— И тут мне кое-что пришло в голову. Такой же Браунинг был возвращен в магазин только вчера. И я подумал: почему бы не проверить его? И в итоге, этот Браунинг оставил следы, идентичные той пуле, которая убила вашу жертву. Это ведь просто чёртова удача! Лучшее, что мы могли бы сделать, это просто определить модель Браунинга, а тут…

Он замолчал и как-то неуверенно на меня взглянул.

— Может быть, вы хотите посмотреть сами?

Я кивнул.

Он улыбнулся в предвкушении, открывая деревянный ящик. Внутри лежал небольшой, сантиметров пятнадцать в длину, пистолет серебристого цвета с двумя стволами. Салли с любовью погладил рукоять.

— Смотрите, какая красавица. Сейчас таких никелированных осталось мало; в основном ходит воронёная сталь. И весит меньше фута!

Наблюдая, как он держит пистолет голыми руками, я бросил обеспокоенный взгляд на Малвани.

— Я вчера уже снял с него отпечатки, — кивнул он. — Но их не было. Он был начисто вытерт, хотя сложно сказать наверняка: убийца пытался избежать идентификации личности или просто чистил оружие.

Салли бросил на меня взгляд.

— Готов к проверке?

В одной руке он держал кучу хлопчатобумажных тряпок, в другой — Браунинг. Затем положил ткань в деревянный ящик, зарядил пистолет новой латунной пулей калибра.32 и выстрелил. В ушах ещё несколько секунд стоял грохот.

Салли вытащил свёрнутую ткань и передал её мне.

Взяв крошечную латунную пулю, я положил ее рядом с оригиналом, найденным на месте убийства судьи Портера, и увеличительное стекло, которое дал Салли, показало правду даже моим опухшим глазам: теперь у нас было три пули с одинаковыми отметинами.

Не было никаких сомнений, что блестящий никелированный пистолет в руке Салли — наше орудие убийства.

— Ну что ж, — протянул я, кладя пулю на стеклянный прилавок — мы нашли орудие убийства. Что ты можешь рассказать о его владельце?

Салли бросил на меня хитрый взгляд.

— При условии, конечно, что покупатель и конечный пользователь пистолета — одно и то же лицо.

— Конечно.

Салли был одним из самых проницательных информаторов, которых я когда-либо встречал. Наверно, он и должен таким быть, с его-то работой.

Он пересек комнату и направился к маленькому секретеру из орехового дерева, где хранил гроссбух; мы с Малвани последовали за ним. Салли вытащил журнал и ткнул пальцем в нужную строку; я в очередной раз порадовался, что он вел записи, систематизированные по оружию, а не по клиенту.

— Смотрите. — Он ткнул пальцем в пометку о никелированном Браунинге 1900 года. — Пистолет поступил в мой магазин в понедельник, десятого сентября, от моего обычного продавца. Я почистил и проверил его; затем он находился в магазине, пока в четверг, четвертого октября, не пришел клиент. Он был доволен и купил его на следующий день, пятого октября. А вчера — в среду, двадцать четвертого — он вернулся в мой магазин. Пожаловался на сильную отдачу, говорил, что пистолет неисправен. — Салли вздохнул. — Я знал, что он лжет мне; эта малышка — одна из лучших, когда-либо поступавших в мой магазин. И я обычно не возвращаю деньги после того, как прошло семь дней после покупки. Но в данном случае я вернул ему всю сумму и забрал пистолет — просто потому, что пистолет мне очень понравился. Я знал, что мне не составит труда найти ему нового владельца — такого, который оценил бы этого красавца.

— Он назвал свое имя или адрес? — спросил я.

— Адрес — нет, но он назвал свое имя, — ответил Салли. — Разве капитан тебе не сказал?

Я вопросительно посмотрел на Малвани.

— Лучше спроси, как он выглядел, — почти прорычал Малвани.

— Почему? — подозрительно уточнил я.

Салли пожал плечами.

— Я могу повторить только то, что сказал вчера капитану. Высокий мужчина. Белокурые волосы. Мне показалось, что он скандинав — судя по акценту, скорее всего швед. Но я не специалист в этом.

Я тут же вспомнил лифтера в отеле «Бреслин».

— Снаружи его ждала женщина, — продолжил Салли. — Я ее не разглядел хорошенько, но она была невысокого роста, низенькая, с экзотической внешностью.

— Китаянка? — Мне на ум сразу пришла Мей Лин.

— Да чёрт его знает, я плохо рассмотрел.

— Так он сказал своё имя? — повторил я вопрос и затаил дыхание.

Но какое-то шестое чувство подсказало мне ответ ещё до того, как Салли ответил.

— Сандерс. Он сказал, что его зовут Леруа Сандерс. Видишь? — Салли указал покрашенными смазкой пальцами на другую строку в своем гроссбухе. — Я заставил его поставить подпись.

Я провёл пальцем по его подписи. Мне не нужен был специалист по почерку, чтобы сказать то, что я ясно видел собственными глазами: подпись идеально повторяла ту, что была сделана в регистрационной книге отеля.