В самом деле, человеку, даже опытному, свойственно видеть в непонятном явлении что-то знакомое и безопасное.

«Сын осла» проворчал в ответ нечто невразумительное типа «ай, вай, забыл». А когда менеджер «Синдбада» приблизился достаточно близко, то напоролся. Я лягнул его ногой в пах, а уже согнувшегося — ударил коробкой по голове. «Вот такие теперь фрукты вырастают», — шепнул ниндзя, в которого я обратился, поверженному менеджеру среднего звена. Затем, тщательно обшарив тело, я выудил несколько чип-карточек. Выведенного из строя человека затащил в сортир для персонала. Там позаимствовал у него костюм — под задравшейся рубахой жертвы виднелась голографическая тату с изображением маленького генерала Джохара, сосущего что-то похожее на волчицу.

Для надежности прихватим руки менеджера изолентой, ротик пластырем залепим, отдирать правда потом придется вместе с усами — теперь отдохни, сердечный, в обнимку с унитазом.

И вот, украсив свою личность менеджерской формой, я прошел через этот самый «ландж», стараясь смотреть в противоположную сторону от находящихся там клиентов — мол, надоели вы по-страшному. Потом юркнул через зал ресторана, где в интимном полумраке скользили официантки в полинезийских юбочках — это такие, через которые всё видно — и оказался на ярком словно бы посыпанном серебряной пудрой газоне. Мимо бассейна и теннисного корта добрался до мастерских, за ними был эллинг, ведущий к пирсам. Пока план не обманул меня.

Я знал, как называется яхта, принадлежащая Адмани — он сам однажды в разговоре помянул свою «Мирандочку». А потом я еще поймал ее фотку в сети, поскольку она участвовала в гонках.

Корма «Миранды» выдавалась более всех яхт — Адмани как нувориш ценил размер. Казалось бы, еще двадцать шагов и я на месте. Но по слабому огоньку из кокпита стало ясно, что на борту кто-то есть. И это, скорее всего, охранник, мужик с пистолетом. Значит, прямиком не пройдешь.

Около ближайшего швербота я свернул и осторожно спустился с причала в воду. Холодная вода профессионально потерзала разгоряченную кожу, хорошо, что плыть недалеко: несколько толчков ногами и я у кормового свеса яхты. Только забираться на борт здесь было негде — всё гладко, как на попке у мулатки.

Стараясь не сделать ни одного лишнего шлепка, я отправился в сторону носа. А вот здесь швартовый конец провис почти до воды. За него лучше долго не цепляться, иначе охранник почувствует. Ухватившись правой рукой за трос, левую я перебросил на клюз, и вот уже обе руки уцепились за леерное устройство. Вроде тихо, пора подтягиваться. Через несколько секунд я был на борту «Миранды».

Немного прополз к форпику и оказался возле форлюка, ведущего к носовой каютке. Обычно там никто не спит, место самое тошноворное — впереди ж качает сильнее всего, поэтому она используется для хранения парусов.

Люк наконец поддался моим замерзшим рукам и я соскользнул вниз. Тесновато тут было, хотя и снята вторая койка. На ее месте находился свернутый штормовой парус, да и оставшаяся койка была забросана банками с краской, однако под ней обнаружился почти свободный рундук. Теперь осталось ждать утра. Я выжал насколько мог одежку, обернулся какой-то ветошью и когда дрожь во членах заглохла, взял дремотную паузу.

Очнулся из-за того, что стукнулся головой о переборку — яхта ощутимо накренилась на левый борт. Ясно, что «Миранда» уже в море. Пока я думал, как вылезать буду, кто-то полез в каютку — наверное, за штормовым парусом. Что ж, наступает кульминация. Ночь предоставила бы больше возможностей, однако адманиевский выход в море может ограничиться днем, да и обнаружат меня в любой момент. Вот чьи-то ножищи затопали около моего лица. Пора пускать в ход следующее средство из моего медпакета — я воткнул шприц в ногу матроса повыше ботинка. Мужчина был с хорошей жировой прослойкой и, видимо, сперва даже не врубился, в чем тут дело. Потопал-потопал, потом стал склоняться, пытаясь разглядеть, что там колется внизу. Наконец его физиономия оказалась почти что на уровне моего лежащего тела.

