Она стояла в просторном помещении на прохладном деревянном полу, сложенном из узорчатых дубовых плашек различных оттенков коричневого цвета. Над ней был высокий стеклянный потолок, сквозь который струился дневной свет. Природное освещение дополнялось рассеянным светом из желтых и голубых плафонов, размещенных в шахматном порядке по двум стенам, отделанным до самого верха светлым полированным деревом. Одну из стен практически заменяло огромное зашторенное окно. Стена напротив была увешана картинами. Причем очень дорогими, если они были подлинниками. Или прекрасными копиями? Некоторых авторов она смогла определить. Матисс, Блейк и Босх.

Во всяком случае, было понятно, что эти полотна не относятся к творчеству хозяина дома. Интересно, а почему нет его картин? Скромность? Вряд ли. Скорее всего, они не предназначены для случайных посетителей.

Из мебели в комнате стояли пара диванов, обитых темно-коричневой кожей, огромное кожаное кресло, несколько складных деревянных стульев и кофейный столик со стеклянной крышкой. Но ее внимание привлекло то, что сразу определяло это помещение как место для творчества. Прежде всего, несколько подрамников и мольбертов с уже натянутым на них холстом. А на длинном столе из мореного дуба размещались художественные принадлежности, в том числе коробки с красками, угольные карандаши и отличный набор кистей. В воздухе висел устойчивый запах красок и скипидара.

Она обернулась, услышав шаги хозяина дома. В его руках был серебряный поднос, на котором стояли изящные чашки из тонкого белоснежного фарфора, такие же блюдца и большой округлый чайник, явно выпадавший из ансамбля, из цветастого севрского фарфора с пасторальным рисунком.

— Я решил последовать вашему выбору и приготовил чай на двоих. Зеленый. К сожалению, цветочный, с мятой не нашел. На всякий случай, прихватил также засахаренные лимонные дольки и немного печенья. Садитесь к столу. Хотите на диване, а можете пристроиться на складном стульчике.

— Спасибо. Мне даже неудобно. Столько заботы. Я сяду на диван.

— Как хотите. И не беспокойтесь. Это вы скрашиваете мое одиночество. Не побоялись нанести мне визит. Столь прелестное создание — главное украшение моего жилья на сегодня.

Она с удовлетворением отметила этот первый комплимент из его уст и одновременно слегка насторожилась. Они сели за кофейный столик, который хозяин дома подвинул поближе к дивану. К сожалению, Ференц опять бесцеремонно пристроился слишком близко к ней.

Он быстро разлил чай по чашкам и протянул одну из них гостье, одновременно спросив:

— Кстати, а почему вы хромаете?

Кристель чуть не опрокинула чашку себе на юбку. К его бесцеремонной прямоте, граничившей порой с грубостью, было довольно трудно привыкнуть.

Он хладнокровно и внимательно смотрел на нее, как бы регистрируя ее реакцию на вопрос. Похоже на очередной психологический эксперимент. Мсье психолог отслеживает проявление эмоций на различные раздражители. Ну что ж. Продемонстрируем ему мужество в комплекте с легким упреком.

— Ничего героического или криминального. Оступилась во время прогулки. Три дня назад. Надеюсь, скоро пройдет.

— Трудно передвигаться?

— Иногда.

— Вы могли бы сказать об этом сразу.

— Я надеялась на вашу наблюдательность.

— Понятно. Извините, я полагал, что это врожденное. Неудобно было сразу спрашивать.

— А теперь стало удобнее? — несколько раздраженно спросила Кристель.

— В какой-то степени. Тогда вы были просто прекрасной незнакомкой у порога моего дома. Теперь мы уже знаем друг друга лучше, — сдержанно отреагировал мсье наставник.

— Это вы меня теперь знаете лучше, — непримиримым тоном продолжила Кристель. — Я же по-прежнему пребываю в неведении. Мы могли бы это как-то исправить?

— Всему свое время, — уклончиво ответил хозяин дома. — Я просто хотел узнать, сможете ли вы работать стоя и в течение длительного времени. Не помешает ли вам ваше физическое состояние.

— Ясно. Думаю, пару часов у мольберта я вполне выдержу. К тому же я могу работать и сидя.

