Тоби сказал:

— Теперь у миссис Соукомб двести процентов прироста поголовья.

Том улыбнулся:

— Совершенно верно, Тоби.

— Но почему же ягненок не вышел наружу сам?

— Да ты только посмотри на него! Он слишком крупный, и голова большая. Ничего, теперь все будет в порядке. — Том взглянул на Вики. — А вот тебе больше не стоит торчать под дождем. Как бы ты не простудилась, с мокрой-то головой.

Он встал, поднял с земли ведро, а потом протянул руку Вики.

— Идем домой.

Она взялась за его руку, и Том помог ей подняться. Они стояли лицом к лицу и улыбались.

— Хорошо, что мы снова разговариваем, — заметил Том.

— Да, — ответила Вики. — Ты прости меня.

— Я был виноват тоже.

Вики, казалось, стало неловко: она робко улыбнулась и сказала:

— Давай не будем больше ссориться, Том.

— Дед всегда говорил, что жизнь слишком коротка чтобы ссориться.

— Я не успела сказать… мне очень жаль, что твой дед… для всех для нас это большая потеря. Не знаю, как это правильно говорится…

— Я понимаю, — сказал Том. — Можешь ничего не говорить. Пойдем.

Они, похоже, совсем забыли про Тоби. Вдвоем Вики и Том направились к дому; Том обнял Вики одной рукой, а она положила мокрую голову ему на плечо.

Он глядел на них, умиротворенный, и думал, что мистер Соукомб был бы доволен. И близнецами Дэйзи он был бы доволен тоже. Второй ягненок оказался не просто здоровяком, как окрестил его Том, а еще и настоящим красавчиком — с симметричными темными пятнами и рожками, похожими на цветочные бутоны, спрятанными в завитках мягкой младенческой шерсти. Тоби гадал, как миссис Соукомб назовет малыша. Может, Билл? Он пробыл в загоне до тех пор, пока не вымок насквозь и не начал замерзать, а потом повернулся спиной к овцам и двинулся домой.

Мама уже возвратилась от миссис Соукомб и накормила его восхитительным полдником: дала рыбных палочек с картошкой, консервированную фасоль, сливовый пирог, шоколадные бисквиты и кружку какао. Поглощая все это, он рассказывал ей об их приключении с Дэйзи. «Том и Вики опять помирились», — сообщил Тоби в конце.

— Я знаю, — мама улыбалась. — Они вместе уехали на его «лендровере». Вики сегодня ужинает у Соукомбов.

Вскоре после полдника вернулся с работы отец Тоби, и они вместе посмотрели по телевизору футбольный матч, а потом Тоби пошел наверх принять ванну. Он лежал в теплой воде, над которой клубился пар, вдыхал аромат хвойного экстракта для ванн, позаимствованного у Вики, и думал о том, что на поверку день выдался совсем неплохой. А потом решил, что после ванны пойдет повидаться с бабушкой, с которой не разговаривал с самого утра.

Он вылез из ванны, нарядился в пижаму и купальный халат, а потом прошел по коридорчику, который вел к ее квартире. Тоби постучал и бабушка откликнулась: «Входите», — и он сразу очутился будто бы в другом мире, потому что мебель, занавески и все остальное у нее были совсем не такие, как у них в доме. Еще ни у кого Тоби не видел такого количества фотографий и красивых безделушек; в камине, как обычно, горел огонь, а рядом с ним в просторном кресле сидела бабушка с вязанием в руках. На коленях у нее лежала книга. У бабушки был телевизор, но она его совсем не любила. Предпочитала читать — думая о ней, Тоби всегда представлял ее погруженной в чтение. Однако стоило ему зайти, бабушка сразу закрывала книгу, вложив между страниц аккуратную кожаную закладку, и откладывала ее в сторону, чтобы полностью сосредоточиться на нем.

— Здравствуй, Тоби.

Она была ужасно старая. (У многих мальчиков бабушки были еще молодые, но бабушка Тоби была старая, потому что, как и сам Тоби, его отец был у нее последним ребенком — поскребышем.) Она казалась такой сухой, тоненькой, будто вот-вот переломится пополам, а руки у нее были почти прозрачные, с узловатыми суставами, которые мешали бабушке надевать и снимать кольца, поэтому она носила их, не снимая, и они блестели и переливались у нее на пальцах.

— Что поделывал весь день?

