Впрочем, сами познакомьтесь с материалом из «Стар»:

«Когда Филби исчез из Бейрута в 1963-м и оказался в Москве, Британская секретная служба СИС в конце концов вынуждена была признать и сообщить своим кузенам из ЦРУ, что “он был советским агентом начиная с 1934-го”.

…И для Филби, и для его начальников из КГБ потребовалось определенное время, чтобы понять: находящийся в Москве Филби оставался такой же мощной силой, как и раньше.

Вот же он — в безопасности в руках своей службы, памятник тому, что англичанин из истеблишмента, человек, который мог бы сделать блестящую карьеру на Западе почти в любой сфере, на которую он бы только нацелился, а вместо этого предпочел стать слугой марксизма.

“Санди таймс”, начавшая в 1968 году собирать материалы о Филби, столкнулась с немалыми сложностями. Один из руководителей Форин оффис лорд Чалфонт внушал репортерам: “Вы должны закончить ваши расследования. Здесь таится чудовищная угроза. Этим вы поможете врагу”. Потом Форин оффис убеждал газету, что “она теряет время, потому что никогда не сможет опубликовать свою статью”. Издание пугали тем, что руководство спецслужбы обратится к королеве.

В конце концов, газета была вынуждена пойти на компромисс. Ее главный редактор сэр Денни Хэмильтон встретился с премьер-министром Гарольдом Вильсоном и генеральным директором СИС.

И Форин оффис согласился не мешать, если газета не будет делать из Филби героя и обещает каждую неделю показывать властям готовый к публикации отрывок из общего материала. Это делалось для того, чтобы не подставлять под угрозу чью-либо жизнь нежелательными упоминаниями.

Но даже после этого сопротивление властей не было сломлено. Начались публикации серии статей о Филби, и секретарь Форин оффис Джордж Браун выбрал один из публичных ужинов, чтобы упрекнуть владельца газеты лорда Томпсона за то, что газета распространяет глупости в “поисках увеличения тиража”. “…Некоторые из нас думают, что пришло время остановиться и не давать русским преимущества, им нечего быть в курсе того, что мы делаем. Я прошу ‘Санди таймс’ принять это во внимание и остановиться во имя Всевышнего”».

Так как упомянутые критики отражали взгляды секретных служб, это дает ощущение растерянности, смятения, горечи, даже паники, которыми были охвачены секретные службы Запада при разоблачении Филби в качестве советского агента.

Главным результатом была потеря доверия между ЦРУ и британской разведкой — доверия, которое так и не было полностью восстановлено.

ЦРУ винило британское упадничество, сеть из старинных дружков, отсутствие официального интереса к делам спецслужб… — да в чем еще оно только не винило за это фиаско англичан, однако игнорируя тот факт, что Вашингтон принял Филби с распростертыми объятиями, когда он туда прибыл в качестве офицера связи с ЦРУ и ФБР и где проработал с 1949 по 1951 год!

ЦРУ свирепо сократило сотрудничество между двумя спецслужбами — своей и британской. Глава ФБР, фанатичный Джон Эдгар Гувер, памятуя, что он сам бывал в гостях у Филби, до своих последних дней питал подозрения к Британии и ко всему британскому.

Далее предательство Филби повергло ряд офицеров контрразведки ЦРУ в состояние постоянного шока. Они спорили: если КГБ проник в СИС, то почему бы ему не проделать то же и с ЦРУ?

А то, что «крот» не разоблачен мгновенно, только углубляло их подозрения. Если они не могут выявить «крота», то не потому, что его не существует, а по той причине, что пробравшийся в ЦРУ «крот» — наиумнейший из всех «кротов».

Джеймс Энгельтон, преданный и блестящий офицер контрразведки, который раньше смотрел на Филби, будто на дядюшку, подхватил длительную паранойю в этой охоте на «крота». И вскоре агрессивные разведывательные операции ЦРУ сократились наполовину, ибо офицер за офицером попадал под подозрение в том, что он — «американский Филби».

В конце концов, тогдашний директор ЦРУ Уильям Колби вынужден был уволить Энгельтона, объяснив это так: «Я думаю, мы потратили непозволительно много времени, беспокоясь о поимке фальшивых предателей и фальшивых агентов. Если вы тратите все ваше время на защиту себя от возможности проникновения одного плохого человека, вы можете закончить тем, что у вас не останется хороших».