— Извините еще раз, мадам. — Он даже привстал и слегка шаркнул босой ногой. — За назойливость и возможную непочтительность. Признаюсь, что иногда бываю бестактен. Это не от недостатка воспитания. Просто я считаю, что люди должны вести себя естественно. Не люблю лицемерие и надуманные правила этикета. Да, кстати, вы правы. Я о технической стороне дела. Действительно, можно творить и сидя. Хотя у меня лично это плохо получается.

Он широко и искренне улыбнулся, и все сразу изменилось. У этого человека была поразительная улыбка, обладавшая волшебными свойствами. Ее появление на лице было похоже на цветение радуги после проливного дождя, на чашку горячего шоколада зимой. Эта улыбка извиняла и искупала все.

Однако Кристель попыталась противостоять этому опасному обаянию и слегка срывающимся голосом внесла предложение:

— Давайте говорить об искусстве. Я хочу рисовать. Я пришла, чтобы творить. Вы можете мне в этом помочь?

Он некоторое время задумчиво смотрел на сидящую перед ним красавицу с обжигающим и одновременно умоляюще-просительным взглядом темно-карих глаз под медовым балдахином волнистых, струящихся до плеч волос. Такую пленительную в своей открытости и непосредственности, в своей первозданной яркости и откровенности чувств.

— Да, я смогу вам помочь. — И тут же поправился: — Думаю, что мы сможем решить эту проблему вместе. Если вы действительно этого очень хотите.

— Конечно, хочу. Иначе я бы здесь не появилась. У меня есть еще один вопрос. Об оплате. Большие мастера обычно берут много за обучение. А у меня довольно ограниченные возможности. И я хотела бы уточнить…

Он тут же перебил ее, отметая резким движением руки все возможные возражения.

— Этот вопрос вас не должен беспокоить. Я не профессор из колледжа художественных искусств и не студент, подрабатывающий частными уроками. У меня нет программы обучения, и я вообще не люблю планирование. Мне просто хочется помочь человеку изменить свою жизнь и осуществить свои мечты. Хочется попробовать и себя самого в новом качестве — наставника. Может быть, это даже слишком честолюбиво с моей стороны — иметь собственного ученика… — Он покосился на ее красивые колени и тут же поправился: — Собственную ученицу. И хочу сделать это совершенно бескорыстно. Я достаточно обеспечен, чтобы позволить себе это. Моей наградой будут ваши успехи. Так что не будем больше поднимать этот вопрос. — Он вновь окинул взглядом ее напряженную фигуру и недоверчивый взгляд, понимающе усмехнулся, и добавил: — Не беспокойтесь. От вас не потребуется никакой платы за мои услуги. Ни в денежной форме, ни в какой иной. — И он устремил на нее свой чарующий магнетический взгляд, который явно шел в разлад с только что сказанным.

— Знаете, для меня это как-то непривычно, — осторожно заметила Кристель. — Вы же не знаете, насколько это все может затянуться и каких расходов потребует от вас самого. Ситуация может измениться…

— Вы что, требуете гарантий на будущее? Ну… абсолютных гарантий я, конечно, дать не могу. Ситуация, действительно, может измениться. И для вас, и для меня. Все меняется в этом мире. Но мы же говорим о свободном сотрудничестве. Вы всегда сможете отказаться и найти себе другого наставника, если вас что-то не устроит. Давайте вначале все же попробуем. Смотрите на это проще — как на эксперимент. И прекратите думать о деньгах. Я полагаю, что в ближайшие несколько месяцев этот вопрос не возникнет. Во всяком случае, по моим прогнозам, моим денежным ресурсам и моему жилью ничто не угрожает. И я волен распоряжаться собой и своим временем. Давайте закончим дискуссию на эту скучную тему и вернемся к вашим психологическим проблемам. Для меня и для вас сейчас это более важно. Считайте, что мы еще не завершили сеанс психотерапии.

— О чем пойдет речь на этот раз?

— Сейчас поясню. Вы уже занимались живописью и знаете на собственном опыте, что в процессе творчества задействованы не только физические чувства человека, но и его душевные свойства. Дайте мне вашу руку. Не бойтесь. Расслабьтесь и доверьтесь мне. И искренне отвечайте на мои вопросы.