После победы у Серро-Гордо американская армия, перевалив горные хребты, спустилась на равнину и заняла город Пуэбло. Вместе со своим подразделением лейтенант Рид находился в авангарде наступающей армии, который насчитывал три тысячи человек, но почти не встречал сопротивления. Это обстоятельство удивляло молодого офицера, и он писал на страницах «Духа времен»: «Нас было всего лишь три тысячи, но мы заняли город с населением, по крайней мере, в 75 тысяч человек. Его жители были почти парализованы изумлением и ужасом при виде такой малочисленной армии. Балконы, окна, крыши домов были заполнены зрителями. На улицах было достаточно людей, чтобы просто забить нас камнями насмерть — в том случае, если бы они были мужчинами».

Захват Пуэбло был очень важен в тактическом и в стратегическом плане: город расположен всего в ста с небольшим километрах от Мехико, и от него идет прямая дорога к столице. Однако противник не предпринимал попыток вернуть себе город, а американцы нуждались в отдыхе и пополнении припасов. Почти два месяца провел лейтенант Рид в Пуэбло. Зная неугомонный характер будущего писателя, его неистощимую любознательность, можно утверждать, что, в отличие от большинства соотечественников, он не изнывал от скуки и безделья, но посвятил это время знакомству с бытом и нравами местных обитателей, местной природой; в эти два месяца была написана и вторая серия очерков «Стрелка в цепи», несколько недель спустя опубликованная в «Духе времен»;

Приказ готовиться к выступлению был отдан в начале августа; 10 августа армия двинулась по направлению к Мехико. Как и прежде, полк Рида находился в авангарде американских войск. Поэтому естественно, что он принимал непосредственное участие во всех сражениях, в которые была вовлечена наступающая армия. В очередном очерке он так описывал происходившее:

«10 августа, двигаясь с огромным обозом, мы миновали поросшие сосновыми рощами холмы и спустились в долину Мехико. Здесь мы сделали остановку для рекогносцировки; она затянулась на несколько дней. Город расположен посредине болотистой равнины, усеянной множеством озер; равнину рассекают восемь дорог, ведущих к городу. Было известно, что все они укреплены, особенно та, что ведет к воротам Сен-Лазар — это была прямая дорога от Пуэбло. Дорогу прикрывало сильное укрепление на холме Пиньоль; генерал Скотт полагал его неприступным. Чтобы миновать его, необходимо было произвести далекий обходной маневр к северу или к югу. Решено было избрать южный маршрут — по старой дороге, огибающей озеро Чако, через старинный одноименный город, а затем двигаться вдоль подошвы южного горного хребта — этот путь был признан наиболее разумным.

Мы отправились по этой дороге, и после неспешного четырехдневного марша наш авангард вышел на главную — Национальную дорогу, которая, огибая Мехико с юга, ведет в Акапулько. Оказалось, что дорога тоже сильно укреплена, и было принято решение сделать еще один поворот на запад, чтобы миновать укрепления; сборным пунктом резервов была назначена придорожная деревня Аугустино де лас Гуэнас в двадцати километрах от Мехико. 19 августа генерал Уорт двинулся по Национальной дороге к хорошо укрепленному Сан-Антонио, намереваясь связать там части противника, в то время как основные силы его дивизии вместе с дивизией Твиггса и бригадой Шилдса (к которой принадлежал и я) совершили переход по Педрегалу — почти непроходимой местности из нагромождения скал, застывшей лавы и густых джунглей. К вечеру 19 августа мы пересекли Педрегал и в местечке под названием Контрерас вошли в боевое столкновение с сильным отрядом неприятеля под командой генерала Валенсии. Ночь прервала бой, и враг удержал свои позиции.

Всю ночь шел дождь; мы сидели без сна в утопавшей в грязи нищей деревушке Сан-Джеронимо — ужасная ночь в ожидании рассвета! Едва занялась заря, генерал Персифер Смит, командовавший нашими частями в этом сражении, отдал приказ, и бой возобновился. Меньше чем через час «Армия Севера» — такое название носила дивизия Валенсии, поскольку ее солдаты были родом из Сан-Луис Потоси и других северных штатов, — цвет мексиканской армии — была рассеяна и устремилась в бегство к Мехико.

В армии насчитывалось шесть тысяч солдат, кроме того, у нее был резерв также в шесть тысяч под командой самого Сан-та-Анны. Однако резерв в бой не вступил; говорят, тому причиной была вражда между Валенсией и Санта-Анной. В этом сражении мы захватили множество пленных и взяли 27 орудий.

