— Нет, сэр, ты ошибаешься… — И она оказалась в его объятиях. — Я совсем не рада… тебя видеть…

Ее руки скользнули вверх по его плечам и сомкнулись на шее. Когда он обнял ее несколько более горячо, чем это позволяли приличия, она запустила пальцы в его волосы и притянула голову к себе. Перед тем как закрыть глаза, она успела увидеть, как его взгляд из слегка удивленного стал счастливым. Но ее тело уже изогнулось, приникнув к нему, и губы сказали все, что он хотел знать, и даже больше. Внутренний голос замолк, поняв, что проиграл по крайней мере это сражение.

Спустя некоторое время голова ее упала ему на плечо, и она обвела пальцами контуры его лица, остановилась на губах и игриво оттолкнула их. Она глубоко, прерывисто вздохнула. Ее вдох прозвучал как стон, и она спрятала лицо в сгибе его руки. Прижимаясь к мягкой ткани, она одним глазом подсматривала в зеркало напротив. Там отражался прекрасный в своем совершенстве образ двух влюбленных, слившихся в одно. Почувствовав, куда она смотрит, Лоуренс повернул голову и тоже увидел отражение.

— Кто эта женщина, Оливия? — спросил он шепотом, словно более громкий звук мог заставить прекрасное видение исчезнуть.

Оливия задумчиво посмотрела на образ в зеркале — изящное, желанное, томное от страсти создание с алыми губами, прижавшееся к своему черноволосому кавалеру.

— Мы не очень близко знакомы с нею, сэр.

— Чего нельзя сказать обо мне. Я ее хорошо знаю и… люблю. А сейчас хочу кое-что вручить ей.

С этими словами он развязал ленту, которой подаренное им кольцо крепилось к ее руке, и надел ей на палец другое, на этот раз точно по мерке.

— Какое красивое, — прошептала Оливия, разглядывая топаз, укрепленный между двумя крошечными золотыми руками. — И прямо по руке. Спасибо, Лоуренс.

— Завтра я надену его тебе на другую руку, Оливия.

Она любовалась кольцом и поэтому не сразу вникла в смысл его слов. Поняв наконец, что они означают, она с надеждой посмотрела в его глаза, ища признаки того, что это просто шутка, и к своему ужасу поняла, что он говорил совершенно серьезно. Весь ее былой гнев снова мгновенно вскипел в ней. Она яростно затрясла головой, сжав ладони в кулаки.

— Нет, сэр. Это невозможно!

За кого же он ее держит, если даже день своей свадьбы она не может выбрать сама?

— Оливия, все уже назначено на завтра. Арчибальд только что вернулся из Италии, и они с Элизабет будут нашими свидетелями. — Его голос смягчился. — Тебе не уйти от этого, маленькая птичка. Мы ведь с тобой обо всем договорились.

Она с умоляющим лицом повернулась к нему, протянув руки в бессильной мольбе.

— Прошу тебя, Лоуренс, давай повременим немного! Лоуренс, пожалуйста… Я не готова… Я не могу так, сразу…

Мне нужно время. Ты все еще чужой для меня. Я боюсь — эти непроизнесенные вслух слова замерли в ее груди. Бесполезно! Он не поймет…

— Оливия, послушай меня, маленькая птичка! — словно услышав ее мольбы, нежным голосом он начал утешать ее, хотя про себя не мог не усмехнуться тому, что это испуганное существо было той же самой женщиной, что с такой страстью встретила его всего несколько минут назад. — Послушай! Перестань биться и послушай.

Она замерла, дрожа и спрятав лицо у него на груди. Он взял в руки ее запястья и свел у нее за спиной, лишив возможности сопротишгяться.

— Ты знаешь, чем дольше мы будем откладывать свадьбу, тем дольше Генриху и Кэтрин придется ждать помощи. Ты ведь не могла об этом забыть.

Но она не желала слушать о них. Не ее вина, что так получилось. Разве она просила, чтобы на нее возложили эту ответственность? Я буду управлять твоей жизнью, дамуазель, хочешь ты этого или нет. Таковы были его слова, и она их тогда приняла как неизбежность, хотя Бог весть почему. И вот снова приходится признавать его власть над собой, отныне и навсегда. Ей необходимо через это пройти. Она подняла голову и бросила на него взгляд, полный гнева и негодования. Самоуверенный. Безжалостный. Неуправляемый. Но — мы еще посмотрим!

