— Разве ты не знаешь, что в раны может попасть инфекция? — строго выговаривала она ему.

— Да, мадам, — с юмором отвечал Эрик.

— Тебе следует показаться врачу, — настаивала Джасинда.

— Да, мадам.

— Снимай рубашку.

— Да, мадам.

Она не обратила внимание на его соблазнительную улыбку, когда он начал стаскивать рубашку. Она потянулась к нему:

— Осторожно! Тише! Я помогу.

Очень бережно она вынула его руку из рукава рубашки, а затем вскрыла ампулу с йодом.

— Немного будет жечь, — предупредила Джасинда.

— Нет. Будет отчаянно больно, — возразил Эрик и резко вдохнул, когда она прикоснулась к ране.

Она сочувствующе посмотрела в сузившиеся от боли карие глаза.

— Ну, как ты?

— Как будто дважды убит одной и той же пулей, если это то, что ты имеешь в виду, — его улыбка была слабой.

— Теперь позволь мне перевязать ее.

Джасинда осторожно наложила повязку.

— Стало намного лучше.

Не глядя на него, она помогла ему просунуть руку в рукав. Она знала, что он наблюдает за ней. Было что-то интимное в ее заботливом отношении к Эрику, и она ощутила неуловимое изменение, происшедшее в их взаимоотношениях.

— Спасибо, — поблагодарил Эрик спокойно.

Джасинда взглянула на него. Пряди на его голове почти высохли, и теперь в светлой пушистой охапке она могла разглядеть даже отдельные золотистые волоски. Нижняя губа изогнулась в уже знакомой теплой улыбке. Медленно, как если бы ее собственная рука не подчинялась ей, она провела кончиком пальца по контуру его губ.

Их поцелуй был так же неизбежен, как дождь весной. И так же нежен. Джасинда беспокоилась о том, чтобы случайно не задеть его руку, когда губы Эрика слегка коснулись ее уст. Затем он поцеловал ее в щеки, в переносицу, в подбородок и наконец в ямочку на шее.

Джасинда провела руками по неясному пуху его волос. Все повторилось снова: она была просто очарована. Она понимала это, но не хотела, чтобы это блаженство прекратилось. Левая рука Эрика вяло свисала вдоль тела, в то время как правой он обнял ее и привлек к себе.

Он осыпал поцелуями ее шею, и Джасинда ощутила, что удары ее сердца участились, подчиняясь требованию его губ. Ее спина оказалась возле стены, и Эрик прижал ее к ней всем своим телом, а его рука проскользнула ей под свитер. Его пальцы трепетали на голой коже и медленно продвигались вверх по направлению к кружевному бюстгальтеру. Наконец Эрик достиг нежной выпуклости груди, и ее дыхание участилось, когда Джасинда ощутила его теплую, огрубевшую от работы ладонь, накрывшую сокровенное место, словно бы чашкой. Его губы двигались вниз по ее шее, вызывая волшебный огонь во всем теле, а калейдоскоп ощущений, пульсируя, озарял все пространство вокруг.

Эрик медленно поднял голову. Бесконечно долго они молча смотрели друг на друга. Слова были не нужны. Его глаза говорили ей, как сильно он желал ее, а ее глаза давали страстный ответ. Взяв Джасинду за руку, он повел ее через темные комнаты в спальню.

Джасинда разделась сама, оставив свою одежду на полу. Потом она помогла ему освободить из рукава рубашки его пораненную руку. Вместе они легли между прохладными атласными простынями и прижались друг к другу. Она с нежностью коснулась его руки.

— Я буду осторожна, — ласково произнесла Джасинда.

— Это моя забота, — Эрик довольно усмехнулся.

Он начал с медленных, скользящих поцелуев в лоб и постепенно опускался ко рту. Эрик не спешил, осыпая легкими поцелуями ее щеки, нос, глаза. К тому времени, когда его губы достигли ее уст, она уже испытывала мучительную необходимость слиться в поцелуе. Наконец их губы встретились и соединились вместе с ослепляющей вспышкой страсти. Она ощутила прикосновение его рук к выпуклостям ее груди, сначала легкое, затем внимательно изучающее их сильными массирующими движениями. Она позволила своим рукам блуждать по его телу, исследуя его крутые бедра и бугристую мускулатуру на спине. Прижав Джасинду к себе, Эрик вдавил ее в матрац, в то время как его язык все глубже и требовательнее вторгался в ее рот. Ее пальцы ласкали его плечи, ей хотелось, чтобы эта пьянящая ласка продолжалась бесконечно. Эрик в своих ласках проявлял силу и требовательность, его прикосновения были уверенными. Очень уверенными. Когда его руки двинулись ниже и коснулись самых сокровенных мест, она поняла, что теряет контроль над собой. Она хотела его. Сейчас. Немедленно.

