— Кажется, он не женат, — озаботился Стас. — Впрочем, проверим.

— Из чего застрелили-то?

— Пока не ясно. Пули еще не нашли. Но могу предположить, что все-таки из винтовки. Из пистолета там вроде стрелять неоткуда.

— Мне с тобой можно? — поинтересовалась я, выруливая непосредственно на Ленинский проспект.

— Смысл?

— Любопытно ж.

— Причина, конечно, уважительная. А как я объясню твое присутствие своим коллегам?

— Да, брось, они меня и не заметят. Глаза-то отвести — плевое ж дело.

— Да, — вздохнул Стас, — хорошо, что ты законопослушная гражданка. С твоими-то способностями…

— Можешь не сомневаться, — со скромной гордостью подтвердила я.

— Я не сомневаюсь. Я опасаюсь.

— Вот это напрасно. Уголовный кодекс я уважаю, да и тебя подводить не хочется.

— Ты живешь в другом районе.

— Ну, твоих коллег — какая разница! Вот порчу на кого-нибудь навести — это с удовольствием. Приворожить опять же. А убивать… нет, я крови не люблю.

— Ладно, пойдем со мной, — согласился Стас. — Только уж действительно сделай милость, не мозоль глаза моим подчиненным.

— Легко, — обрадовалась я. — Ты сам меня из виду потеряешь.

— А потом найду?

— Найдешь, найдешь, — успокоила я его. — В крайнем случае, мысленно позови, я тут же появлюсь. Не впервой.

Последовала довольная долгая пауза, во время которой я успела удачно припарковать машину в непосредственной близости от отделения полиции. Затем Стас изрек:

— А ведь действительно. Сколько раз бывало: только о тебе подумаю, как ты звонишь. Или лично являешься.

— Ну, а, спрашивается, чему тут, собственно, удивляться?

Районное управление внутренних дел, которым руководил мой друг, никогда не было оплотом спокойствия и здравого смысла, а сейчас и вовсе напоминало сумасшедший дом в миниатюре. В принципе, конечно, понятно: не каждый день совершаются убийства. То есть совершаются-то они, конечно, считай каждый день, но не так нагло и не при таком количестве свидетелей.

Вот эти-то самые свидетели и сидели в коридоре перед кабинетом Стаса, выражая разную степень недовольства и нетерпения. Комфортно чувствовали себя, пожалуй, только две тетеньки сильно запенсионного возраста, которые рассматривали происходящее исключительно как внеплановое развлечения в своей довольно-таки тоскливой и однообразной жизни.

Дежурный на входе встал по стойке «почти смирно» при появлении начальства, а меня, как и предполагалось изначально, просто не заметил. Равно как и все остальные сотрудники и посетители. Видел меня только Стас, но я его уже мало интересовала: ровно настолько, сколько требовалось, чтобы не отдавить мне ногу или не снести невзначай плечом. Я не обижалась: служба есть служба, особенно когда она и опасна, и трудна.

— Граждане, прошу подождать еще пару минут, — обратился Стас к свидетелям. — Буду вызывать по одному.

— Я уже час как должен быть на рабочем месте, — обиженно заявил толстяк, одетый сугубо по-летнему, в ковбойку с коротким рукавом и джинсы, которые каким-то чудом держались под его внушительным животом. — Справку хоть дайте, что я не по улице гуляю…

Бедняге, несмотря на легкую одежду, было жарко. Октябрь в Москве в этом году выдался просто на удивление теплым и солнечным, а отопление уже включили. В результате в большинстве помещений можно было смело устраивать сауну.

— Справки выдадут всем нуждающимся, — обнадежил Стас. — Павлюченко, займись. Анкетные данные с граждан собрал?

— Так точно, товарищ подполковник, — отрапортовал Павлюченко — бравый молодой человек с погонами лейтенанта.

— Вот по ним справки и выпиши, пока я опросом займусь.

