Можно только предполагать, была у него какая-то конкретная договоренность со «степными купцами» или ее не было и он доверился только рассказам. Но (и это необходимо учесть!) предыдущая его история показывает, что, принимая решения, молодой Рид не полагался «на авось», был человеком отнюдь не импульсивным, но, напротив, довольно трезвым и рассудочным. Следовательно, какая-то договоренность с торговцами у него, скорее всего, все-таки была.
Джоан Стил, ссылаясь на неопубликованную рукопись воспоминаний Хелен Кроми, племянницы писателя, утверждает, что в Натчезе он познакомился с легендарным Уильямом Гурье. Если это было так, то данное знакомство действительно могло подвигнуть молодого человека отправиться в экспедицию. В истории освоения Дальнего Запада американец французского происхождения У. Гурье ( Guerrier) более известен под именем Билл Гэри. Этот человек принадлежал к племени пионеров — первопроходцев Запада. Он жил охотой и за годы странствий по лесам и прериям накопил немало сведений не только о повадках животных и способах охоты на них, но свел знакомство с индейцами и превратился в знатока «свободных территорий» Запада. Его нередко нанимали в качестве проводника как государственные учреждения (в частности, военные), так и частные коммерческие предприятия. Он был одним из тех, кто прокладывал знаменитые «Орегонскую Тропу» и «Тропу Санта-Фе». В его личной истории нет сведений о пребывании в Натчезе — его «вотчиной» была северо-западная часть «свободных территорий», и если его и можно было увидеть, то скорее в Миссури — в Сент-Луисе или Индепенденсе, нежели в Натчезе. Но теоретически он мог попасть туда, — например, возвращаясь по территории Техаса, а затем вниз по реке Ред-Ривер из экспедиции в Санта-Фе. Весьма интересным и плодотворным в этом смысле представляется тот факт, что Билл Гэри (как литературный персонаж) появляется на страницах «Охотников за скальпами» — романа, посвященного путешествию по «Тропе Санта-Фе».
Как бы там ни было, Майн Рид отправляется в Сент-Луис с совершенно конкретной целью — стать участником торговой экспедиции в Новую Мексику и добраться до Санта-Фе.
В те годы из Натчеза в Сент-Луис можно было попасть только одним способом: сесть на пароход и проплыть вверх по реке без малого две тысячи километров — то есть совершить очень длительное путешествие. В романах писателя его герои постоянно путешествуют на пароходах. Меняются названия судов, их размеры, маршруты путешествий и времена года, пристани и порты отправления и прибытия, но почти всегда его герои плывут по Миссисипи. В этом нет ничего удивительного. Позднее — в 1850–1870-е годы Рид плавал по рекам и озерам, ходил по морям на самых разных паровых судах, но первое его знакомство с этим удивительным видом транспорта произошло на Миссисипи в 1840 году. Нескрываемое восхищение сквозит в его описаниях миссисипских пароходов, и оно вполне объяснимо. Живя в Англии, он не только никогда не поднимался на палубу парохода, но, скорее всего, ни одного из них и не видел воочию — ведь первый парусно-пассажирский корабль («Грейт Вестерн») был построен и совершил свой первый переход из Англии в США всего лишь за год до отъезда Рида из Северной Ирландии — в 1838 году.
