Девочка забралась на заднее сиденье большого «холдена».

– А где дом доктора? – спросила Джонти, бросив взгляд на дома вдоль улицы.

– Здесь, в Морилле, доктора нет.

– Но должен же быть врач в городе! – Джонти растерянно искала взглядом медную табличку на домах. – Кэрол сказала, что в Морилле есть все в одном экземпляре. Она так и сказала!

Его губы дрогнули.

– Боюсь, что на этот раз Кэрол, кем бы она там ни была, ошиблась. Доктор находится в Садденли-Плейнс, в поселке по ту сторону хребта. Дорога туда идет не через перевал, а огибает гору. Всего-то миль семьдесят, не больше. Мы доберемся довольно быстро. Вас это беспокоит? – встревоженно спросил он, почувствовав, как она задрожала.

Джонти схватилась за ручку двери:

– Я не могу ехать! Я не могу вот так просто исчезнуть. Кэрол не будет знать, где я. Ведь она скоро приедет за мной. Сюда, в Мориллу.

От него исходил легкий запах табака, смешанный с запахом кожи, пыли и лосьона. Это был совершенно незнакомый Джонти мужской запах, который заставил ее вжаться в сиденье с роскошной обивкой.

– Вы обязательно поедете, если я это говорю, мисс... э?

– Джонти, – с готовностью подсказала Дебби с заднего сиденья. Ее темные глазки-бусинки с интересом смотрели то на одного, то на другого, возможно, пытаясь догадаться, кто же выйдет победителем в споре.

– Джонти?

– Точнее Джонквил[2], – неохотно уточнила Джонти. – Джонквил Эшберн. Когда я родилась, у меня были очень светлые волосы и моя мать не могла предположить, что, когда я вырасту, волосы станут каштановые, с сероватым оттенком, как у мышки. Сколько раз мне хотелось, чтобы она более серьезно подумала, прежде чем давать мне имя. – Джонти вздохнула с явным сожалением. – И мне всегда приходится объяснять.

– Прекрасно, мисс Эшберн. Я просто хочу сказать, что вы не должны сомневаться относительно поездки к врачу. Со мной вы будете в безопасности. Меня совершенно не интересуете ни вы лично, ни происхождение вашего христианского имени. Я просто хочу убедиться, что вы не нанесли себе физического увечья из-за своего безрассудного поступка, а потом как можно быстрее вернуться к себе домой и забыть обо всем случившемся. В это время года мужчина не может надолго покидать ферму – в хозяйстве всегда может случиться что-то непредвиденное. А если честно, то я и так потерял уйму времени, разыскивая Дебби! Я позабочусь, чтобы вашей подруге сообщили о том, куда вы уехали.

Джонти колебалась. Какой ужасный тип! Несимпатичный, властный! Конечно, она сейчас же должна выйти из машины, уйти, не сказав ни слова. Но она не была уверена, что сможет идти сама. Она чувствовала себя разбитой, и страшно болело бедро. Джонти очень волновалась из-за ушиба бедра и возможности рецидива старой болезни. Этих причин было достаточно, чтобы она, прикусив от досады губу, покорно согласилась:

– Ну, хорошо. Я поеду. Но только с Десмондом, – добавила она, вновь обретая самообладание, увидев, что несчастная собака лежит съежившись под перечным деревом, словно ее наказали.

– Десмонд? – Брови мужчины поползли вверх.

– Десмонд, – решительно повторила она – Он там. Я не могу его оставить. Он, бедняга, тоже пережил шок. Посмотрите, он все еще дрожит, а ведь пес ни в чем не виноват, не так ли?

– Вы имеете в виду это – это животное? – переспросил мужчина недоуменно.

– Да, Десмонда, – подтвердила она и добавила, видя, что на его лице появилось жесткое выражение, – если мы его не возьмем, то я никуда не поеду. Он бездомный. О нем некому позаботиться. Мы не можем вот так просто оставить его!

Пробормотав что-то себе под нос, мужчина вылез из машины, подошел к багажнику и вернулся, держа в руках мешок из-под сахара. Расстелил его на заднем сиденье рядом с Деборой. Затем свистнул, но пес никак не среагировал. Тогда он подошел к съежившейся собаке и сгреб ее в охапку, при этом Дебби не могла удержаться от смеха.

– Джонти, молодец! – Она пыталась подавить смех, чтобы дядя ничего не заметил. – Если бы я могла так!

