Вскоре Гудини вынуждены были продать занавесы и реквизит, чтобы выручить деньги для продолжения турне. В труппе остались только Гарри и Бесс. Джек Кирни, который присоединился к труппе в качестве импресарио, бутафора, плотника, помощника Марко и мальчика на побегушках, оставался в шоу до последнего. А конец наступил в тот вечер, когда наличность составила десять долларов, восемь из которых ушло на аренду старой церкви и еще два — на подвоз багажа. Трое артистов остались без гроша. Им приходилось спать в фойе, укрывая Бесс своим пальто.

Это был кошмар. Большинство людей, ведущих оседлый образ жизни, должны согласиться, что оказаться вдали от дома, без денег, без друзей и с пустым желудком, — едва ли не худшее, что может случиться с человеком. Гудини хлебнули и этого горя. Но теперь, вдобавок ко всему, наступили холода. Вскоре супругам предстояло сесть на пароход, отходящий в Бостон, но их не волновало, сумеют ли они оплатить проезд: речь уже шла об элементарном выживании.

И тут удача вновь улыбнулась бродячим артистам. Капитан оказался понимающим и добрым малым. Он согласился взять на борт Бесс и Гарри при условии, что в дороге они будут развлекать пассажиров. Но когда настало время представления — оплаты проезда, — Гарри лежал, парализованный морской болезнью. В заливе Фанды была ужасная качка!

Представление не состоялось. Пассажиры пустили по кругу шляпу, и Бесс наконец смогла что-то съесть. Но Гудини еда не интересовала. Он лежал на палубе, весь зеленый, и между приступами тошноты думал о смирительных рубашках и «бешеных кроватях». Путешествие было вдвойне ценно. Оно позволило несколько иначе взглянуть на представления под открытым небом. Кроме того, Гарри получил возможность увидеть, что ограничение личной свободы существует не только в форме вызова мастерству чародея, а является неотъемлемым атрибутом нашей повседневной жизни.

Опыт, приобретенный в Новой Шотландии, был полезным, но угнетал Гарри все время, пока он и Бесс двигались на юг от Бостона. Это была длинная дорога домой. В Нью-Йорке мамаша Вейсс суетилась вокруг своего заблудшего сына, беспрерывно повторяя, как он отощал и как исхудала Бесс. Как и всякая добрая старомодная еврейская мать, госпожа Вейсс рассудила, что «добрая тарелка куриного супа» — лучшее лекарство от всех болезней, телесных и духовных, умственных и даже финансовых.

Она неоднократно намекала на то, что работа слесаря хороша и безопасна. Но у ее Эрика были другие идеи. Да, он намерен заняться делом, и уже выбрал, каким.

Он договорился с одним из нью-йоркских агентств о приобретении аппаратов для фокусов, которые предлагал чикагский торговец Огаст Ротерберг. Одновременно Гарри объявил (использовав свое любимое средство — рекламный листок), что профессор Гудини готов принять нескольких студентов для обучения искусству волшебства. На этом он не остановился. В каталоге трюков и оборудования для фокусов, который он выпустил, он также приглашал в ученики любого, кто хотел заняться спиритизмом. «Обучаю полному курсу спиритизма, грифельному письму и ловкости рук. Консультирую по почте» — заявил он.

На другой странице он предлагал: «Спиритическим медиумам — уроки по завязыванию узлов, фантасмагории и т. д. Обучение медиумов лично или по почте… Условия по обращении». Предлагались вещи на любой вкус: «Как читать закрытые обложкой бумаги в темных комнатах — 50 центов». «Замок спиритов, полностью g сборе — 2 доллара, секрет — 50 центов». «Как заставить играть аккордеон, который завязан и опечатан, секрет — 50 центов». «Как материализовать спиритические формы, формы как бы возникают из сплошного пола. Секрет — 50 центов».

Для случайного читателя каталога, верившего в ясновидение, он добавил следующий интересный абзац: «Я обучаю скурометрике и чтению при помощи ясновидения, которые расскажут вам о вашем прошлом, настоящем и будущем. Я расскажу вам ваши сокровенные секреты. Успех гарантируется! И я не задаю никаких вопросов! Могу обучить любого. Условия — умеренные».

