Король уже перешел в наступление на брата, которого сам же посадил правителем в Нормандии. Его капитанов и советников — Иоанна II Бурбонского, Гильома Ювенала дез Юрсена, Шарля де Мелена, Людовика, бастарда Бурбонского, и Гильома Кузино, руанского бальи при Карле VII, — тепло приняли в Эвре; Карл Нормандский ожидал их в Jlyвье, но, предупрежденный о ловушке, бежал в Пон-де-л'Арш. После Эвре армия Бурбона захватила Лизье, Верней, Фалез, Се и в конечном итоге заняла укрепления в нижней Нормандии, в частности Аржантан и Кан. Вот так, «разделив герцогов, король вновь прибрал к рукам то, что уступил своему брату». Брат же, сначала намеревавшийся отправиться во Фландрию, сел на корабль в Онфлере, «бедный и поверженный, покинутый всеми своими рыцарями», и отплыл в Бретань в феврале 1466 года, поневоле примирившись с герцогом, который выделил ему для проживания замок в Ванне.

Но игра была еще не закончена. Договоры, заключенные в Конфлане и Сен-Море, устанавливали лишь непрочный мир, а принцы, в какой-то момент уставшие и перессорившиеся друг с другом, преследовали, несмотря ни на что, амбициозные цели и не намеревались покоряться. Восстановление власти короля в Нормандии и постыдное изгнание молодого Карла могли только подтолкнуть их к новым интригам и заговорам, как между собой, так и вместе с англичанами. Людовик XI опередил их и добился от Эдуарда IV, главы дома Йорков, одержавших победу над Ланкастерами, ратификации договора. Но в то же время Эдуард подписал и договор о дружбе с графом де Шароле. В результате французское и бургундское посольства вместе оказались в Лондоне, ввязавшись в игру красивых обещаний. Французы одержали верх благодаря поддержке Ричарда Уорвика, графа Невилла, которого называли «делателем королей» и который намеренно принял сторону французского короля во время Лиги общественного блага и королевского похода в Нормандию. 7 июня 1467 года Уорвик в сопровождении французских послов сошел на берег в Бовиле, в Нормандии. Людовик XI расстарался, чтобы принять его по-королевски. Он написал жителям Онфлера, чтобы те приготовили и оснастили несколько кораблей для встречи графа. В Руане он осыпал его почестями, выехав ему навстречу вместе с королевой, двумя дочерьми и свитой из двухсот человек. Он щедро раздавал штуки прекрасных тканей, золотую и серебряную посуду английским дворянам и советникам и каждый день навещал графа (с 8 по 18 июня). Договор о длительном перемирии между двумя коронами предусматривал ежегодную выплату Англии более двенадцати тысяч экю. Речь зашла и о браке Маргариты Йоркской, сестры короля Эдуарда, с французским принцем крови, а также о привилегиях и налоговых послаблениях для французских купцов в Лондоне.

Эдуард IV договор не ратифицировал. Наоборот: в то время как Уорвик еще находился во Франции или на обратном пути, он отправил в отставку его брата Георга, своего канцлера, и договорился о браке Маргариты с Карлом, ставшим герцогом Бургундским после смерти своего отца Филиппа Доброго 15 июня 1467 года. Спешно отправленное, однако тщательно подобранное французское посольство — архиепископ Нарбоннский и бастард Бурбонский, адмирал Франции, — высадилось в Сэндвиче, но очень скоро вернулось из Лондона, ничего не добившись.

