Он смотрел на ее лицо, по-прежнему бледное, но легкий оттенок розового уже окрасил ее скулы. С ней будет все в порядке.

Он не думал, что Богу есть дело до его молитв, но в любом случае мысленно его поблагодарил. Он не верил в Бога, пока был жив. Забавно, что уверовал именно сейчас. Когда у него нет ни одного шанса на прощение ни от Бога, ни от людей.

Хмммм. Он никогда не предполагал, что справится с Шагом номер Семь. Но вот, теперь смиренно он обращается к высшим силам.

Он взглянул на Джоли и снова увидел то, другое лицо, которое внушило ему мысль, что необходимо измениться. Лицо смертной, чья единственная ошибка заключалась в том, что она влюбилась в его брата-вампира. Рис все еще страдает из-за Джейн? Конечно, да. Кристиан никогда не дождется прощения от него. Или от Себастьяна. Их младший братик ведь всегда горой стоял за Риса. И Рис был абсолютно прав насчет Лилы, говоря, что она была жестокой стервой и никогда его не любила. Но Кристиан был просто одержим ею и не желал ничего слушать. Рис никогда не простит его. Никогда.

Не в силах больше думать о том, что натворил, он отвернулся от Джоли и направился к себе в спальню. Там он стянул с себя грязную рубашку, бросив ее на маленький комод. Он начал расстегивать брюки, когда кое-что на рубашке привлекло его внимание.

Кристиан медленно подошел к одежде, глядя на пятна — ржаво-коричневые на белом. Взяв в руки рубашку, он стал изучать их. Впервые он почувствовал эту кровь. Даже высохнув, она пахла так опьяняюще, так заманчиво. Он зарылся в ткань носом, глубоко вдыхая. Голод отозвался, мышцы сжались в предвкушении кормежки. Но все-таки клыки не удлинились.

Он отбросил рубашку в сторону. Он только мучает себя. Он никогда ее не укусит. Он больше никого никогда не укусит. Но надо было как-то существовать дальше, без клыков.

Он вышел из комнаты, избегая соблазна. Он уже был на полпути в коридоре, когда вдруг осознание накрыло его. Рана на руке Джоли кровоточила, когда он ее нашел. Ее кровь была на одежде, но он почуял ее только сейчас. Голод не проснулся, пока он осознанно не почувствовал запах крови. Было время, когда он просто не смог бы противостоять такому соблазну. Это значит, его способности ушли? Или он настолько беспокоился о девушке, то даже кровь ушла куда-то на второй план? Он и в самом деле этого не знал.

Но он знал, что почувствовал ее запах в трейлере, такой пряный, густой. Аромат, который не имел ничего общего с кровью, это был запах только Джоли. Он вошел в гостиную. Она никуда не делась. По-прежнему спала, свернувшись клубочком и баюкая раненую руку у груди. Волосы, раньше стянутые на затылке, теперь распустились. Пряди рассыпались по щекам. На подбородке темнело пятно грязи, или, возможно, это был синяк. Грудь сдавило тисками от чувства вины. Но не от голода! Сейчас, даже после того, как он ощутил аромат ее крови, голод успокоился.

Он нахмурился. Ведь прошлой ночью в ее трейлере голод был. Его эрекция и желание коснуться ее — это все ведь было из-за голода, он был в этом уверен. Может, две дополнительные унции крови позволили вновь его контролировать. Наверное, он нашел идеальную дозировку. Достаточную, чтобы усыпить голод и сделать его как можно более похожим на человека.

Она пошевелилась. Коленки теперь практически касались подбородка. Ей будет гораздо удобнее в кровати. Комковатый матрас далеко не роскошь, но куда лучше продавленных диванных подушек.

Он начал поднимать ее, одну руку просунув под колени, а другой обняв за спину, но она застонала.

— Нет, — она почти умоляла не будить ее. Поэтому, вместо того, чтобы перенести, он просто подвинул ее, давая возможность вытянуть длинные ноги.

Он вернулся в спальню и взял плед. Когда он накрывал ее, она сквозь сон пробормотала спасибо, хотя вряд ли проснулась. Он аккуратно подоткнул покрывало. Кристиан не мог припомнить, чтобы когда-нибудь кого-нибудь укутывал одеялом. Может, свою сестру, Элизабет, в детстве. Но точно он не помнил.