Все эти предложения, какими бы искренними ни были, не могли быть осуществлены. Основная часть каталога была посвящена непосредственно рекламе фокусов. Трюк с иголками, которому «научил меня индус на Всемирной выставке 1893 года», оценивался в 5 долларов.

Профессор Гудини, обещала другая реклама, научит любого «Великой Метаморфозе подмены, своему оригинальному трюку». Эту фразу можно понимать двояко. Без сомнения, это был номер, который первым исполнил Гудини. Но вот изобрел ли он фокус? Это — другой вопрос. Никто из изучающих историю фокусов ни на йоту не сомневается в том, что автором был не он. Цена в каталоге не указывалась. Однако профессор объявил: «В стоимость входят право показа, чертежи, исчерпывающие инструкции, пояснения, введение и все секреты ящика, мешка, пальто, шнурка, а также методика быстрой работы. Некоторые пытаются имитировать нас, но безуспешно».

Предложение купить «право на демонстрацию» чужого фокуса — это то, что евреи называют hudspeh. Слова «бесстыдство», «нахальство» и «наглость» — лишь бледные синонимы слова hudspeh. «Человек, который убивает своих родителей и затем взывает к состраданию суда на том основании, что он — ребенок, это hudspeh», — говорят иудеи.

Гудини, кажется, предлагал фокусы, украденные у полудюжины артистов. Мальчишка, росший на улице и торговавший газетами, несомненно, сохранил свой желчный и насмешливый нрав, превратившись в мужчину, который никогда не сомневался в своем высоком предназначении и пробивался наверх. Но этим его характер не исчерпывался. Выло в нем еще нечто. И это нечто, будто семя, постепенно прорастало сквозь трудные годы работы в пивных. Со временем Гарри утратил ощущение реальности и стал вести себя, мягко говоря, эксцентрично.

Врожденная гордыня Люцифера и жажда славы, превратившаяся в одержимость, помогали Гудини воспринимать удары судьбы с оптимизмом, которому можно позавидовать. Он был просто убежден в своем величии. Правда, он еще не до конца понял, в чем же оно состоит.

В каталоге фокусов Гарри предложил «Панч и Джули шоу», снабженное чертежами и указаниями по исполнению «свистка Панча», за 10 долларов. Кроме того, он предлагал купить свой трюк по освобождению от обычных наручников и колодок.

Однако наплыва заказов не последовало. Спросом не пользовались ни секреты освобождения от наручников, ни указания, как стать спиритическим медиумом. Финансовое положение Гудини становилось все хуже.

В мире шоу-бизнеса есть поговорка: «Вы не банкрот до тех пор, пока хоть один из ваших друзей может занять деньги, чтобы одолжить их вам». Гудини, похоже, переступили эту черту. Гарри обошел все газетные редакции Нью-Йорка, предлагая секрет трюка с наручниками за двадцать долларов. Он столкнулся с безразличием, веселой терпимостью, подозрительностью. А денег не нашел. Заплатив гордыней, он купил себе унижение. Не слишком ли высока цена? Так или иначе, он принес все свои секреты обратно в квартиру на 69-й улице. Они оказались никому не нужны.

Если Гудини попадали в отчаянное положение, они всегда могли подработать недельку-другую в цирке Коля и Миддлтона в Чикаго. Импресарио цирка, Хеджес, был жестким человеком, но питал слабость к артистам, попавшим в беду. Кроме того, все знали, что он оплачивал проезд по железной дороге.

Гарри и Бесс вновь отправились в путь. После работы у Коля они подались на юг. В Сент-Луисе их цирковая карьера пережила едва ли не самый длительный застой. Все усугублялось приближением зимы. Было ужасно холодно. А их бесценный «волшебный сундук» изъяла транспортная инспекция за неуплату 10 долларов за провоз багажа.

Бесс и Гарри наскребли полтора доллара, на которые сняли сроком на неделю маленькую спаленку. Нерешенной оставалась проблема питания. Комната не обогревалась, хотя в ней и стояла чугунная печка, и Гарри опасался, что в неотапливаемой комнате Бесс, которая никогда не отличалась крепким здоровьем, может заболеть воспалением легких. Он обратился в театр водевилей, и ему разрешили поселить Бесс на теплом балконе в зрительном зале. Такие услуги были в порядке вещей и оказывались бесплатно. Сам же Гарри занялся поисками работы, хлеба насущного и дров для печки.