Он уселся на пуф и начал рассказывать. Рассказал про мистера Соукомба, но бабушка уже все знала. Рассказал про Вилли — что он будет делать гроб. Рассказал, что не захотел играть в ковбоев с Дэвидом, и про ягненка Дэйзи. А потом — про Вики и Тома.

Бабушка, казалось, очень обрадовалась.

— Какая хорошая новость! Они наконец-то помирились после той глупой ссоры.

— А что если они влюбятся друг в друга и решат пожениться?

— Может, решат, а может, и нет.

— А ты была влюблена в дедушку, когда выходила за него замуж?

— Думаю, была. С тех пор прошло столько времени — я многого не помню.

— А ты… — Тоби заколебался, но ему обязательно надо было спросить, кроме того, бабушка никогда не обижалась даже на немного неловкие вопросы. — Когда он умер… ты по нему сильно горевала?

— Почему ты спрашиваешь? Горюешь по мистеру Соукомбу?

— Да. Весь день. И весь день мне его очень не хватало.

— Это пройдет. Ты уже не будешь так горевать и станешь вспоминать только хорошее.

— Как ты, когда дедушка умер?

— Ну да. Как я.

— А умирать — это очень страшно?

— Не знаю. — Она улыбнулась — улыбка была задорная, девичья, тем более удивительная на таком старом морщинистом лице. — Я еще не пробовала.

— Но… — он посмотрел ей прямо в глаза. Никто не живет вечно. — Тебе не страшно?

Бабушка наклонилась и взяла руку Тоби в свои ладони.

— Знаешь, — сказала она, — я всегда считала, что жизнь человека — как гора. И каждый сам поднимается на свою гору. Путь начинается в долине, где солнечно и тепло, и вокруг луга и ручьи, и повсюду цветут лютики. Это наше детство. А дальше начинается восхождение. Склон становится все круче и идти нелегко, но ты можешь остановиться и посмотреть вокруг, и тебе откроются такие картины, что ты поймешь — оно того стоит. А на вершине горы, на пике, под солнцем сверкают снег и лед и среди этой красоты, какой ты и представить себе не мог, завершается твой путь, твое восхождение.

В ее устах это звучало завораживающе. Переполненный любовью, Тоби сказал:

— Я не хочу, чтобы ты умерла.

Бабушка засмеялась.

— О, дорогой мой, об этом можешь не беспокоиться. Я собираюсь путаться у вас под ногами еще много-много лет. А сейчас почему бы нам не съесть по мятной шоколадке, а потом не разложить пасьянс? Как славно, что ты ко мне заглянул. Я уж было начала скучать в своей собственной компании.

Немного позже Тоби пожелал бабушке спокойной ночи и вернулся в дом — почистил зубы и прошел в свою спальню. Он распахнул занавески и увидел, что дождь перестал, а с востока начала подниматься в ночное небо луна. В сумерках было видно пастбище, смутные силуэты овец с ягнятами, скучившихся под раскидистой кроной старой сосны. Он стянул халат и забрался в постель. Мама заранее положила под одеяло бутылку с горячей водой — он прижал ее к животу и лежал с широко распахнутыми глазами, глядя в темноту, радуясь теплу и размышляя.

Тоби решил, что сегодня узнал много нового. Много нового о жизни. Он видел рождение нового существа и возникновение новых отношений — между Вики и Томом. Возможно, они поженятся. А может, и нет. Если они поженятся, у них родятся дети. (Он уже знал, откуда берутся дети, потому что однажды в мужской беседе о разведении скота мистер Соукомб немножко его просветил.) А это значит, что он, Тоби, станет дядей.

Что же касается смерти… Смерть — это часть жизни,сказала мама. А Вилли сказал, что смерть — это секрет между человеком и Богом. Бабушка думала, что смерть — это сверкающая вершина горы, и ее версия была, пожалуй, самой подходящей для него и утешительной.

Мистер Соукомб взобрался на свою гору и достиг вершины. Тоби представлял, как он стоит там с победоносным видом. На нем темные очки, потому что солнце там слишком яркое, и его лучший воскресный костюм, а в руках, пожалуй, большой флаг.

Внезапно Тоби почувствовал, что страшно устал. Он закрыл глаза. Двести процентов прироста поголовья. Как радовался бы мистер Соукомб, и какая жалость, что он не дожил до вечера и не узнал, что у Дэйзи тоже близнецы.