- Да, - говорит она, - И что?
Бабуля нетерпеливо говорит:
- Доктор Куинн начнётся через десять минут. Как долго еще мы будем разговаривать?
— А то… — бормочу я, впервые в жизни не найдя нужных слов, — А вот то… Слушайте, я уверена, мужики всё время штабелями укладываются у ваших ног. То есть… ну, взгляните на себя. Но в реальности — в обычной жизни девушек вроде меня — такого не бывает. Вокруг меня не вьются влюблённые мужчины. Тем более без «поощрения».
-Ох,и разве то,что ты позволила ему лапать cебя за сиськи в такси, не было поощрением?-спрашивает Моник.
- А ещё вы провели с ним ночь, - обращает внимание Тиффани.
Я кладу ладонь на микрофон своего телефона:
- Простите, - говорю я, - Но на том конце моя бабушка.
- Слишком поздно, - говорит бабуля, - Я уже слышала. Это даже лучше, чем "Доктор Куин".
- Мы были пьяны, - оправдываюсь я в миллионный раз. Я раскаиваюсь, что опять не сдержала язык за зубами. Но сильнее всего я раскаиваюсь, что не повесила трубку. - Забудь всё, что я сказала. Ничего не было.
Почему я вообще что-то рассказываю этим девушкам? Мне бы не пришлось, если бы я могла поговорить с Шери. Если бы я могла просто позвонить ей и всё обсудить. Так советовал лучший друг моего жениха. И знаете что? Ничего этого не случилось бы.
Но я не могу этого сделать. Потому что лучший друг моего жениха - её бывший парень.
И я не могу говорить о том, что произошло с Чазом и Шери. Потому что все было бы слишком странно.
Но Моник и Tиффани не заменят Шери. Неа.
— Его последние слова, — замечает Моник, — «игра только началась». Мне показалось, это что-то значит. Разве ты не согласна, Тифф?
-Ни в коем случае,Хосе,-говорит Тиффани,-я думаю,он в восторге,от твоей,Лиззи,формы.
- Я же говорила, - напевает бабуля.
- О, боже, - я качаю головой. - Вы не правы. И даже если он - …, он не собирается влюбляться сейчас. Он еще не отошел от того, что произошло с Шери. Он говорит...
Именно в этот момент — к счастью — дверь в ателье открывается, и заходит Ава Джек, а с ней ее телохранитель и чихуахуа. У Авы на лице отражается дикий взгляд, как будто за ней охотятся. Она одета в короткие шорты, чулки в сеточку, даже при том, что приблизительно двенадцать градусов снаружи, и ее челюсть двигается … хотя она ничего не говорит.
Тиффани хмуро смотрит в записную книгу:
- Что ты делаешь здесь, Ава? - требует ответа она. - У тебя нет примерок в ближайшие четыре недели.
- Извините, - говорит Ава, все еще жуя. Она падает на шезлонг, поставленный мадам Анри по моему настоянию в дальнем углу для нервных, ожидающих матерей и не видный сквозь зеркальное окно магазина. Ее тело было скрыто от взглядов манекеном, одетым в платье принцессы 1950х годов с огромной объемной юбкой из тюля, усыпанной мелкими бриллиантами, занимающей почти всю витрину. - Мы были по соседству, присматривали квартиру и внезапно... папарацци! Можно мы спрячемся у вас на несколько минут, пока они не уйдут? У меня нет даже подводки для глаз.
- Бабуль, подожди, - говорю я в телефон. Я иду к Аве и выжидающе протягиваю руку. - Конечно можете, - говорю я.
Все еще приседая позади юбки из тюля, она смотрит вниз на мою руку с пустым выражением на лице. Затем понимает. Она плюет жвачку в мою руку. Я иду к корзине под столом, за которым находится Тиффани, и кидаю жвачку туда, затем я вытираю руки о ткань.
- Литтл Джои, - говорю я телохранителю, с которым мы были формально познакомлены во время последнего посещения Авы. - Тут есть жалюзи, если вы хотите, их можно опустить.
Литтл Джои - его неповоротливое, весящее 136 килограмм и ростом более двух метров тело сразу давало понять, что его называют так с иронией - начал опускать черные металлические жалюзи, которые я купила на Манхэттене, когда реставрировала платье Джилл Хиггинс и она тоже имела проблемы с папарацци.
- Почему вы ищите квартиру на Манхэттене? - Спрашиваю я ее.
