Джефф недоуменно посматривал на нее, не понимая, чем объяснить резкую перемену в ее настроении. Он слышал шаги старика по лестнице в подвал и звон стеклянной посуды.

Лоретт застыла в ожидании. Когда дверь в соседней комнате, куда выходила лестница из подвала, отворилась, она крикнула:

— Дедушка, у нас гость! К тебе пришел Джефф Мюррей. Ты его, конечно, помнишь? Ну, того полицейского?

Джефф услышал, как старик что-то проворчал, словно разговаривая сам с собой, потом снова зашаркал по лестнице, ведущей в подвал: похоже, он туда возвращался. Странно. Джефф с любопытством посмотрел на Лоретт.

— Что случилось? Может, я его напугал?

— Нет, что ты! — Она снова занялась своими простынями, стараясь не смотреть на него.

Он не верил ее словам.

— Что случилось?

— Ну... — она понизила голос, сбросив ворсинку с простыни. — Знаешь, дед стал каким-то странным.

Джефф успокоился. Она не сообщила ему ничего нового.

— Вон в чем дело! Мне очень жаль, — искренне сказал он.

— Ничего серьезного, но иногда он начинает избегать людей. Он привык к одиночеству, и в этом вся причина. По крайней мере, мне так кажется, — заключила она с милой улыбкой. — Он, вероятно, даже обрадуется моему отъезду.

— Сомневаюсь, — ответил Джефф. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выдать, как неприятны ему ее слова об отъезде.

7

На следующий день сразу же после полудня Лоретт в полном одиночестве сидела в участке. Джефф выехал по вызову, а Уолли находился на складе похищенных и невостребованных вещей, расположенном через дорогу позади здания управления, где занимался сортировкой и каталогизацией вещей, что ему, вполне естественно, доставляло очень мало удовольствия.

Лоретт была рада, что Джефф уехал. Сначала пикник возле старой мельницы, потом коробка конфет, когда она болела... Конечно, все это было очень приятно, но Джефф все больше и больше вел себя как настоящий ухажер. А она как раз этого и не хотела.

Или, по крайней мере, считала, что не хотела. Но всякий раз, когда Лоретт начинала думать о той сцене возле мельницы, ее внутреннее томление подавляло рассудок, и она уже не знала, чего же на самом деле хочет.

Пока Лоретт убедилась только в одном: Джефф Мюррей обладает обаянием, способным смутить ее разум.

Отворилась дверь, и в комнату, озираясь, вошла Белинда.

— Не знаете, когда вернется Джефф?

Лоретт бросила на нее острый взгляд, оторвавшись от экрана компьютера.

— Нет, не знаю.

— Понятно. — Миловидная репортерша стояла в проеме двери, не зная, что ей предпринять.

— Может, передать ему что-нибудь? — спросила Лоретт и быстро добавила: — Разумеется, если только вы не по личному делу, которое никому не доверяете. — Она старалась быть абсолютно безразличной, но изнутри ее просто распирало любопытство.

Вздохнув, Белинда покачала головой.

— Нет, я не по личному делу, но если я оставлю ему записку, Джефф, вероятно, опять бросит ее в мусорную корзину, расценив как еще один вариант моих бредней насчет существования преступной группы... хотя, конечно, всему можно найти и более безобидное объяснение.

Лоретт улыбнулась, удивляясь, какое облегчение испытала, узнав, что эта женщина явилась сюда только по службе.

— Вы возбудили во мне любопытство. Что вы имеете в виду? — Поясница у нее снова начинала ныть из-за неподвижного сидения за компьютером, и она обрадовалась возможности немного отвлечься от утомительной работы.

— Может, это глупо, но когда вчера я ехала по Западной черте — я отправилась туда, чтобы написать статью о старой миссис Кросли, которая славится шитьем стеганых одеял, — из зарослей возле дороги вдруг вынырнула машина и стрелой промчалась мимо, чуть не задев за крыло моей. Водитель гнал так, словно ополоумел, и хотя я едва смогла рассмотреть его лицо, я уверена, что это был незнакомый мне человек.

Лоретт вежливо склонила голову:

— Ну и что?

Белинда пожала плечами.

