— Не ори, сука, а то я тебя мигом прирежу, — пригрозил неизвестный.

— Ты ошибся, сынок. Ночные дамочки там, на другой стороне улицы, где музыка.

— Ты чё, издеваешься? Это ограбление!

— Неужели? — улыбнулась Клариса. — И что ты собираешься у меня украсть?

— Садись, я тебя привяжу.

— Ни в коем случае, сынок, я же тебе в матери гожусь, пощади мои седины.

— Садись давай!

— И не кричи, а то разбудишь моего мужа, а у него слабое здоровье. И вообще, убери нож, а то еще поранишь кого-нибудь, — сказала Клариса.

— Но это же ограбление, — промямлил обескураженный разбойник.

— Нет, это не ограбление. Я не позволю тебе взять грех на душу. Я сама дам тебе немного денег. И ты меня не грабишь, а я сама тебе их даю. Понятно? — Клариса взяла кошелек и достала, все, что у нее оставалось до конца недели. — У меня больше нет. Мы не очень богаты, как видишь. Пойдем на кухню, я поставлю чайник.

Мужчина убрал нож и пошел за ней с купюрами в руках. Клариса приготовила две кружки чая, вытащила остатки печенья и пригласила его в гостиную.

— И с чего это тебе в голову пришла идея ограбить бедную старуху?

Домушник ответил, что он наблюдал за ней несколько дней, выяснил, что женщина живет одна и решил, что в таком большом доме можно чем-нибудь поживиться. Это было его первое ограбление, у него четверо детей, он безработный и не может опять вернуться домой с пустыми руками. Клариса убедила мужчину, что он рисковал слишком многим, потому что его не только могут арестовать, но кроме всего, он будет гореть в аду, хотя, по правде сказать, Клариса не думала, что Господь будет так уж строг. Скорее всего его оставят в чистилище, если, конечно, мужчина покается и больше не будет воровать. Старушка сказала, что она может включить его в список тех, за кого она молится и пообещала, что не заявит на него властям. Они расцеловались на прощание. В течение десяти лет, вплоть до ее смерти, Клариса получала от своего грабителя какой-нибудь подарочек на Рождество.

Клариса общалась не только с такой публикой. Она также имела дело с уважаемыми людьми, знатными дамами, богатыми бизнесменами, банкирами и политиками, к которым она приходила, чтобы попросить о помощи ближнему, не задумываясь при этом, как они к этому отнесутся. Однажды она заявилась а кабинет депутата Диего Сьенфуэгоса, известного своими зажигательными выступлениями и тем, что он был одним из немногих честных политиков. Это обстоятельство, однако, не помешало ему стать министром и войти в учебники по истории в качестве идеолога одного мирного договора. Тогда Клариса была еще молода и немного застенчива, но очень мужественна, и эта самоотверженность станет ее отличительной чертой в старости. Она пришла к депутату, чтобы попросить его использовать свое влияния, и достать новый холодильник для ордена Матери Терезы. Депутат был ошарашен и никак не мог понять, почему он должен был помогать своим идеологическим противницам.

— Потому что в столовой у монашек каждый день получают бесплатный обед сотня ребятишек и почти все они дети коммунистов и евангелистов, которые, между, прочим, проголосовали за вас, — кротко ответила Клариса.

Это положило начало искренней дружбе, которая стоила политику многих бессонных ночей и одолжений. Пользуясь той же нерушимой логикой, Клариса выбивала у иезуитов стипендии для детей из семей атеистов, у Женского католического общества — поношенную одежду для проституток своего района, у Института Немецкой культуры — музыкальные инструменты для еврейского хора, у хозяев виноделен — средства на борьбу с алкоголизмом.

Ни муж, погребенный в своей комнате, как в мавзолее, ни изнуряющая повседневная работа не помешали Кларисе забеременеть еще раз. Повитуха предупредила, что она с большой долей вероятности может опять родить дебила, но Клариса стала убеждать ее, что Господь поддерживает равновесие во вселенной и если он создает что-то кривое, то потом обязательно сделает что-нибудь прямое. На каждую добродетель приходится по греху, на каждую радость — несчастье, и если случается что-то плохое, обязательно будет и хорошее, и так, с вращением колеса жизни, из века в век, все события компенсируют друг друга. И ничто не в силах изменить ход маятника, — говорила Клариса.