Очутившись в Америке, оказавшись впервые на борту парохода, он был поражен — и воспринял это средство передвижения (в отличие от Англии, уже широко распространенное в США) как очевидное свидетельство торжества прогресса и американской цивилизации. Поэтому совершенно не случайно в своих романах он так подробно описывает миссисипские пароходы. Например, он пишет: «Пароходы, плавающие по Миссисипи и ее притокам — чисто речные пароходы, они не могут выходить в открытое море. Корпус у них построен так же, как и у морских судов, но значительно отличается глубиной трюма. У этих судов такая мелкая осадка, что остается очень мало места для груза, а палуба поднимается всего на несколько дюймов над ватерлинией. Когда же судно тяжело загружено, вода доходит до самого фальшборта. Машинное отделение находится на нижней палубе; там же установлены и большие чугунные паровые котлы с широкими топками. Там же из-за тесноты трюма размещают и большую часть груза; по всей палубе вокруг машин и котлов навалены кипы хлопка, бочки с табаком и мешки с зерном». Он не инженер, поэтому его восхищают не только техника и механизмы, но — явно еще больше — «обитаемая» часть судна. Вот он описывает надстройку корабля: «Представьте себе двухэтажный дом длиною около двухсот футов, выкрашенный в ослепительно белый цвет; представьте вдоль второго этажа ряд окошек с зелеными переплетами, или, вернее, дверей, открывающихся на узкий балкон; представьте себе плоскую или полукруглую крышу, покрытую просмоленным брезентом, а на ней ряд люков для верхнего света, словно стекла в парнике; представьте себе два огромных черных цилиндра из листового железа, каждый десяти футов в диаметре и чуть ли не ста футов высотой, возвышающихся, как башни, — это дымовые трубы парохода; сбоку — цилиндр поменьше, или труба для выпускания пара, а впереди, на самом носу корабля, длинный флагшток с развевающимся флагом». Он поражен интерьерами и внутренней отделкой. «Войдите внутрь, — приглашает он читателя и утверждает, — в первую минуту вас поразит неожиданное зрелище. Вы увидите роскошный салон длиной около ста футов, украшенный богатыми коврами и красиво обставленный. Вы отметите изящество обстановки, дорогие кресла, диваны, столы и кушетки; красоту расписанных и отделанных позолотой стен; хрустальные люстры, спускающиеся с потолка; по обеим сторонам салона десятки дверей, ведущих в отдельные каюты, и громадные раздвижные двери из цветного или узорчатого стекла, за которыми находится запретное святилище — дамский салон. Короче говоря, вы увидите вокруг богатство и роскошь, к которым вы совершенно не привыкли, путешествуя по Европе. Вы только читали о подобной обстановке в какой-нибудь волшебной сказке или в «Тысяче и одной ночи»».
Стоит отметить, что цены на билеты не были слишком велики и путешествие на пароходе мог позволить себе любой работающий американец. Причина этого кроется, прежде всего, в огромной конкуренции как между пароходными компаниями, так и отдельными судами. Американский ученый У. Файерти, изучавший историю развития пароходного транспорта на Миссисипи, свидетельствует, что, например, в 1841 году только в Сент-Луисе было зарегистрировано 186 пароходов. В течение года они совершили 1928 рейсов и перевезли в совокупности 263 681 тонну грузов. Можно представить сколько было перевезено пассажиров! При этом необходимо помнить, что по всем этим показателям Сент-Луис занимал вторую строчку в рейтинге, а первое место принадлежало Новому Орлеану.
Специализированных пароходов — исключительно грузовых или пассажирских — тогда еще не существовало, и они перевозили все: и людей, и грузы. Характер груза зависел от того, вверх или вниз по течению шел корабль (вверх везли главным образом европейские товары). На палубе располагалась и часть пассажиров — беднейшая часть. Как замечает Рид, среди последних «вы никогда не увидите американцев. Некоторые пассажиры — ирландские поденщики, другие — бедные немецкие эмигранты, направляющиеся на отдаленный Северо-Запад, а в основном — негры, иногда свободные, а чаще всего рабы». На близкие расстояния — в сотню-другую миль — среди мужчин не было принято занимать каюту: время коротали за сигарой и напитками в креслах под тентом на открытой палубе в носовой части корабля или за карточным столом в салоне.
Первый раз на палубу речного парохода Майн Рид ступил, как уже сообщалось, в апреле 1840 года, он плыл из Нового Орлеана в Натчез, и его первое путешествие длилось недолго. Теперь ему предстоял значительно более длительный вояж — его путь лежал в Сент-Луис. История не сохранила ни названия судна, ни его тоннаж и размеры. Впрочем, это не особенно важно, поскольку при существовавшем тогда уровне развития техники и технологий конструкции миссисипских пароходов не слишком различались. Уровень комфорта судов, перевозивших пассажиров, был примерно одинаков, не отличались они и скоростью хода. Неторопливое движение вверх и вниз по реке замедляли поломки паровой машины и механизмов — ненадежная техника того времени нередко давала сбои. Мешали и мели, коих наблюдалось великое изобилие в нижнем и среднем течении широкой, но мелководной и очень своенравной реки.