Та же охота развернулась и в Англии. Если Филби оказался «кротом», то почему он должен был быть в одиночестве? Филби работал в СИС. Почему бы КГБ не поставить перед собой задачу проникнуть и в другую службу? Как вы смотрите на «крота» в МИ-5?

Признание, сделанное хранителем королевских галерей сэром Энтони Блантом, в том, что он был советским агентом, послужило доказательством для охотников за «кротами»: они на верном пути. Бёрджесс, Маклин, Филби, а теперь вот и Блант разоблачены. А как насчет «пятого», «шестого», «седьмого», «восьмого», «девятого» человека?

Все это привело к разрушительной охоте на «кротов». Возникло убеждение, что «кроты» прорыли свои ходы на всех уровнях британского истеблишмента. Это осталось вечной отметиной во всей истории спецслужб Великобритании. Такое же убеждение легло в основу книги Питера Райта «Ловец шпионов». Оно же послужило основанием для позорного выставления сэра Роджера Холлиса «советским агентом».

Как и в Соединенных Штатах, главная задача британской разведки изменилась. Раньше она смотрела за пределы своих границ, теперь же изучающее вглядывалась в себя самое, потому что каждый офицер посматривал через плечо, выискивая нового Филби.

Вот что дало Филби новую жизнь. Москва поняла, что разоблаченный Филби так же хорош, как и Филби скрывающийся. И она сделала всё, чтобы возбудить западную шпионскую паранойю, озабоченную предательствами.

Но, конечно, не всё было для Запада столь плохо, когда Филби предстал в этом новом качестве. Поиск «кротов» пробудил ряд новых, столь нужных реформ. Изменилась и сама система набора в СИС.

Теперь, чтобы попасть туда на рассмотрение в качестве кандидата, больше уже не было так необходимо являться выходцем из одного определенного класса, иметь родственников, работающих на секретную службу.

СИС молчаливо уразумела, что, возможно, и «немного левые» могут оставаться лояльными гражданами.

Несколько лет назад СИС еще более расширила круг кандидатов для приема в свои ряды для того, чтобы ее состав лучше отражал весь спектр британского общества. Так, СИС приняла на работу офицера, признавшегося в том, что он участвовал в движении за ядерное разоружение.

Но новые пути улучшения работы секретных служб еще остаются. Спецслужбы сопротивляются, выступая против обнародования своих расходов на публичных слушаниях в парламенте, как это принято в Штатах и Австралии.

Подводя итог, можно предположить, что своим разоблачением Филби оказал Советскому Союзу еще бóльшую услугу, нежели та, что могла бы быть оказана, стань он, в конце концов, «С» (директором британской разведки. — Н. Д.).

На том я и закончу эту важную главу. Теперь слово тем, кто тесно общался с Филби в последние 25 лет его жизни. Первой это право принадлежит его жене — Руфине Ивановне Пуховой-Филби.

Ко времени нашего первого, точнее — официального знакомства с Руфиной Ивановной я уже здорово проникся идеей книги о Киме. Прочитал все, что только удалось достать на заданную тему на русском и прочих освоенных мной языках. И сомнений не оставалось: лишь один человек на этом свете знает о московских годах Филби то, о чем только могут догадываться остальные. Ну, почти всё. Или, по крайней мере, всё, не связанное непосредственно с разведкой. Книга Руфины Ивановны «Остров на шестом этаже» о восемнадцати прожитых с Филби годах написана искренне, честно, с поразившим меня литературным мастерством.

Вместе с Руфиной Ивановной участвовал в первой беседе еще один человек. Собеседник, назовем его так, часто встречался с Филби по работе. Пользовался расположением его семьи. После ухода Кима Собеседник, как это принято в Службе внешней разведки, по-прежнему помогает Руфине Ивановне. В курсе ее дел, забот. У них общий взгляд на многие события, связанные с великим разведчиком, и понимают они друг друга отлично — за всю долгую беседу ни единого намека на какое-то разногласие. Иногда Собеседник вступал в разговор — его реплики и комментарии были точны и профессиональны. Подумалось, что от общения с такими людьми становится спокойнее, чувствуешь себя более уверенно. Впрочем, перехожу к нашему разговору с Руфиной Ивановной.