Рэчел пожала плечами.

— Нет, в самом деле. Это было так давно — десять лет назад. Я смутно помню нашу жизнь в Англии до того, как мы очутились здесь, но не имею представления, почему мы уехали.

— А где вы жили в Англии? — спросил он.

— В Лондоне. О, это совсем другой мир! У нас был дом со множеством комнат и высокими окнами. Мои комнаты находились на самом верху, и я спускалась вниз, на взрослую половину, только в особых случаях. Я редко видела мать и отца в то время.

— У вас была няня, которая заботилась о вас?

— Конечно, ведь я была маленькой. Помню, что когда я пошла в школу, то за мной стала присматривать служанка.

— А что мать?

— О, когда мне было около семи лет, она уехала куда-то…

— Может быть, она умерла?

Рэчел покачала головой.

— Нет, я так не думаю. Она никогда не болела. Она просто… уехала.

Размышляя, капитан Хэррис зажег новую сигарету.

— Из того, что вы рассказали мне, можно сделать вывод, что ваша семья жила в достатке. Имеете ли вы представление, кем в то время был ваш отец… я имею в виду его профессию?

И снова Рэчел качнула головой.

— Конечно, это звучит странно, но я знаю об отце очень мало. — Она поправила рукой волосы. — Но, видите ли, я чувствовала, что он не желает вспоминать нашу прошлую жизнь и поэтому старалась не задавать лишних вопросов. Иногда мне приходило в голову, что, возможно, он был врачом. Заболев, островитяне всегда обращались к нему. Он даже иногда помогал женщинам во время родов. — Немного поколебавшись, она продолжила: — Однажды в какой-то книге я прочитала о враче, которого лишили лицензии за какую-то незаконную операцию. Как вы думаете, не мог ли подобный случай послужить причиной того, что отец покинул Англию и скрылся?

Немного подумав, капитан Хэррис ответил:

— Я полагаю, что такое возможно. Но, хорошо зная вашего отца, я не думаю, что он способен на это. — Октавия вернулась в комнату за подносом, и он поднялся. — Вы выглядите очень усталой, Рэчел. Почему бы вам не подремать пару часиков?

— Это есть разумное предложение, кэп Хэррис, — одобрительно согласилась Октавия, собирая чашки. — Эта дитя не спал хорошо с тех пор, как пришел ураган. Поэтому иди и делай, что кэп сказать, мисс Рэчел, и я сделать тебе овощной суп на ужин.

— Да, я действительно немного устала, — согласилась Рэчел, радуясь возможности заняться своими грязными ногами и спутанными волосами. Она не удосужилась расчесать их после утреннего плавания, и они свисали по плечам наподобие пропитанных солью сосулек.

Найл откланялся.

Однажды, задремав на солнце, он был разбужен тем, что кто-то плеснул на него морской водой. Хэррис открыл глаза, ожидая увидеть кого-нибудь из ангусских чертенят, но это была Рэчел.

Она стояла, держа в руках большую раковину, а ее карие глаза сверкали озорством. Он загнал девушку в воду, пресекая попытки к бегству, и в качестве наказания несколько раз окунул ее. Она вынырнула, с трудом дыша и хохоча; длинные волосы струились по плечам, веснушчатое личико светилось здоровьем и счастьем, она тут же предложила ему плыть наперегонки до рифа.

В те времена он относился к ней как к ребенку.

Бедный маленький дьяволенок! Эта ее очаровательная беззаботная улыбка сейчас растаяла без следа, мрачно подумал он. И она теперь так же беззащитна, как котенок в джунглях.

Затушив в песке сигарету, Хэррис поднялся и расстегнул ремень. Несколькими минутами позже сильными гребками он уже рассекал воду.

Прошло более часа, когда резкий женский голос разбудил Рэчел. Это не был знакомый голос Октавии. Такой резкий тон и правильное английское произношение могли принадлежать только одной особе. Еще не совсем проснувшись, Рэчел простонала:

— О Господи! Это, должно быть, мисс Финч.

Резкий голос отдалился, и Рэчел, вскочив с постели и закутавшись в большое полотенце, быстро спустилась вниз в банный домик.

Минут через пятнадцать, облачившись в клетчатую кофточку и чистые линялые джинсы — она всегда предпочитала мужскую одежду и уже лет девять не надевала платье, — Рэчел расчесала мокрые волосы. Затем, критически глядя на себя в зеркало, она заплела их в толстую светлую косу.

