Барри не мог не вслушиваться в модуляции потрясающего мужского голоса. Переведя взгляд с Джексон на Люциана, он обнаружил, что проваливается в глубокое, бездонное море спокойствия. Конечно, он все понимал. Джексон всегда защищала тех, кто окружает ее. Да и как она могла поступить по‑другому? А Люциан ему понравился, Барри видел, что этот мужчина подходит Джексон, что он способен позаботиться о ней. Они могли бы стать хорошими друзьями.

– Только посмей что‑то вложить в его голову ! – возмущенно сказала Джексон, пытаясь перегнуться через Люциана и вывести Барри из транса. Тот, казалось, с неким восторгом смотрел в глаза Люциана.

Люциан не отвел своего пристального взгляда от Барри. Он лишь осторожно удержал одной рукой Джексон.

– Этот мужчина играет важную роль в твоей жизни ? – молчаливо спросил он.

– Прекрасно знаешь, что да. Не засоряй его голову !

– Если он важен для тебя, то крайне необходимо, чтобы он принял меня. Хорошенько выслушай меня, Джексон. Я не могу позволить, чтобы кто‑либо еще узнал о существовании моего вида. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я готов взять этого мужчину под свою защиту, но лишь потому, что ты благоволишь к нему. А это не мало. Но для этого он должен принять наши взаимоотношения .

– Наши отношения не принимаю я. У нас нет никаких отношений. Ради Бога, я разговариваю с тобой мысленно, а не вслух, как все нормальные люди. Я стала видеть и слышать намного лучше, чем прежде, и мы оба знаем, что я должна была умереть. Я права? Ты сотворил со мной что‑то непонятное, чтобы вернуть меня назад, и теперь я зомби или еще что , – она закончила говорить почти с истерическими нотками в голосе.

Люциан тихо рассмеялся и, наклонившись, поцеловал уголок ее рта.

– Ты такая красивая, милая.

Он не должен обладать таким ртом. Это настоящий грех, иметь рот, как у него. Также следовало бы запретить и его голос.

– Нет, я не красивая, но я благодарна тебе за эти слова, – никто никогда не описывал ее, как красивую.

– Потому что никого не было. Теперь у тебя есть я, – он еще раз взглянул на напарника Джексон.

Барри обнаружил, что улыбается мужчине.

– Как бы мне ни хотелось, чтобы она рассказала мне раньше, но я, конечно, все понимаю. Дрейк – угроза, из‑за которой мы вынуждены держаться подальше от ее жизни. Я полагаю, вы понимаете, что вам все время придется быть начеку. Если вы придете в участок, я покажу вам все, что мы имеем на него. Очень важно, чтобы вы узнали его, поскольку вероятность, что он попытается вас убить, огромна.

Джексон выдернула свою руку из руки Барри и отвернулась от Люциана, уходя в себя.

– Думаю, вам обоим лучше уйти. Это публичное место и весьма вероятно, что сейчас он наблюдает за нами.

Люциан вновь притянул к себе небольшое тело Джексон, защищающе прижимая к своему боку и делая вид, что не замечает ее попыток вырваться.

– Ты слишком сильно волнуешься по поводу Тайлера Дрейка, сладкая. Он не является непобедимым .

– Так же, как и ты, – ее огромные темные глаза прошлись по его лицу почти с любовью, хотя она и не осознавала этого. Она поняла, что ей нравится иметь рядом с собой кого‑то, с кем можно спорить. О ком можно волноваться. Дразнить и смеяться.

– Я знал, что вырос в твоих глазах, – вновь раздался его смех, бархатисто‑мягкий, соблазнительный.

– Я просто одинока , – она вызывающе вздернула подбородок. – С тем же успехом вполне подошел бы и пещерный человек, так что не начинай надувать свою грудь , – по правде говоря, у него была чертовски прекрасная грудь.

От его смеха у нее резко подскочил пульс, а тепло его дыхания на ее затылке заставило дрожь желания пронестись по ее телу. Она повернулась к своему напарнику, решительно настроенная игнорировать Люциана и то, как он влияет на нее.

– Когда тебя отпустят, Барри? Меня выписывают сегодня.

– Ты чуть не умерла. О чем они думают? – потрясение явственно проступил на лице Барри. – Неужели все врачи идиоты?

– У меня связи, – вступил в разговор Люциан, нежно, плавно, и вновь его голос и глаза околдовали Барри. – Я заберу ее к себе домой, где установлена очень надежная система безопасности и куда никто не сможет проникнуть без моего ведома. Я также прослежу, чтобы Джексон получила всю необходимую медицинскую помощь. И нам не придется так сильно беспокоиться о ней. А сейчас, запишите мой личный номер и адрес. Вы можете связаться с нами в любое время по вечерам, поскольку я в основном работаю вечером и ночью, так как имею дело со многими странами и временными зонами. Просто оставьте свое имя, и либо Джексон, либо я свяжемся с вами при первой же возможности. Когда вас планируют выписать?

– Они говорят, что дня через три. Потом месяца на три, из‑за потери трудоспособности, я останусь без работы. После чего на некоторое время меня ждет канцелярская работа. Как насчет тебя, напарник? Как скоро ты вернешься?

Пальцы Люциана переплелись с ее. Он сознательно поднес ее костяшки к своим теплым губам.

– Я бы предпочел, чтобы она не отвечала на этот вопрос и даже не думала об этом в данный момент. Вы же прекрасно знаете, какая она упрямая.

– Нет никаких сомнений, что я вернусь на работу. Ею я зарабатываю себе на жизнь, – негодующе промолвила Джексон.

Барри откинул голову назад и рассмеялся.

– Тебе посчастливилось быть помолвленной с одним из богатейших людей на земле. И я не думаю, что зарабатывание себе на жизнь станет для тебя проблемой.

Она уставилась на него.

– К твоему сведению, Люциан не так богат, как все считают. Да и в любом случае, мне нравится работать. Мы пока не женаты, и все еще может пойти не так. Может быть, нашего брака никогда и не будет. Ты об этом подумал? А что, если мы поженимся, но у нас ничего не получится? Ты хотя бы представляешь, как много браков распадается?

– Это так похоже на тебе, Джекс. Она уже считает свой брак провальным, – заметил, обращаясь к Люциану, Барри, – еще не связав себя его узами. Маленькая мисс Пессимистка.

– Я реалистка, Барри, – тихо ответила она.

Руки Люциана чуть сильнее сжались вокруг нее, словно защищая от поддразниваний Барри. Он чувствовал боль внутри нее. Она смеялась, но душа ее была печальна. Барри и понятия не имел об этом, хотя был ее напарником, причем довольно долгое время. Люциан был уверен, что никто из тех, кто думал, что довольно хорошо знает ее, на самом деле совсем ее не знали. В ее жизни не было настоящего смеха, она старалась находить моменты радости, где только возможно, но всегда осознавала угрозу для тех, с кем становилась слишком дружна. Она никогда не покидала ее сознания – эта ужасная ноша. Мысль разделить с кем‑то свою жизнь, была для нее ничем иным, как прекрасной мечтой. Неосуществимой мечтой.