– Помолчи, Дебора, – предупредила ее Джонти. Она испытывала какое-то необъяснимое недоверие к этому мужчине. Одно то, что он жесток, уже неприятно. Но, с другой стороны, и поведение девочки не было безупречным, и Джонти вполне могла понять его гнев.

Все так странно, печально подумала Джонти, и только одному Богу известно, зачем она вмешалась! Она кляла свою импульсивность и наблюдала со смешанным чувством вины и решимости, как мужчина, неловко ступая, вернулся к машине и небрежно шмякнул собаку на заднее сиденье.

– Вы всегда такая упрямая? – резко спросил он, снова сев за руль и нажав на стартер.

– Но Десмонд ни в чем не виноват, – упрямо защищалась Джонти.

В зеркало она видела, как Дебби своими маленькими загорелыми ручками украдкой поглаживала голову собаки и тихонько шептала ей: «Хорошая собачка. Любимая собачка».

Мужчина не мог не слышать, как собака лизала розовым языком руку девочки, но он не подал и виду. Он сидел с каменным выражением лица и, пока ехал, не отрывал взгляда от пыльной дороги, которая извивалась у подножия каменистого хребта.

Да, вид безрадостный, подумала Джонти, а может, все дело просто в плохом настроении. Справа от них круто вверх поднимались склоны холмов, прорезанные глубокими расщелинами, заполненные валунами и поблекшим кустарником. К склону прилепились эвкалипты, и кое-где виднелись самшиты, корявые из-за нехватки влаги. Русла пересохших ручейков змейкой спускались вниз по склону, и было заметно, что пересохли они давно. То тут, то там были разбросаны пучки спутанной травы, безжизненные и выгоревшие, изредка встречались холмики из гравия – следы деятельности человека.

– Старые раскопки, – кратко пояснил мужчина, проведя языком по краю сигареты-самокрутки, ловко выровнял ее и сунул в рот, одновременно следя за дорогой.

– А что искали здесь?

– Золото. Вы не против, если я закурю?

– Нет, пожалуйста.

Щелкнула зажигалка, и кольца дыма окутали их.

– Вы курите? Боюсь, что у меня не найдется фабричных сигарет.

– Нет, благодарю вас, – вежливо ответила Джонти, зачарованно разглядывая окружающий ландшафт. – Так здесь нашли золото? Почему прекратили раскопки? Все выглядит так пустынно, заброшенно.

Мужчина пожал плечами:

– Старатели нашли немного золота, но этого оказалось недостаточно, чтобы развернуть работы большего масштаба. Те, кто приехали первыми, ухватили свою удачу, а за ними последовала вереница самых разных людей, жаждущих сделать состояние. Некоторым пришлось продать все, что у них было, чтобы приехать сюда, другие погибли в пути, и многие оказались сломлены и разорены, потеряв в конечном итоге все, что имели.

– Как грустно! Прийти к разорению, да еще в таком ужасном месте. Как можно пускаться на такой риск, не будучи уверенным в успехе?

– Как вы думаете, мисс Эшберн, что заставляет людей делать глупости? Амбиции, жадность, конкуренция? Или, может, искренняя радость, когда что-то удается, хотя, согласен, это не тот случай. Нет, они просто делали ставки и проигрывали, вот и все. В те годы «золотой лихорадки» таких случаев по всей Австралии было множество. И это все еще происходит и в нашей повседневной жизни, только, может, не в такой драматичной форме.

Джонти смотрела на загорелые, уверенно лежащие на руле руки, на невозмутимый профиль.

– Вы говорите так, будто оправдываете азартные игры, риск, – сказала она с оттенком осуждения.

Он взглянул на нее, явно забавляясь.

– Точнее сказать, при необходимости я признаю рассчитанный риск, что не совсем одно и то же. Вы сами сейчас не в том положении, чтобы морализировать, не так ли? – напомнил он ей.

– Что вы имеете в виду?

– Вы сильно рисковали не так давно, когда бросились наперерез машине, согласны? И все это ради какого-то грязного бездомного пса, бродяги!

– А вы не думаете, что это тоже был рассчитанный риск, – парировала Джонти ядовито.

– Не говорите глупостей, девочка. Вы не остановились, чтобы рассчитать, вы даже не остановились, чтобы подумать! Еще один шаг – и вас бы серьезно покалечило, а может, вы бы и погибли.