Мы считали, что теперь дорога на столицу была открыта, но это было серьезной ошибкой, и вскоре мы это осознали, поскольку при дальнейшем продвижении наши отряды вступали в непрерывные стычки с противником. Очень скоро мы столкнулись с основными силами неприятеля, которые сконцентрировались за двумя сильными укреплениями (прежде ничего равного им мне не приходилось видеть), возведенными подле маленькой деревушки под названием Чурубуско.

Дорога к деревне пересекала ручей, над которым был переброшен мост, и этот мост оборонял отряд мексиканцев; очень скоро стало ясно, что без удара с фланга оттеснить их не удастся. Мост был хорошо укреплен, наши части пытались атаковать его с фронта, но безуспешно.

Бригаде генерала Шилдса был отдан приказ обойти гасиенду Лос Порталес и атаковать противника с фланга. Наши солдаты сумели достичь гасиенды, но продвинуться дальше не смогли. Мы несли большие потери и тщетно пытались укрыться за стенами строений. Полковник Уорд Б. Беннет предпринял было отчаянную попытку собрать рассеянные подразделения вместе, но тщетно, и вскоре был сам серьезно ранен.

Положение стало критическим. Я командовал подразделением гренадеров из числа нью-йоркских добровольцев и видел, что эскадрон мексиканских улан готовится к атаке. Я знал, если они нападут сейчас, когда наш отряд дезорганизован, мы будем обращены в бегство. С другой стороны, если мы атакуем их, есть шанс, что неприятель дрогнет и побежит. В любом случае, ничего хуже настоящего состояния полного бездействия под убийственным огнем противника быть не могло.

Командир отряда добровольцев из Южной Каролины полковник Батлер был ранен; в его отсутствие подразделением командовал подполковник, он держал флаг штата с изображенной на голубом фоне пальмой. Я крикнул ему:

— Полковник, не пора ли идти в атаку?

Не успел он ответить, я услышал нечто похожее на громкий щелчок, и офицер упал с разбитым пулей коленом. Я тотчас же подхватил флаг, и, когда раненого уносили с поля боя, он прокричал:

— Майор Гладцен, примите флаг! Капитан Блэндинг, помните Моултри, Ландес и старый Чарлстон! [26]

Я поспешил к своим солдатам, занимавшим крайний правый фланг, встал перед ними и крикнул:

— Солдаты! Пойдете со мной в атаку?

— Пойдем! — прокричал капрал Хауп, швейцарец.

Был отдан приказ к атаке, и мы двинулись вперед. Я был впереди, но рядом со мной шли храбрый швейцарец и отважный ирландец Джон Мёрфи.

Мексиканцы, увидев, с какой решительностью наступает на них холодная сталь, оставили свои позиции и устремились к замечательной дороге на Мехико, которая открывала им такую отличную возможность для бегства».

С пониманием отнесемся к саркастической интонации последней фразы — она была продиктована не презрением к мексиканцам, а восхищением отвагой и доблестью американских солдат — сослуживцев и подчиненных Рида. Есть основание полагать, что будущий писатель не слишком преувеличил собственную отвагу в бою: упоминание о доблести молодого офицера содержится в донесении, составленном командиром бригады, в состав которой входили нью-йоркские добровольцы, — генералом Шилдсом.

Хотя сражение у Чурубуско было не первым боевым эпизодом в военной биографии Рида, этот бой (кстати, один из наиболее ожесточенных в ходе кампании) оказался первым по-настоящему серьезным и кровопролитным столкновением с мексиканцами, в котором довелось ему участвовать. Первым, но не последним: в скором времени второй лейтенант Рид станет деятельным участником решающего сражения американо-мексиканской войны — битвы за Чапультепек, последний рубеж обороны мексиканцев на подступах к столице. Однако это произойдет позднее — уже в сентябре 1847 года. А пока, после разгрома мексиканцев у Чурубуско, наступило затишье. Генерал У. Скотт объявил перемирие. Он полагал, что после сокрушительного разгрома мексиканцы станут более сговорчивыми и согласятся на те — бесспорно, кабальные — условия, на которых может быть заключен мир между США и Мексикой. Согласно инструкциям из Вашингтона, Мексика должна была отдать США Техас, Новую Мексику, Верхнюю Калифорнию, значительную часть современных северомексиканских территорий (в том числе штаты Нижняя Калифорния, Коауила, Чиуауа, Сонора) — то есть примерно три четверти своей территории. Переговоры проходили в деревушке Такубайя. Закончились они безрезультатно. Даже терпя поражение за поражением, Мексика не могла согласиться на условия, выдвигаемые американцами.