Он наклонил к ней голову и почувствовав, что она немного успокоилась и расслабилась, отпустил ее руки. Взяв в свои ладони ее лицо, он поправил выбившиеся из прически локоны и разгладил пальцем нахмуренные брови.

— Что случилось с леди Миддлвей? — мягко спросил он.

Оливия покачала головой.

— Я никого не знаю с таким именем, сэр, — тихо ответила она, стараясь не глядеть на него.

Он улыбнулся и нежно поцеловал ее в губы.

— Пойдем, маленькая птичка, мы опаздываем к ужину. Арчибальд с нетерпением ожидает, чтобы я познакомил его с тобой.

Присутствие Арчибальда, давнего друга Лоуренса, только что возвратившегося из Италии, помогло разрядить обстановку и снять напряжение, возникшее после разговора. Из взаимного добродушного подшучивания приятелей Оливия поняла, что именно Лоуренс познакомил Арчибальда со своей сестрой. За исключением того, что оба были высокого роста, в остальном они очень отличались друг от друга. На первый взгляд Арчибальд был эдаким светловолосым простодушно-веселым увальнем, однако за его мягкой и доброжелательной манерой поведения скрывались острый ум и цепкая практичность делового человека. Его приятное лицо с приветливым выражением и то, как он открыто выражал радость по поводу встречи с ней, заставили Оливию на время позабыть о своих огорчениях.

Она не могла не почувствовать теплого отношения этих прекрасных людей, не втянуться в их интересный разговор. За прошедшие годы ей редко удавалось услышать такую занимательную беседу. Арчибальд рассказывал о своих путешествиях, он и Лоуренс обменивались впечатлениями, и Оливия впервые поняла, как много ее будущий муж повидал, и какой он образованный и начитанный человек. Слушая, как эти развитые, остроумные люди обмениваются репликами, то забавными и галантными, то вполне серьезными, она вдруг поймала себя на мысли, что хотела бы всю свою жизнь наслаждаться теплом и естественностью этого маленького теплого кружка. Арчибальд и Элизабет незаметно втянули ее в общий разговор, пожелав побольше узнать о ее познаниях в области целебных трав. Оливия так уверенно и увлекательно рассказывала о действии различных настоев и о способах их приготовления, что ее слушатели застыли в изумлении.

— Нет, ты слишком хороша, чтобы достаться такому тирану! — смеясь, сказал Арчибальд, кивнув на Лоуренса. Тот, скрывая улыбку, с озабоченным видом подался вперед и положил свою руку на руку Оливии.

— Недобрую службу ты мне сослужишь, дорогой зятек! Держи свои мнения при себе, пока я не заполучил ее окончательно.

Элизабет с одобрением отметила, с каким вкусом была в тот вечер одета Оливия, а та показала ей свое новое кольцо.

— Так значит, это произойдет завтра, Оливия.

Это был не вопрос, а утверждение. Оливия посмотрела на свою новую подругу, которая была так добра к ней эти два дня.

— Я не думала, что это должно произойти так скоро, Элизабет, но Лоуренс настаивает…

Элизабет уловила в ее голосе тревогу.

— Арчи и я тоже будем с вами. Хочешь, чтобы Карина помогала тебе?

— Я бы очень этого хотела, Элизабет. Как ты думаешь, не могли бы две твои горничные, которые тогда участвовали в моем превращении, тоже помочь?

— Разумеется. Я знаю, они будут только рады. И о каком это превращении ты говоришь? Ты так мила в любом наряде, что Арчибальд тобой просто очарован.

Выходя из-за стола, Элизабет искоса взглянула на свою юную гостью. А может быть, она?.. Нет, Лоуренс не попался бы так легко, это немыслимо. Но почему же все-таки тогда понадобилась такая неуместная спешка? Бедняжке даже не успеют сшить новые платья! Озадаченная, Элизабет покачала головой.

— Супруга сказала мне, что ты еще и искусная вышивальщица, — заметил Арчибальд. Оливия посмотрела на него, пытаясь понять, чем продиктованы его слова — вежливостью или действительным интересом.

— Не думаю, что меня можно назвать искусной, но я действительно много лет провела под опекой матери-настоятельницы Антонии в Гринхилле. Вы слышали о ней? Вот она и впрямь знаменита своим искусством.