Клариса спокойно отходила беременность и родила третьего ребенка. Роды прошли дома с помощью повитухи. Женщин развлекали умственно неполноценные дети, безобидные и улыбчивые существа, которые проводили дни в своих играх: одна, одетая епископом и балакая всякую ерунду, а другой — крутя педали неподвижного велосипеда в своем путешествии в никуда. На этот раз весы качнулись как раз, чтобы сохранить гармонию мироздания и родился здоровый мальчик с умными глазами и крепкими руками, и благодарная мать приложила его к груди. Четырнадцать месяцев спустя Клариса родила еще одного мальчика с такими же признаками.

— Эти дети вырастут здоровыми, чтобы помогать мне ухаживать за старшими — решила Клариса, верная своей теории компенсаций.

Так и случилось: мальчики выросли прямые, как сосны и с добрым сердцем.

Кларисе каким-то образом удалось вырастить четверых детей без мужней помощи и не потерять достоинство дамы из общества, когда приходилось просить для себя самой. Немногие знали о ее стесненных обстоятельствах. Клариса боролась с разрушением дома, на стенах которого появилась зеленоватая плесень, с тем же упорством, с каким она ночи напролет шила тряпичные куклы или готовила свадебные торты на продажу. Она прививала младшим детям хорошее расположение духа и щедрость с таким энтузиазмом, что на протяжении многих лет они были всегда рядом с ней и ухаживали за старшими, пока не случилось так, что больные оказались запертыми в туалете и дети безмятежно перешли в мир иной из-за утечки газа.

Кларисе еще не было восьмидесяти, когда приехал Папа, хотя было непросто определить ее настоящий возраст, потому что она из кокетства прибавляла себе несколько лет, просто ради того, чтобы услышать, как хорошо она сохранилась в свои восемьдесят пять. Она была сильна духом, но слаба телом, ходила с трудом и могла заблудиться на улице. У Кларисы не было аппетита и она питалась только цветами и медом. По мере прорастания крыльев, ее дух все больше отдалялся от тела, но приготовления к визиту папы вернули женщине интерес к земным делам. Она отказалась смотреть церемонию по телевизору, потому что не доверяла этому аппарату. Старушка была уверена в том, что даже космонавт, шагающий по лунной поверхности ни что иное как утка, сфабрикованная в Голливуде. Также она не верила в эти истории, где герои любили друг друга или умирали от измены, а через неделю эти же люди появлялись снова и переживали другие судьбы. Клариса хотела видеть Понтифика собственными глазами, а то вдруг по телевизору покажут актера, похожего на папу, так что мне пришлось пойти с ней, чтобы женщина смогла поприветствовать святого отца, когда он будет проезжать по городу. Протолкавшись два часа в толпе верующих и торговцев свечами, майками, расписными сувенирами и пластиковыми фигурками святых, мы, наконец, увидели Святого Отца, который ехал в стеклянном ящике, прекрасный, как белый дельфин в аквариуме. Клариса упала на колени и ее чуть не растоптали фанатики и охрана. И именно в этот момент, когда до папы было рукой подать, из боковой улицы появилась колонна переодетых монашками мужчин с размалеванными лицами и размахивающих плакатами с требованием разрешить аборт, развод и содомию, и чтобы женщины могли стать священниками. Клариса дрожащей рукой полезла в сумочку, достала очки и водрузила на нос, чтобы убедиться, что это не галлюцинация.

— Пойдем, дочка. Я увидела более, чем достаточно, — сказала она побледнев.

Она была настолько подавлена, что я предложила ей купить волос папы, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, но Клариса отказалась, потому что не была уверена в подлинности реликвии. Одна газета социалистического толка подсчитала, что в продаже имеется столько сувениров с волосами Понтифика, что ими можно было бы набить пару матрасов.