— Пожалуй, ничего, но разве не странно, что какой-то чужак слоняется по здешним лесам? Мы ведь живем в стороне от больших дорог, и здесь редко бывают приезжие. Кроме того, та заросшая кустарником и травой дорога, с которой он выехал, ведет к какой-то заброшенной развалюхе.

— А вы доехали до нее?

— Конечно.

Лоретт вся подалась вперед, любопытство ее нарастало:

— Что-нибудь там увидели?

— Не совсем...

— Что вы хотите этим сказать?

Белинда оглянулась и, понизив голос, продолжала:

— Я чуть не умерла со страху, когда доехала до нее. Уже темнело, и вся местность казалась такой загадочной, такой колдовской, что я подумала: а вдруг там кто-то есть? Я решила не испытывать судьбу и ничего больше не расследовать.

— Вас можно понять. — Лоретт, посмотрев на часы, тут же приняла решение. — Сейчас разгар дня. Может, съездим туда вместе и все хорошенько обсудим?

На лице Белинды появилось неописуемое выражение, словно она не могла поверить внезапно свалившемуся на нее счастью:

— Вы хотите сказать, что поедете со мной?!

— Совершенно верно. Вот только выключу компьютер. — Лоретт поиграла кнопками дисплея, потом щелкнула выключателем и с улыбкой поднялась со стула. — Ну, вы готовы?

Они сели в потрепанный автомобиль Белинды и помчались в сторону Западной черты. Дорога, ведущая от города, постоянно менялась: вначале был асфальт, потом булыжник и наконец пошла грунтовка. Они доехали до того района, где, по словам Белинды, можно встретить только местных жителей.

От нижней части города до Западной черты была примерно миля езды, но какие-то предусмотрительные планировщики еще в давние времена включили в городскую черту внушительный кусок фермерской земли — вероятно, чтобы усилить систему налогообложения. Во всяком случае, эта местность находилась в юрисдикции полиции Локэст-Гроува. Проехав по грязной сельской дороге несколько сот ярдов, Белинда затормозила и вперилась взглядом в густые заросли высокого бурьяна.

— Дорожка к дому находится где-то здесь. Но бурьян такой высокий, что ее можно и не найти.

— А этот домик не видно со стороны дороги?

— Нет.

Лоретт принялась изучать обстановку. Дорога была совершенно пустынной. Со всех сторон их окружали невысокие холмы, которые к востоку постепенно переходили в подернутые туманом предгорья Аппалачей. Она чувствовала в себе уверенность и была убеждена в полной безопасности; правда, теперь она вполне могла понять, почему Белинда боялась обследовать эту местность в сумерках.

— Вот она!

Белинда, проскочив мимо заросшей бурьяном дорожки, подала машину назад, чтобы точно попасть на нее. Забор из колючей проволоки давно уже покосился и был опутан зарослями не менее колючей ежевики. Белинда осторожно вела машину по этой узенькой дорожке. Проехав четверть мили, они свернули.

Лоретт заморгала от неожиданности при виде стоявшей перед ними развалюхи. Серые, местами уже основательно прогнившие доски на крыльце выскочили из пазов, а на некоторых окнах стекла покрылись таким толстым слоем пыли, что сквозь них ничего нельзя было разглядеть. Многие окна вообще были выбиты и похожи на амбразуры. Лоретт сразу же на память пришли слова из триллера — «дом, населенный призраками», — и у нее вдруг пропало всякое желание войти внутрь.

— Белинда, я...

Ее спутница понимающе хмыкнула:

— Угу. Вы вдруг вспомнили, что именно сегодня вам до зарезу нужно просмотреть свои чулки и потому немедленно возвратиться домой. Ничего, у меня точно такое же ощущение.

Радуясь, что она не единственная здесь трусиха, Лоретт вдруг почувствовала безрассудный прилив отваги или, по крайней мере, куража, который вполне мог сойти и за подлинную храбрость.

— Мы с вами похожи на двух детишек, которые боятся собственной тени. Пошли! Если здесь поблизости нет других машин, значит мы одни во всей округе. Давайте лишь заглянем в окно и сразу же уедем.

— Вы правы, — согласилась репортерша.

Белинда остановила машину, и они двинулись к дому. Целое море высоких трав и цветов плескалось возле их бедер, и они разгребали его руками словно веслами.