Я хватаю левой его за загривок и бью головой об палубу — бык чертов, не хочет отключаться — это только в фильмах всё легко, будто у любого верзилы есть соответствующая кнопка «off». Впрочем, уколотый мужчина приходит на какое-то время в состояние заторможенности и не возражает, когда я заклеиваю его рот, бормочущий что-то на чухонском языке, лентой-скотчем. Потом, правда, хочет отыграться и пытается попасть мне кулаком в глаз. Задел ухо — пребольно, прямо скажем, но я успеваю остаток анестезии закатать ему в шею. Матрос еще пару раз лупит меня в лицо, рассекает губу и подбивает глаз, но уже теряет свирепость и обмякает. Через пять минут я в позаимстванной синей матросской робе, в обнимку с парусом, да еще в спасательном жилете для полного соответствия, выбираюсь из каюты.

Адмани на палубе не было. Время стало сжиматься и давить мне на нервы. Значит, хозяин в своей каюте или кокпите. В один прием мне туда незамеченным не дойти. Бросив парус, я юркнул в гальюн. Последние приготовления — достаю пистолет, древний «ТТ», его откопал «черный археолог» и довел до ума знакомый токарь лет двадцать назад, когда в городе водились еще квалифицированные работяги. Пора, открываю дверь гальюна и прямо на пороге сталкиваюсь с Адмани.

— Айно, вы где сейчас должны быть?

Он меня за того матроса-эстонца принял — это потому, что воротит физиономию от подчиненных, вместо того, чтобы глядеть им в лицо.

Впрочем, через секунду сработала подкорка у Виталия Эдуардовича — «что-то тут не то, габариты явно не сходятся» — и реакция у него оказалась деловая. Адмани пытается ткнуть пятерней мне в лицо, я отшатываюсь и стреляю. Осечка, отсырели патроны, а может и что еще. Он бросается вверх по трапику, включает крик. Я ловлю и дергаю его за ногу, выворачиваю ему руку и затыкаю рот резиновым мячиком. Штормовой ветер, похоже, заглушил изрыгаемый звук.

Я бью Адмани рукотью пистолета по голове, но лишь выделываю ссадины на крепкой лысине — наверное, не получается предолеть психологической барьер и садануть ему со всей силы. Миллионер вырывается из моих рук, я догоняю его на палубе, разворачиваю, ухватив за плечо, и провожу хук в челюсть — на этот раз сильно, давно так не бил. Он падает за борт, но еще успевает уцепиться за стойку леерного ограждения. Слышен женский крик, и тембр его как будто мне знаком — нас заметили.

Древним нравилось убивать ввиду отсутствия других развлечений, у современных людей тоже с этим проблем нет — особенно, если это происходит дистанционно. Нажал кнопочку и очередной враг свободы и демократии бьется в конвульсиях. Дистанционный убийца не видит налитых предсмертным ужасом глаз жертвы, не слышит, как булькает кровь у неё в горле, как шипит её горящее мясо. Дистанционному убийце приятно, что всё получается и он скоро поедет в отпуск на Арибу. «Это моя работа», — скажет он, довольно надувая радужный пузырь bubble gum. Безусловно и сегодня полно людей, которые умеют убивать руками, однако каждая привычка требует практики. Каково этоделать человеку, который не в силах был добить мышку, искалеченную мышеловкой?

Виталий Эдуардович дико орет; от испуга, что ли; я хватаю первое, что попадается под руку — это был багор — и закатываю хозяину яхты между глаз. Адмани валится в воду и я еще вижу его глаза, пока он уходит вглубь — они открыты, но уже спокойны. Слышен топот, я оборачиваюсь и замахиваюсь багром на подбегающего охранника с пистолетом. Слышен гром и что-то толкает меня в грудь. Боли не чувствую, но меня словно заполняет изнутри свинцом, я цепляюсь за штаг, свет превращается в свинцовые чушки. И бабушка зовет меня откуда-то: «Иди сюда, съешь пряничек»…

Я прихожу в себя — потому что около моего уха лопается рекламный пузырь, влетевший через форточку. Успеваю заметить светящиеся буквы на обрывках пленки: «Ваша жизнь — наше общее богатство. Страховая компания «Альянс»».