мысль. — Бриони, после того что мы пережили вместе, я думаю, тебе не надо больше обращаться ко мне «мисс Кэмерон». Это звучит как-то слишком официально, а мы с тобой стали ближе друг другу, правда ведь?

Бриони это слегка удивило, но ничуть не отпугнуло.

— Здорово. Как скажете. Только какмне теперь вас называть?

— По имени, — сказала мисс Кэмерон и поняла, что улыбается, потому что имя у нее было очень красивое. — Меня зовут Изабель.

Они приехали на станцию заранее, но Джеймс был этому только рад, потому что всегда боялся опоздать на поезд. Они припарковали машину, купили ему билет, а сейчас медленно шли вверх по пандусу. Вероника тащила чемодан, у Джеймса под мышкой был зажат мяч для регби, а через плечо переброшен резиновый плащ.

На платформе не было ни души. Сентябрьское солнышко пока пригревало, поэтому они отыскали скамейку в дальнем углу и уселись бок о бок в его золотистых ласковых лучах. Джеймс носком ботинка стал пинать гравий. Над ними шуршали на ветру высохшие пыльные листья пальмы. По дороге проехала машина, из-под небольшого навеса вышел носильщик с тележкой и зашагал по платформе, толкая ее перед собой. Они молча смотрели ему вслед. Потом Джеймс поднял голову и взглянул на часы.

— Найджел опаздывает, — удовлетворенным тоном заметил он.

— У них есть еще пять минут.

Он снова принялся пинать гравий. Она с отсутствующим холодным выражением смотрела на его лицо, повернутое к ней в профиль, смотрела на ресницы, бросающие тень на все еще по-детски пухлые щеки. Ему было десять — ее единственному сыну, который должен был сегодня вернуться в свою школу-пансион. Они уже попрощались дома и крепко обнялись: душа ее в этот момент разрывалась на части. Теперь, когда прощание осталось позади, у нее было такое чувство, будто сын уже уехал. Его выдержка вызывала у нее восхищение.

Машина взлетела вверх по холму, потом переключилась на другую передачу и подрулила к зданию вокзала. Скрипнули тормоза, прошуршали под колесами мелкие камешки.

Джеймс развернулся на скамейке и выглянул в щелку между дощечками ограды.

— Это Найджел.

— Я же говорила, что они вот-вот подъедут.

Они сидели, дожидаясь. Через минуту Найджел с матерью поднялись по пандусу — она, вся белокурая, еле-еле переводила дыхание, а он в своих серых поношенных одежках напоминал неряшливого крота. Найджел был ровесником Джеймса, и в школу они поступили вместе, однако Джеймс не питал к нему никаких дружеских чувств. Единственное, что связывало их, — это путешествие в школу и обратно, когда они сидели в одном купе и передавали друг другу комиксы, да иногда обменивались парой вымученных фраз. Порой Вероника испытывала легкое чувство вины за то, что ее сын упорно игнорировал Найджела.

— Может, пригласим его на каникулы? Тебе будет с кем поиграть.

— Мне хватает Салли.

— Но она девочка, и она твоя сестра. И к тому же гораздо старше. Разве не здорово будет поиграть с мальчиком твоего возраста?

— Только не с Найджелом.

— О, Джеймс, он вовсе не так плох, как тебе кажется.

— Он открыл все окошки в моем рождественском календаре. Отыскал его у меня в столе и открыл — все до единого! Даже сочельник!

Он никогда его не простит. Никогда не забудет. Вероника больше не пыталась уговорить сына, но ей всегда было неловко, когда она лицом к лицу сталкивалась с матерью Найджела. Та же, казалось, никакой неловкости не ощущала. Она думает,решила Вероника, что я слишком незначительна, чтобы беспокоиться из-за меня. Наверное, и к Джеймсу она относится так же.

— Боже, мы уж думали, что опоздаем, да, Найджел? Привет, Джеймс, как дела? Хорошо провел каникулы? Вы куда-нибудь ездили? Мы съездили в Португалию, но Найджел подхватил кишечную инфекцию и неделю провалялся в постели. Лучше бы мы остались дома, честное слово…

Продолжая болтать, она вытащила из сумочки сигарету и прикурила от позолоченной зажигалки. На ней был голубой спортивный костюм на молнии, на ногах — золотистые кеды, на плечи наброшен вязаный свитер. Вероника, глядя на нее, гадала, как она находит время каждый деньнакладывать макияж. В ее удивлении не было неприязни, наоборот, она восхищалась внешним видом матери Найджела, но сама обычно ходила в старой клетчатой юбке и теннисных туфлях, без грамма косметики на лице.

Мать Найджела спросила про Салли.

— Она уехала в школу на прошлой неделе.