Она двинулась вперед, а он последовал за ней, медленно преодолевая ступени; она слышала у себя за спиной его тяжелое дыхание. В гостиной она усадила сына на диван, а Эдвину пододвинула кресло.

— Пожалуйста, садитесь.

Он осторожно опустился в него. Иэн предложил гостю бокал шерри, а Джил пошла наверх укладывать Робби.

Прежде чем засунуть пальчик в рот, мальчик сказал: «Нос», — и она вдруг ощутила такой прилив любви к сыну, что от души рассмеялась.

— Знаю, — прошептала она. — У него и правдадлиннющий нос, да?

Робби улыбнулся в ответ, и глаза его закрылись. Она подняла бортик кроватки и вернулась в гостиную. Эдвин рассказывал про своего покойного друга.

— Мы вместе служили в армии в войну. Получали хорошее довольствие. После войны он пошел работать в страховую компанию. Мы всегда поддерживали с ним связь. Вместе ездили в отпуск: мы с Глэдис и Эдгар. Он так и не женился. Жил в Бадли-Салтертоне. — Он отпил шерри и посмотрел на Иэна. — Ты не бывал в Бадли-Салтертоне?

Нет, в Бадли-Салтертоне Иэн не бывал.

— Красивое местечко. Прекрасные поля для гольфа. — Эдвин, правда, не любил гольф. В молодости увлекался теннисом, а потом стал играть в шары. — Ты как, играешь в шары?

Иэн в шары не играл.

— Да уж, — проворчал Эдвин. — Ты, вроде, любишь крикет?

— Играю, когда есть возможность.

— Ты, наверное, очень занят?

— Да, занят.

— Играешь в выходные?

— Не всегда.

— Я смотрел первый матч серии по телевизору. — Выпятив губы, он отпил еще немного шерри. — Пакистанцы мне не понравились.

Джил тихонько встала и отправилась на кухню. Когда она вернулась, чтобы пригласить всех к столу, Эдвин продолжал рассуждать о крикете, вспоминая подробности какого-то матча 1956 года, который его особенно заинтересовал. Ее вмешательство прервало его монотонное повествование. Мужчины спустились в столовую. Джил стояла у стола, зажигая свечи.

— Никогда не бывал в домах вроде этого, — заметил Эдвин, усаживаясь за стол и разворачивая салфетку. — Сколько же вы за него заплатили?

Иэн, после секундной заминки, назвал сумму.

— И когда вы его купили?

— Сразу после свадьбы. Три года назад.

— Дом неплох.

— Было гораздо хуже. Конечно, здесь есть что доделать, но со временем мы и с этим разберемся.

Джил заметила, что Эдвин перевел на нее свой пристальный взгляд.

— Ваша свекровь сказала, что вы ждете второго ребенка.

— О… Ну… да, жду.

— Это же не секрет, правда?

— Нет. Конечно, не секрет. — Она поставила на стол утятницу с жарким и пододвинула ее к нему. — Это цыпленок.

— Всегда любил цыплят. Мы их немало съели в Индии во время войны. — Он снова пустился в воспоминания. — Любопытно, но индийцы замечательно готовят цыплят. Наверное, все дело в практике. Коров-то они не едят — священное животное, все такое…

Иэн откупорил вино, после чего напряженность немного спала. От фруктового салата Эдвин отказался, зато уничтожил большую часть бри. Он постоянно говорил, не дожидаясь их реакции, — ему было достаточно кивка головы или одобрительной улыбки. Рассказывал об Индии, о друге, с которым познакомился в Бомбее, о теннисной партии, некогда сыгранной им в Кэмберли, о тетке Глэдис — она взяла приз за лучший гобелен на выставке в своем графстве.

Долгий жаркий вечер подходил к концу. Солнце соскользнуло вниз по дымному городскому небу, окрасив его розовым. Эдвин пожаловался на свою прислугу — она, дескать, не умеет даже яйцо как следует сварить.

Иэн встал и пошел на кухню приготовить кофе. Эдвин, прервавшись на полуслове, посмотрел ему вслед.

— Там у вас кухня? — спросил он.

— Да.

— Давайте-ка взглянем на нее.

Прежде чем она смогла его остановить, Эдвин поднялся, с трудом разогнув колени, и двинулся вслед за Иэном. Она попыталась было пригласить его наверх, в гостиную, но он не пошел.

— Места у вас маловато, тебе не кажется?

