Мир превратился в отражение чьего-то кошмара, со всех сторон жестоко и насмешливо смотрели какие-то невидимки, а привычные, надоедливые вещи вцепились прямо в душу и пытались разорвать ее на кусочки. Вещи знали, что получив кусочек души, они получат подобие жизни.

Состояние было такое, что понравиться могло только полному идиоту. Хотелось закопаться поглубже и никогда больше не видеть этой вселенной.

Потом еще три дня болела голова и время от времени накатывало состояние, похожее на полет в невесомости, а из-за всех углов пялились какие-то тени, заставляя Тэдэра чувствовать себя маленьким и жалким. Так что в дальнейшем он отдавал предпочтение всем разновидностям алкоголя. Он безопасней.

И вот опять. Странная легкость и чей-то шепот за спиной. При этом, Тэдэр отлично понимал, что никого там нет и быть не может. Он шел и шел, заставляя себя смотреть только вперед. Потом вошел в знакомый серый кабинет и с любопытством уставился на его хозяина. Отвлекает от шепота.

Малик Тоэдо казался смешным. Смешной худой нос с горбинкой. Смешные волосы торчат рожками. Смешная перекошенная физиономия.

— Саша, дорогая, выйди, пожалуйста, — попросил некрасивый мужчина красивую женщину.

Слово «контраст» бабочкой выпорхнуло откуда-то из воспоминаний и закружилось под потолком.

— Как ты можешь. Он мне жизнь спас. Он славный мальчик.

— Саша, не заставляй меня повышать голос. Твой славный мальчик — работорговец.

Какое смешное слово «работорговец». Рычащее и угрожающее.

Слова превращались в химер и пытались проиллюстрировать сами себя. Это было очень странно, но интересно.

Тэдэр не сдержался и хихикнул. Совсем тихонько, чтобы не отвлекать ссорящуюся парочку.

— Все делают ошибки, — упрямо сказала девушка.

— Саша, не мешай мне заниматься моей работой, — устало попросил мужчина. — Я в любом случае не могу его отпустить.

— Разве я требую чтобы ты его отпустил? — удивилась девушка. — Просто отнесись к нему по-человечески.

Малик с сомнением посмотрел на сидевшего с невинной физиономией работорговца и громко выдохнул.

— К нему и так относятся лучше, чем он того заслуживает. Поверь мне.

— Ты ничего о нем не знаешь, — вскинулась девушка.

— А ты знаешь? Выйди. В конце концов, я не собираюсь его убивать.

В ответ девушка громко выругалась и вышла, предупредив Малика, что он об этом еще пожалеет. Очень скоро. Очень сильно.

— Никогда не женись на девушке с Тишодэ, — сказал Малик, криво улыбнувшись. — Лучше сразу застрелиться. Совершенно невыносимые женщины. Но с ними никогда не бывает скучно.

Тэдэр покивал, чтобы не расстраивать человека. Настроение зависло в точке, над которой было красиво написано: «вот оно — равновесие». Душа просила высказаться. Остатки разума умоляли душу заткнуться. Третья часть Тэдэра, для которой названия не было, но которая в данный момент была ближе всего к Тэдэру настоящему, сидела в сторонке, безумно хотела красиво закурить, как герои маминых любимых старинных фильмов, и отстраненно наблюдала за развитием спора, возникшего между душой и разумом. Эта третья часть была мудра и ленива, поэтому в чужие конфликты никогда не вмешивалась.

Ангел что-то увлеченно рассказывал, но Тэдэр его не слышал, душа и разум слишком громко спорили. Да и неинтересны ему были чьи либо рассказы. Он готовился. К волне. Которая обязательно его вынесет к пониманию. Тихая безжалостная волна, не знающая, насколько для Тэдэра понимание болезненно. И бессмысленно. Понимание ему не поможет, потому что он не умеет делать правильные выводы. Полтора года, посвященных мести, наглядно это продемонстрировали.

Близко-близко.

Одно короткое мгновение.

И тихий шорох мелкими камешками.

А потом Тэдэр закричал сползая на пол.

Накрыло. Пропал звук, а мир потек и начал меняться.

Все оказалось намного хуже.

Хуже прихода от неизвестного наркотика. Хуже тех истинных лиц мнимых друзей, от которых он на следующее утро сбежал, бросив школу. Хуже злых призраков, и стены, помнящей человека, которого возле нее убили. Хуже бессмысленной пустоты, замеченной в зеркале вместо привычного отражения.