Павлюченко откозырял и отправился выписывать справки. По-моему, они были нужны только одному или двум людям из той полудюжины, что толпилась в коридоре. Остальные хотя внешне и проявляли недовольство, но на самом деле не имели ничего против того, чтобы под благовидным предлогом увильнуть от исполнения своих ежедневных обязанностей. «Забить на работу», как выражается сейчас молодое поколение.

В кабинете у Стаса я выбрала чудненькое место: старое кресло-вертушку возле низкого и широкого подоконника. Сама я при этом оказывалась в полумраке, а вот остальные — наоборот, на пока еще ярком дневном свету. И приготовилась внимательно слушать: развитие событий занимало меня до чрезвычайности. Присутствовать при расследовании убийства мне пока еще не доводилось. Да, да, жалко, человека убили, но любопытство, тем более — женское, это совершенно неуправляемое чувство. И я уже ощущала некий охотничий азарт, присущий, пожалуй, всем дилетантам, ввязывающимся в какое-то совершенно не знакомое для них дело.

Стас быстро просмотрел бумаги, лежавшие на столе, а потом начал вызывать свидетелей. Первым был одетый по-летнему толстяк — работник, сети супермаркетов «Параллель», как следовало из протокола допроса, который, как выяснилось, шел непосредственно за потерпевшим и едва не упал, когда ему под ноги рухнуло бездыханное тело. И больше ничего не видел. С моей точки зрения, незачем было напрашиваться в свидетели, чтобы сообщить такие «сверхважные» сведения, но у толстяка на этот счет было, как выяснилось, особое мнение.

— Значит, больше вы ничего добавить не можете? — приличия ради осведомился Стас, намереваясь отпустить свидетеля.

— Могу, — вдруг перешел на шепот толстяк, — но это сугубо между нами.

— Инте-ересно, — протянул Стас. — Я вас слушаю.

— Господин начальник, это тайна…

— Я уже понял. Говорите, существует такое понятие как «тайна следствия».

— На самом деле стреляли в меня, — выпалил толстяк.

— Оказывается!? — с искренним изумлением отозвался Стас. — И вы знаете, кто и зачем?

— Конечно знаю, — жарко зашептал толстяк, оглядываясь зачем-то по сторонам, — В ближайшее время я должен производить ревизию одного из наших отделений. Мне уже намекали, что если я буду… э-э-э… не слишком дотошным, то это оценят по достоинству.

— А вы отказались?

— Я порядочный человек, — надулся от гордости толстяк. — И не хочу идти в тюрьму вместе с этими жуликами из-за какой-то паршивой взятки.

— Мало предложили? — участливо осведомился Стас.

Мне тоже стало интересно и я вгляделась в толстяка уже очень внимательно. Ну, конечно, за две тысячи евро я бы тоже не стала рисковать репутацией и свободой. Правильно он соображает: деньги смешные, а в тюрьме ему — с диабетом-то! — будет не хватать комфорта и хорошего медицинского обслуживания. Но еще интереснее было то, что он искренне считал: убить хотели именно его.

— Дело не в сумме, — с достоинством ответил толстяк. — Дело в принципах. Они не смогли меня купить и решили убить. Все просто.

— Назовите, кто и что именно… намекал, — попросил Стас.

Толстяк замялся.

— Две тысячи евро. Магазин в Измайлово. Обычные игры с левыми поставщиками и пересортицей, — негромко подсказала я.

— Откуда вы знаете? — подскочил толстяк, глядя при этом на Стаса.

Меня толстяк, естественно, не видел и не слышал. Я же обещала своему другу вести себя тихо и незаметно, а обещания нужно выполнять.

— Служба у нас такая, — не стал вдаваться в подробности Стас, как бы случайно показав кулак в мою сторону. — Так вы считаете, что в вас стреляли…

— Они наняли киллера! — уже в совершенной панике выпалил толстяк. — Они сказали, что если я не хочу по-хорошему, то…