Сейчас ей было девятнадцать лет, и до недавнего времени ей и в голову не приходило, что она чем-то отличается от островитянок.

Расположенная далеко на юг от больших и более цивилизованных Багамских островов, Ангуна редко посещалась туристами. Но как-то роскошный пассажирский корабль причалил к тихому коралловому берегу. На его борту не было женщин, но один из пассажиров, американский бизнесмен, направлявшийся на рыбную ловлю, подарил Рэчел коробку конфет и пачку модных журналов.

Иллюстрации и реклама, которыми изобиловали эти издания, дали ей почувствовать, что она не только отличается от местных девушек, но, возможно, является единственной в своем роде. Цвет лица девушек, изображенных на фотографиях, напоминал нежные, едва раскрывшиеся лепестки цветов. Кожа же Рэчел была золотисто-коричневая, нос слегка присыпан веснушками. У всех красавиц на фотографиях шелковистые вьющиеся волосы были коротко острижены и уложены в изящные прически. Ни одна из них не носила толстую косу, завязанную случайным шнурком.

Глядя на картинки, развешанные в ванной, и сравнивая с ними свое отражение в зеркале, Рэчел ясно поняла, почему капитан Хэррис всегда смотрел на нее немного удивленно.

Завершив свой несложный туалет, то есть сунув ноги в дешевые соломенные тапочки — обычно она ходила босиком, — Рэчел отправилась искать Октавию.

— Эта миссионерская дама приехал, — поведала ей кислым тоном кухарка, помешивая содержимое большого закопченного котла.

— Да, я знаю. Я слышала ее голос. Где капитан Хэррис?

— Он уходить в деревню. Не беспокойся, он скоро будет возвращаться. — Чернокожая леди опустила черпак в гамбо — густой, цвета охры, суп, приправленный куриными потрохами, попробовала его и добавила еще немного трав.

Рэчел прошла на веранду и села на ступеньки, надеясь, что капитан Хэррис вернется прежде, чем «эта миссионерская дама» обрушится на нее.

Однако именно мисс Эвелин Финч вернулась в бунгало первой — ее высокая, угловатая фигура проворно двигалась по тропе под раскачивающимся, сделанным из вощеной бумаги зонтом.

Когда вернулся капитан Хэррис, Рэчел облегченно вздохнула.

— Кто этот человек? Почему он приехал в Ангуну? — подозрительно прошипела мисс Финч, когда мужчины вышли на веранду.

— Капитан Хэррис? Он приезжал сюда, кажется, шесть месяцев назад. Я полагаю, что капитан приехал сюда, чтобы навестить нас, — пробормотала Рэчел.

Мисс Финч фыркнула.

— Он мне не нравится, — сказала она мрачно.

Рэчел пристально посмотрела на нее:

— Почему? Что вы хотите этим сказать?

Мисс Финч погрозила ей пальцем.

— Вы должны избавиться от привычки спорить, моя дорогая, — ребячливо произнесла она. — Когда взрослые высказывают свое мнение, невежливо вступать с ними в пререкания. — Мисс Финч поджала тонкие губы и замолчала.

Октавия сообщила, что ужин готов. Осторожно убедившись, что столовые принадлежности чистые, мисс Финч снова оживилась.

— Я полагаю, Теодор, — обратилась она к своему брату, который сопровождал ее, — что, как только ты отслужишь похоронную мессу по бедному господину Девонсу, мы сразу уедем в нашу миссию. Я уверена, что Рэчел не захочет более оставаться в этом несчастном месте.

— Но, мисс Финч, — протестующе воскликнула Рэчел.

— Ах, вы не должны думать, что обремените нас, — понимающе ответила сестра миссионера. — Отбросьте угрызения совести, моя дорогая. После нескольких недель подготовки в больнице миссии вы станете самым лучшим дополнением нашего маленького общества. Ты согласен со мной, Теодор?

— О да, конечно, вне всякого сомнения, — поспешил ответить ее брат. Он с наслаждением ел густой, приправленный специями гамбо, приготовленный Октавией, и вопрос заставил его вздрогнуть. Но так как он всегда соглашался с мнением Эвелин, то не имело значения, что именно она спрашивала.