И видениям, вызванным съеденными случайно ягодами, с этим не сравниться. Те видения погнали его мстить. Наметили цель в жизни. Словно тоннель построили и пообещали, что на выходе ждет светлое будущее. Не давали спать и почти отучили от алкоголя. И сотворили с ним нечто такое, что он разучился сочинять стихи.

Тогда менялся он сам.

А теперь изменился мир. Как удар отбросивший за грань. За которой живут злобные демоны, поедающие человеческие души.

Все плохо.

Так наверное умирают. Теперь Тэдэр был в этом уверен, хотя и не помнил, как умирал сам.

— Мартин!

Вопль выдернул из воды, позволяя сделать вдох. Мир качнулся, рассыпался цветным фейерверком, а потом опять стал миром, только каким-то более понятным.

Тэдэр посмотрел на Малика и изумленно застыл. В этот момент он знал о руководителе центра больше, чем когда-либо знал о себе самом. Просто видел.

Красиво. Фигура окутанная разноцветным сиянием. Стальной — убеждает и удерживает, очень мешая жить хозяину, переплетаясь сразу с двумя оттенками зеленого — жизнь и честь. Золото похожее на закат, целое море золота, разных оттенков, начиная с доброго юмора и заканчивая злой иронией. Синяя нить воли закручивается вокруг фигуры тугой пружиной, не какая-то вялая волосинка, такую даже приложив усилия разорвать нелегко, да и бессмысленно, даже разорванная она никуда не денется. И еще целый миллиард цветов, мельтешат, меняются. Рой. Чужие чувства и мысли, готовые Малику помочь, чем только могут. Разве он человек? Совсем не человек. И тень, живущая своей жизнью у него за спиной, вовсе ни причем. Она просто одна из составляющих этого нечеловека, никак на него не влияющая. Защитник. Симбиот.

— Дьявол и его приспешники, — с восторженным испугом произнесли за спиной. — Ты что с ним сделал?

— Я?! — удивленно заорал Малик.

Тэдэр качнулся на волне, пытаясь рассмотреть того, кто за спиной. Оттуда веяло теплом и спокойствием. Уютом и почему-то музыкой.

— А кто же еще?

— Я ничего с ним не делал, — возмущенно произнес Малик. — Даже не угрожал. У меня жена и без того злится. Ей этот ненормальный чем-то понравился. Собственно, он ее спас, так что понятно чем.

Тепло резко приблизилось и Тэдэр увидел Бога. Того Бога, которому молилась мама, доброго и всепрощающего. Всезнающего и всевидящего.

Нужно было повеситься, пока было не поздно.

— Чтоб мне провалиться… — сказал Бог.

— Что? — спросил Малик.

— Ты что ослеп?!

Ладони из ослепительной чистоты света обняли лицо не давая Тэдэру утонуть.

— У мальчишки припадок, — раздраженно сказал руководитель центра.

— Сам ты припадок, — не согласился Бог. — Мальчишка видящий. Какой идиот дал ему пулю?

— Никто ему ничего не давал. — Малик нечеловечески грациозно скользнул ближе и заглянул Тэдэру в лицо. — На него волна упала, в процессе спасения моей дражайшей половины. Думаю, он этой дряни столько вдохнул, что теперь его будет водить часами. Мозги напрочь вышибло. Хотелось бы знать, куда его в конце концов занесет? Может оружие приготовить? Мало ли что он увидит.

— Мал, не хочу тебя огорчать, но он все прекрасно слышит.

— Рухнувший в себя видящий?

— Он не рухнувший в себя, его наверх вынесло, — голос божества стал уверенным и мягким, словно пытался успокоить.

— Издеваешься?! — не поверил Малик. — Да этому учиться надо годы.

— Какое учиться? Он же музыкант. Творческая личность. Он умеет настраиваться. И он, кстати, тебя видит, и меня.

— Плевать. Что нам с ним делать?

— Не давать ему смотреть на менее цельные личности. Он и так уже успел насмотреться.

— Там смерть, — радостно произнес Тэдэр указав вверх. Нужно было сказать. Необходимо. Потому, что смерть пряталась, маскировалась подо что-то другое. Тэдэр откуда-то это знал. — Уже близко. Крадется.