Людовик XI понял, что его провели. В октябре 1467 года Карл Смелый снова сформировал против него лигу принцев из Карла Французского, Жана II Алансонского и Франциска II Бретонского, который держал при себе и осыпал милостями всех бывших королевских чиновников — перебежчиков, изгнанников или разочарованных. Это был один из самых трудных периодов царствования, ибо угроза новой гражданской войны становилась все реальнее. Однако король за несколько недель продемонстрировал свой невероятный талант дипломата и непревзойденное умение переманить противников на свою сторону и предотвратить поражение. В то время как адмирал Луи де Бурбон выбивал бретонцев из нормандских крепостей, которые они еще удерживали, королю удалось путем более-менее тайных переговоров, используя людей, которые умели убеждать и обладали туго набитым кошельком, заключить перемирие — или получить обещания о нем — и с герцогом Бретонским, и с Карлом Бургундским, который согласился на встречу, назначенную на апрель 1468 года в Камбре. 20 февраля того же года Людовик спешно созвал Генеральные штаты, дав им один месяц на то, чтобы приехать в Тур. Ему требовалась поддержка живой силы в королевстве, и это собрание, единственное за все время его правления, предоставило ему такую поддержку: помимо дворянства, духовенства и Парламента, там были представлены 60—70 городов. Штаты, которые должны были высказаться по поводу окончательного присоединения Нормандии к землям французской короны и против выделения ее в отдельное наследственное владение, дали свое согласие. Вопрос о присоединении провинции — яблока раздора и повода для претензий со стороны новых лигистов — был улажен. Не силой, а по волеизъявлению сословных представителей.

Штаты также заявили, что герцог Бретонский должен отказаться от планов привести во Францию англичан, иначе он будет провозглашен изменником. Они отправили собственных, тщательно отобранных делегатов в Камбре, где был подтвержден договор о перемирии, причем вопрос о Нормандии даже не возник, и герцог Бургундский был вынужден на это согласиться. Карл Французский, теряющий союзников, лишенный поддержки со стороны герцога Бретонского, отказался от своих притязаний на Нормандию, которой, в общем-то, никогда по-настоящему и не управлял. По договору, заключенному 10 сентября 1468 года в Ансенисе, Карл и Франциск II Бретонский заключили с королем мир и пообещали порвать все отношения с бургундцами. Два арбитра — сам герцог Бретонский и граф де Сен-Поль — должны были уговориться, чтобы брату короля были предоставлены «приличные» владения, а до тех пор он будет получать пенсион в шестьдесят тысяч ливров.

Оставшись без союзников и некоторых близких советников или чиновников, клюнувших на сладкие обещания короля, Карл Смелый предложил встретиться, чтобы скрепить торжественное примирение и заключить длительный мир.

Встреча состоялась в замке Перонн, в его землях, где тогда находилось много бургундских жандармов. Людовик XI туда поехал, и никто не смог бы сказать, почему, ибо он сильно рисковал. Некоторые утверждали, что он лезет в ловушку, во всяком случае, ставит себя в очень уязвимое положение. Что это было? Беззаботность, вызванная тем, что его мысли были заняты другим? Или излишняя вера в свою силу обольщения, свое умение выходить сухим из воды? Полная уверенность в престиже, который давало ему положение короля? Некоторые авторы утверждали, что он хотел показать себя бургундцам и связаться кое с кем из вассалов герцога. Он явился в Перонн в сопровождении нескольких чиновников своего двора, в первую очередь Оливье ле Дена, и свиты из вельмож, в том числе графа де Сен-Поля и герцога Бурбонского — оба тогда были в большой чести. Встретив хороший прием, он, тем не менее, с первого же дня оказался в окружении людей, далеко не все из которых желали ему добра. В хронике говорится, что король мог видеть в окно, как разгуливают некогда осужденные им люди, спасшиеся лишь благодаря бегству в Бургундию. Встреча начиналась не лучшим образом. Каждый юлил, идя лишь на небольшие уступки, и тут подоспела ужасная новость, приведшая герцога в страшный гнев: жители Льежа восстали против него, убили губернатора и епископа, и доподлинно известно, что среди повстанцев находились два эмиссара короля. Над Людовиком нависла опасность быть брошенным в темницу с несколькими своими приближенными. Чтобы сохранить свободу, если не корону или жизнь, он был вынужден поспешно заключить позорный мир. И более того — отправиться вместе с герцогом в карательную экспедицию против Льежа. Сохраняя осторожность и осмотрительность, он присутствовал при первом штурме городских стен. Бесславный день! Его люди смешались с бургундцами, он сам вступил в город в плаще с бургундским андреевским крестом и согласился на то, чтобы Льеж был предан огню (30 октября 1468 года). Ему все же удалось, не давая чересчур прочных гарантий, убедить герцога отпустить его. 2 ноября он свернул свой лагерь, оставив позади полуразрушенный город.