Что за? Как по мне, так массаж в исполнении пальцев рук - это еще куда не шло, но вот что рядом с ними делают его губы? Мы так не договаривались! Я резко тяну на себя ногу, и сажусь в кровати, подтянув к себе колени.
-Адам...
Он спокойно встречает мой взгляд:
-Обещаю, что ни сейчас, ни когда-либо в будущем не буду влиять на твои эмоции. Поверь, что мне того урока хватило на всю оставшуюся жизнь.
Я стягиваю полы халата, и прошу:
-Ладно, спасибо, что разбудил. А теперь иди, мне надо переодеться.
Вместо того, чтобы встать, он плавно передвигается ко мне:
-Ты дала мне две минуты, и они еще не истекли.
Я смотрю в глаза явно голодного от возбуждения мужчины, и, вот блин, не ощущаю при этом никакого страха. Вообще ничего не ощущаю, кроме интереса а-ля "и что же дальше?". Скорее инстинктивно, чем осознанно упираюсь ему в грудь кулачками:
-Адам, береги руку.
-На этот раз - всенепременно. Обещаю подставлять под твои кулаки только свои мягкие части тела.
И зажимает мои согнутые в локтях руки нашими телами. Ладонь Адама так крепко давит мою спину, что мои попытки оттолкнуть от себя его грудь, не приводят ни к чему хорошему. Его слова уже обжигают мне ухо: "Любимая моя упрямица, две минутки - о большем не прошу". Мои губы говорят ему в шею: "Не проси".
Ну почему я это сказала? Почему я не сказала простое и понятное "нет"? В толковом словаре Адама мой ответ явно значится, как поощрительный, а не отказной. Свидетельством тому является то, что он не дает мне больше издать ни одного звука, зажимая своей другой ладонью мой затылок, и прижимаясь своими губами к моим...
Его поцелуй - легкий как бабочка, он порхает по моим губам очень нежно и очень уверенно, но при этом не пытается разомкнуть их, чтобы получить доступ к тому, что закрыто за ними.
Я же боюсь пошевелиться, боюсь открыть рот, чтобы что-то сказать, потому что понимаю, как только я это сделаю, так сразу он воспользуется этим, расценив движение моих губ, как поощрение к продолжению "знакомства". Он чувствует мою инертность, и "переходит в наступление". У моего затылка уже другая опора - его ладонь сменяет плечо той руки, которая продолжает удерживать меня за спину. Пальцы его другой руки нежно поглаживают мне кожу на шее... ниже вдоль ключицы... потом резко вниз к тому месту на моем бедре, где заканчивается мой халат... от ощущения его пальцев, ласкающих мое бедро, я невольно вздрагиваю, и невольно открываю рот, чтобы высказать свое возражение вслух. Адам понимает это, как согласие на взаимность, и пользуется моментом, чтобы-таки овладеть моим ртом...
И... мне уже не хочется ничего говорить. Мне уже хочется ответить на его поцелуй, и мои губы начинают действовать, не дожидаясь формулировки моего мысленного согласия. Меня охватывает легкая приятная дрожь, которая отзывается по телу Адама... и он сам прерывает это мое безумие...
Когда его губы выпускают мои, мое горло издает то ли томительный, то ли недовольный остановкой стон. Адам слегка отстраняется от меня со словами:
-Вот таким должен был стать наш первый поцелуй.
Чмокает меня в щеку, и встает:
-Как жаль, что две минутки пробежали так быстро, - и направляется к двери.
Опять, я опять наступила на те же грабли!!! Как можно быть настолько самоуверенной, чтобы допустить повторения этого. Если мужчина действует на тебя, как твой личный возбудитель, то, как ты допускаешь себе оставаться с ним наедине? как можно быть уверенной в том, что ты сможешь устоять перед продолжением, позволив ему начать свои невинные прикосновения? Как? Дура! Дура! Ненавижу!
Адам оборачивается, внимательно смотрит на то, в каком смятении я нахожусь, и резко возвращается к кровати:
-Арина...
-Стой, где стоишь! Стой там!
Я почти срываюсь в крик. Он подчиняется моему "стой", и мягко уговаривает:
-Арина, прекрати раскаиваться, не надо себя ненавидеть за это...
-Это - мое дело, что я должна чувствовать за это, не правда ли?
Он отходит в сторону кресла, и присаживается на его краешек:
-Арина, я тебя люблю, и это уже на грани моего сознания, понимаешь? Я не знаю, как донести до тебя то, что ты значишь для меня. Не представляю, как дать тебе понять то, на что я готов пойти ради того, чтобы ты согласилась стать моей, чтобы ты согласилась принадлежать мне.
Я грустно хмыкаю:
-А ведь ключевым словом в твоем признании является "принадлежать".
-Глупенькая, это слово...
Глупенькая? Да это мягко сказано! Только вот не касательно его намерений по отношению ко мне:
-Адам, прости, что перебиваю, но... Это заложено в твоей природе, в самой твоей сущности. И это не от тебя зависит. Я не настолько глупа, чтобы не понимать фундамента твоей любви ко мне.
Вот ведь незадача, с него такой же воспитанный собеседник, как и с меня. Адам прерывает мои суждения:
-Фундамент любви? А что, такой бывает? Арина, да я, когда впервые увидел твою неземную красоту...
Не дам я тебе закончить твою тираду, и все тут:
-Ты хотел сказать подземную?
-Твоя манера переворачивать все фразы...
-Выводит тебя из себя?
-Ставит в тупик.
-И тем самым выводит тебя из себя, потому что тупик, это - не то место, в котором ты привык оказываться. Адам, ты сжился с тем, что окружающие ласкают твое эго. Причем не только окружающие тебя люди и соРодичи, но и окружающие тебя вещи.
-Ты хочешь сказать, что я страдаю манией величия?
-Нет, я хочу сказать, что ты ей наслаждаешься. Так вот, я для тебя всего лишь очередная игрушка, которой ни у кого нет, и которой ни у кого не будет.
Он сам себя слышит?
-Ты - не игрушка, ты - шедевр!
-Вот ты и подтвердил мои слова. Если я, в твоем понимании - шедевр, то я всенепременно должна принадлежать твоей коллекции. Тебе, и никому больше. Познакомьтесь... моя... ах, вы знакомы? Да, это правда - она единственный Носитель - девушка, да она вообще единственный Носитель на сегодняшний день. Моя исключительность манит тебя, и первопричиной твоей любви ко мне была именно она.
Он улыбается:
-Твоя исключительность заключается не в том, что ты - Носитель...
-Да неважно в чем она заключается, а важно то, что ты хочешь, чтобы она - не я, а именно она принадлежала тебе, и только тебе!