— Нам хватает, — ответил Иэн.

Эдвин подошел к раздвижным дверям и через закопченное стекло выглянул в сад.

— А это что такое?

— Это… — Джил встала рядом с ним, в отчаянии озирая неприглядный клочок земли внизу. — Это сад. Только мы в него не выходим, потому что он в ужасном состоянии. Коты постоянно там гадят. И потом, мы все равно не можем спуститься вниз. Как видите, — закончила она.

— А что с подвальным этажом?

— Мы его сдаем. Знакомой. Ее зовут Дельфина.

— А ее не смущает такое соседство?

— Она… она не живет тут постоянно. Большую часть времени Дельфина проводит за городом.

— Хмм… — За этим последовало долгое, угнетающее молчание. Эдвин осматривал Дерево, скользя глазами по узловатым корням, стволу, ветвям, вздымающимся в небо… Нос его, казалось, еще больше заострился, жилы на шее вырисовывались под кожей словно канаты.

— Почему вы его не спилите?

Джил в полном отчаянии посмотрела на Иэна. За спиной у Эдвина он закатил глаза, а потом вступил в разговор, заметив рассудительным тоном:

— Это довольно затруднительно. Как видите, дерево очень большое.

— Ужасно, когда в саду растет такое.

— Да, — согласилась Джил. — Довольно неудобно.

— Но почему вы ничего с ним не сделаете?

Иэн снова вмешался:

— Кофе готов. Идемте-ка в гостиную.

Эдвин повернулся к нему.

— Я спрашиваю, почему вы ничего с ним не сделаете?

— Я сделаю, — пообещал Иэн. — Однажды.

— Зачем же ждать. Когда твое «однажды» наступит, ты будешь такой же старый, как я сейчас, а дерево так и останется на месте.

— Что насчет кофе? — настаивал Иэн.

— И потом, кошки — это очень негигиенично. Особенно когда в доме есть дети.

— Я не позволяю Робби играть в саду, — сказала Джейн. — Я и не смогла бы его туда выпустить, потому что двери заколочены. Думаю, здесь когда-то были терраса и лестница в сад, но их снесли еще до того, как мы купили дом, а у нас… видите ли, у нас пока нет достаточных средств, чтобы их восстановить. — Опасаясь, что он сочтет их с Иэном жалкими бедняками без гроша в кармане, она добавила: — Просто тут надо было провести уйму других работ.

— Хммм… — снова пробормотал Эдвин. Он стоял, держа руки в карманах, и глядел в окно. Джил показалось, что старик впал в какой-то ступор. Однако внезапно он освободил руки, повернулся к Иэну и с упреком сказал:

— Ты же собирался приготовить кофе! Сколько еще нам ждать?

Он просидел у них еще час, продолжая свое бесконечное повествование. Наконец часы на расположенной неподалеку церкви пробили одиннадцать, Эдвин отставил кофейную чашку, взглянул на свои часы и объявил, что ему пора возвращаться к себе в отель, и Иэн может его отвезти. Они спустились в прихожую. Иэн отыскал ключи от машины и распахнул дверь. Джил подала Эдвину его трость.

— Спасибо за прекрасный вечер. Мне очень понравился ваш дом.

Она поцеловала его еще раз. Он спустился по ступенькам, пересек тротуар. Иэн, стараясь действовать не слишком поспешно, открыл дверцу машины. Старик осторожно забрался внутрь и устроился поудобнее, зажав трость между колен. Иэн захлопнул дверцу и сел за руль. Джил, по-прежнему улыбаясь, помахала им рукой. Только когда машина скрылась за поворотом, она позволила улыбке сползти с лица. Обессиленная, она вернулась домой и принялась мыть посуду.

Ночью, лежа в постели, Джил сказала:

— Все прошло совсем неплохо.

— Это точно. Просто старик относится к нам так, будто все мы ему чем-то обязаны. Мог бы, по крайней мере, принести тебе розу или плитку шоколада.

— Ну, он не такой человек.

— А эти его рассказы! Бедный старый Эдвин, похоже, родился занудой. Был главным занудой в школе, а потом дорос до Верховного Зануды Англии! Титул почетный, не правда ли?

— По крайней мере, нам не надо было придумывать темы для разговора.

— Обед получился очень вкусный, и ты вела себя с ним очень мило. — Он широко зевнул и перевернулся на другой бок, засыпая. — Так или иначе, все позади. Мы справились.