Боль и раскаяние стиснули сердце. Другим смертным он причинял боль. Он мог бы спасти их, если бы не был так ослеплен страстью к Лиле. Он не убил Элизабет своими руками, но по всем расчетам именно он виноват в ее гибели.

Может, поэтому его так тянет к этой смертной. Она словно нуждается в ком-то. Кто поможет, спасёт. Он не знал, от чего именно, но собирался сделать все, чтобы она была в полной безопасности. Так он должен был защищать сестру, братьев, Джейн. И себя самого.

Он сидел в кресле и смотрел, как Джоли спит. Она чуть подвинулась, и он мог видеть ее лицо. Эти губы, длинные ресницы на бледной коже. Нос, прямой, с чуть вздернутым кончиком. Его тело отозвалось, но он не стал обращать внимания. Вместо этого он отправился к компьютеру и развернул окно блога.

Мне кажется, я нашел способ компенсировать мои былые ошибки. Я знаю, что никогда не получу прощения у своих братьев. Или Элизабет. Или Джейн. Но я могу заслужить прощение у другого человека. Я точно не знаю, под какой Шаг моей программы подходит эта идея. Может, это Шаг номер Десять: Прощение, где я заглаживаю свою вину перед кем-то, кого я обидел.

Он взглянул на Джоли. Он определенно причинил ей боль. И физическую, и душевную.

Или она Шаг номер Восемь, который я называю Готовность. Я завел этот блог ради общения, но я думаю, мне стоит решиться на нечто большее. Наверное, надо общаться с людьми лично, только тогда можно добиться настоящего успеха. Чтобы показать, что я действительно хочу перемен. Или она — Шаг номер Двенадцать: Служение. Он требует, чтобы я вышел и помог другим, поделился с ними своими новыми знаниями.

Сейчас эта идея выглядела не так ужасно, как когда-то. Он снова взглянул на Джоли. На самом деле ему даже нравится мысль завести друзей среди смертных. По крайней мере, это было чем-то новеньким.

Джоли дышала равномерно и глубоко. Он не понимал странных откликов своего тела. Стремление коснуться ее. Эрекция без клыков. Все, в чем он был уверен, так это что ему просто необходимо быть рядом с ней. Он не понимал почему, но она заставила его почувствовать что-то еще, кроме пустоты и голода. И он будет защищать ее. Это казалось справедливым и вполне безопасным компромиссным решением.

Он вернулся к компьютеру.

А может, она сочетает в себе все три Шага. И в таком случае я возьму на себя смелость сказать, что делаю явные успехи.

Джоли потянулась и тут же застонала. Господи, чувствовала она себя так, будто ее переехал грузовик. Она открыла глаза, уставившись в потолок. Затем повернула голову, рассматривая твидовую обивку мебели. Мебели, которой у нее в трейлере точно не было. Стоп, про грузовик ей подумалось неспроста, ведь так?

Точно. Она была у своего соседа. В трейлере Кристиана. Он ведь вчера сказал, наконец, свое имя, или это ей приснилось?

Оперевшись здоровой рукой о сиденье, она уселась на диване и огляделась вокруг. В комнате никого не было. Джоли никак не могла сообразить, который час, потому что все окна были закрыты плотными шторами. Единственный лучик света шел из-под приоткрытой двери в кухню.

Кристиана — она была почти уверена, что он все-таки представился — нигде не было видно. Она спустила ноги на пол и встала. Все тело ныло и ломило. Медленно, на негнущихся ногах, она обошла комнату в поисках часов, проверила гостиную и кухню. Часов нигде не было, поэтому она подошла к окну и сдвинула штору. Небо было светлым, судя по положению солнца, полдень. В трейлере стояла жуткая духота, воздух был горячим и застоявшимся.

Ей хотелось бы открыть окно, но в ее нынешнем состоянии это казалось непосильной задачей. Не говоря уже о том, что Кристиан наверняка захочет увидеть своё жилище в первозданном виде, включая и тяжёлые ставни. Она вернула штору на место и отправилась на кухню. Ее мучила жуткая жажда, язык еле ворочался во рту.