Но Эрик продолжал дразнить и искушать Джасинду многообещающими сладострастными поцелуями. Когда в конце концов она уже не могла больше сдерживать порыв своей страсти, она освободила свой рот и почти прокричала:

— Эрик, я не могу больше терпеть. Я хочу…

Но он снова овладел ее ртом, в то время как его руки продолжали ласкать напрягшиеся, жаждущие любви соски Джасинды. Казалось, что она сейчас умрет от желания. Наконец он сжалился над ней. Она ощутила облегчение лишь на мгновение. Затем он стал ритмично двигаться, и жгучие водные желания нахлынули снова, вздымаясь все выше, все сильнее, унося в бездну страсти. Она ощущала себя словно пловец среди штормящего моря, и все, что она еще могла делать, — это держаться на плаву и не пойти ко дну.

Когда Эрик приподнял Джасинду за бедра и, выгнув дугой, сильнее прижал к себе, она ощутила, как первые капли чистого наслаждения прошли сквозь нее. Они вторгались в ее плоть с каждым движением, которое он делал, и проникали все глубже, в самый центр ее существа. Рот Эрика все еще владел ее губами, а шелковистый требовательный язык стал такой же неотъемлемой частью ее существа, как весь он сам. В действительности она не ощущала, где кончается она и начинается он. Все, что она понимала, так это то, что она движется навстречу пику удовольствия, и она отчаянно стремилась к этому. И вдруг внезапно они достигли его вместе. Что-то взорвалось; яркие краски вспыхнули вокруг, кто-то вскрикнул, и затем они оба затихли.

Влажная и измученная, все еще прерывисто дыша, она уснула в объятиях Эрика.

Было раннее утро, когда Джасинда проснулась. Какое-то мгновение она пребывала в недоумении, а затем ощутила руку на своем бедре, и все подробности прошедшей ночи вернулись к ней. Повернувшись, она прижалась к изгибу спины Эрика, мурлыкая, словно котенок.

— Это ты, Гертруда? — сонно пробормотал Эрик.

Вместо ответа Джасинда шлепнула его по спине.

— А… это ты… — он повернулся и притянул ее к себе.

Джасинда оставила влажный поцелуй на его груди, прежде чем приблизила свое лицо к его губам. В то же самое время ее игривые руки нащупали его ребра, и она весело пощекотала его. Прижав руки Джасинды к бокам, он отстранил ее от себя.

— Сначала ты явилась сюда, демонстрируя свои напыщенные городские манеры, а теперь хочешь только просто поиграть со мной? — он озорно улыбнулся.

— Да, ты прав, — с готовностью согласилась Джасинда.

Она обожала эту его улыбку, которая заставляла ее ощущать себя юной и беззаботной девчонкой. Она вся светилась от воспоминаний о прошедшей ночи. Он был чувственным и сладостным любовником, отдающим любимой гораздо больше, чем берущим, и она горячо желала повторить все сначала.

Эрик откинул ее спутанные волосы назад и поцеловал в голову.

— Ты готова к завтраку?

— Мы должны так рано встать? У меня другие планы… — глаза Джасинды смотрели на него с недвусмысленным намеком.

— Если ты будешь так смотреть, то можешь ослепнуть, — упрекнул Эрик ее и сел на край кровати, пытаясь достать свои туфли.

Джасинда тоже встала и обвила руками его шею. Улыбаясь, она прижалась к его широкой мускулистой спине.

— Я ничего не имею против. Как твоя рука сегодня? — спросила она.

Обернувшись, Эрик усадил ее к себе на колени.

— Нормально. Я снова хотел бы любить тебя, чтобы показать тебе, как это может быть прекрасно, — прошептал он в ее ухо, — но я обязательно должен утром ненадолго побывать в каменоломне.