- Здесь намного лучше, чем в Лос-Анджелесе, - говорит Ава, потянув дрожащего Чихуахуа на коленях. - За исключением погоды. С одной стороны нет необходимости ехать куда-то, где попрохладнее. И это здорово, потому что время не потрачено впустую. И с другой - никто не просит у меня автографы или тому подобное, как обычно. Я имею в виду, люди пялятся. Но они не раздражают. Кроме, конечно, подростков в H&M.
Нам требуется время, чтобы переварить это. Тиффани первая, кто приходит в себя.
- Итак, ты подыскиваешь квартиру с одной или двумя спальнями, или что? - спрашивает в ходе беседы Тиффани.
- Она ищет четыре спальни, три ванны, и кухню, вмещающая обеденный стол, по крайней мере с двумя тысячами квадратных метров наружной террасы, выходящей на южную сторону, - говорит Литтл Джои, когда Ава только изумленно моргает.
Когда мы поворачиваем наши головы, чтобы посмотреть на Аву, ошеломленные этой информацией - потому что насколько я знаю такой недвижимости не существует на острове Манхэттен (меньше чем за пять миллионов долларов во всяком случае) - она же только пожимает плечами и говорит тонким девчачьим голосом:
- У меня сезонное эмоциональное расстройство. Эй, а у вас есть что-нибудь поесть? Все, что я ела сегодня это энергетический батончик и теперь я, кажется, проголодалась.
Я протягиваю ей другую половину моего сэндвича с цыпленком тандури, но она только кривит лицо.
- Что это за белая склизклая дрянь? - спрашивает она подозрительно.
Тиффани и Моник заходятся в истерическом приступе смеха, который, становится ясно, еще не скоро закончится.
- Соус цацики, - говорю я, - Ава, как ты можешь выйти замуж за греческого принца, если не знаешь, что такое соус цацики?
- Мне нравится он, - говорит Ава, убирая сэндвич подальше от своей собаки - которую, как она сказала за день до того, зовут Белоснежка ("Как диснеевскую принцессу") - а не еда его страны.
- Хорошо, - говорю я. -Ты должна, по крайней мере, попробовать это, прежде, чем решите, что тебе это не нравится.
Ава пожимает плечами и кусает. Ее рот занят и я возвращаюсь к Тиффани и Моник, которые вытирали глаза после их общей - хотя отвратительно грубой - шутки.
- Вы ребята, всерьез думаете, - говорю я в телефонную трубку, - что мне нужно попытаться с ним поговорить? Люк думает, что у него депрессия. Что если он прав? Может быть, если я поговорю с ним об этом, это поможет. Вы знаете, поможет закрыть рану. Иногда если рана будет закрыта, она больше не будет беспокоит человека так сильно.
- Говорит девушка, которая не может сохранить секрет, даже чтобы спасти свою жизнь, - говорит Тиффани со смехом. Честно говоря, не вижу ничего забавного в ее замечании. Кроме того, это неправда. Я храню много секретов.
Я не могу сказать какой именно храню сейчас. Но я уверена, что они есть.
- О чем мы говорим? - хочет знать Ава. Она уже отгрызла четверть той половины сэндвича,что я ей дала. Белоснежка занята другой частью сэндвича. Несложно понять, как вторая из них остается опрятной.
- Шафер жениха Лиззи влюблен в нее, - серьезно говорит Моник. Она разделила свою вегетарианскую маффулетту с Литтл Джои. - И она не знает, что с этим делать.
Я закатываю глаза.
- Он не влюблен в меня, - говорю я. - Он...
- О, это же легко, - прерывает Ава, облизывая пальцы. Белоснежка просто облизнулась. - Почему бы тебе просто не трахнуть его?
- Кто это? - раздается вопрос бабули из трубки телефона. - Мне она нравится.
У меня нет другого выбора, кроме как отложить мою диетическую колу и сказать:
- Ава, во-первых: Моник не права. Чаз не влюблен в меня. Мы только друзья. Во-вторых, вы не должны садится за руль, куда бы ни ехали, далеко или близко, если вы употребляли наркотики. Я хочу, чтобы вы знали, что я, когда пришла домой вчера ночью "прогуглила" вас и знаю обо всех ваших вождениях в нетрезвом виде. Вы нуждаетесь в большем количестве заботы. Со всеми вашими деньгами, неужели вы не можете нанять водителя? И последнее, я ценю, что как феминистки, мы можем выбрать любой язык, даже употреблять слова, которые предыдущее поколение считает "неприличными" или "грубыми", но это действительно безвкусно и лишено воображения использовать пошлости в повседневном разговоре. Ну может быть, если вы очень сильно расстроены. Но "трахаться", Ава, когда вы говорите о занятии любовью? Я думаю, вы лучше этого. Нет, я точно знаю, что лучше. Кроме того, что скажет принц Александрос?