Наш же город был для меня всегда примечателен тем, что на одной из центральных улиц в нем находилась знаменитая киностудия братьев Тернеров.

Все, кому не лень, мечтают, чтобы их жизнь была хоть как-то связана с кино. В кино все хорошо, в кино все прямо здорово, только на экране телевизора можно встретить очень умных людей, и все хорошее там существует отдельно от плохого.

А если вы у своей, скажем, не слишком удачной истории хотите иметь хоть какой-нибудь мало-мальски счастливый конец, то режиссеры, пожалуйста, вам быстренько его обеспечат. Лишь мир иллюзий остается на этой земле единственной правдой жизни, и с этим еще никто ничего не смог поделать.

И потому-то, когда день спустя после того, как я проснулась с ощущением счастья, великолепия и торжества, мы с Камиллой сидели в своем любимом кафе на углу университета и к нам неожиданно подошел Эйб Робинсон, продюсер с киностудии братьев Тернеров, я поняла, что теперь в наших с Камиллой жизнях все будет совершенно по-другому.

А тот момент, когда Эйб Робинсон подошел к нашему столику вплотную, улыбнулся сногсшибательной улыбкой и сказал нам «Привет!», я буду считать отправной точкой, после которой все и произошло.

В тот день ярко светило солнце, громко пели птицы, а по небу бесшумно летали самолеты.

— Ты уже выбрала тему для диплома? — спросила меня в тот день Камилла.

— Да, — сказала я.

— Какую? — поинтересовалась Камилла.

Я немного подумала.

— Человек приходит в этот мир один и уходит один, — сказала я, — душа бессмертна и путешествует из тела в тело, а потому все наши родственники — вовсе не наши родственники, а совершенно случайные люди.

Две секунды Камилла сидела молча. Потом она смогла заговорить.

— Если бы тебя услышал мой дедушка, — сказала Камилла, — он бы тебя убил.

Я мило улыбнулась и сказала:

— Как хорошо, что твой дедушка меня не слышит.

Камилла подумала и улыбнулась тоже.

В то лето мы оканчивали четвертый курс университета, и впереди у нас было такое необъятное и счастливое будущее, какое мы только могли себе представить.

Сейчас я тоже иногда прихожу в то кафе на углу университета, но уже одна. И иногда я ловлю на себе тоскливые взгляды или Роландо, или Цезаро, или даже самого Артуро, или еще каких-нибудь братьев Камиллы, которые как раз проходят мимо кафе по каким-нибудь своим глупым и неважным делам. Мне кажется, они уверены, что я знаю, где сейчас Камилла.

Но я тоже этого не знаю. Я знаю только одно. Я знаю, что она сейчас где-то безумно счастлива и спокойна. Ведь она сама выбрала себе и жизнь, и чувства, и дворец, и принца во дворце.

Каждый человек считает наиболее ценной, актуальной и интересной только свою собственную жизнь. Давайте признаемся, что мы подходим к этому вопросу именно так. И нам всегда бывает удивительно, как это у окружающих нас людей вдруг появляются проблемы, по силе и важности ничем не уступающие нашим личным любимым неприятностям. А в некоторых отдельных случаях их проблемы выглядят даже несколько существеннее наших.

И так уж в моей занимательной биографии повелось, что единственным человеком, чье существование я воспринимала более-менее реально, была Камилла.

Мы познакомились с ней в глубоком детстве, а потом сидели за одним столом в школе. Вместе с ней мы строили томные воздушные дворцы счастья в мечтах о будущем и всегда ждали от жизни немного большего, чем эта жизнь могла нам предложить.

Я никогда не боялась, что Камилла исчезнет из моей жизни, если бы я этого боялась, она бы действительно исчезла. Она просто была в моей жизни всегда. Она была как воздух, как солнце по утрам, как нестерпимо голубое небо в вышине.

И поэтому для меня, в конце концов, стало совсем не важно то обстоятельство, что, когда мы выросли, я осталась точно такой же обыкновенной, какой была и всегда. А Камилла стала похожей на Сикстинскую Мадонну, Мадонну с Младенцем и Джоконду одновременно.

Есть люди, отмеченные судьбой, печать необычности лежит на их лицах. Как часто бывает, что, случайно увидев в толпе такое лицо, ты отчетливо понимаешь, что этому человеку должно быть дано в жизни абсолютно все и по полной программе.

Но если вы знакомитесь с таким человеком поближе, вам вдруг открывается то обстоятельство, что и у этого необычного человека совсем обычная и заурядная судьба. По утрам у него точно так же сбегает кофе, и он тоже терпеть не может мыть посуду и изо дня в день расправлять и заправлять свою постель. И он точно так же, как и вы, всю жизнь чего-то терпеливо и безнадежно ждет.

Люди редко бывают довольны своими судьбами, именно на этом обстоятельстве обычно играют шарлатаны. И как-то в конце весны нас с Камиллой буквально разорила одна гадалка, самым безжалостным образом выудив из наших сумочек всю наличность взамен на безнадежные обещания о том, что все у нас в скором времени переменится к лучшему. И пока мы с Камиллой пытались подробней выяснить, что в наших жизнях переменится и что конкретно произойдет, мы вдруг заметили, что у нас не осталось денег даже на дорогу домой.

Когда тебе всего двадцать один год, не очень-то задумываешься о насущном моменте. Ведь впереди у тебя все-все-все, а времени еще столько, что ты могла бы им легко и запросто с кем-нибудь поделиться.

Большие перемены пришли неожиданно. Это случилось несколько дней спустя, когда мы с Камиллой удрали от ее кузенов-телохранителей, приставленных к ней женихом, и невинно пили кофе в своем любимом кафе на углу университета.

Когда тебе всего двадцать один год и вся жизнь впереди, не очень-то хочется иметь жениха, выбранного твоими родственниками, и поэтому я поражалась терпению и покорности Камиллы. Ведь, как я всегда знала, у нее все в жизни должно было сложиться необыкновенно.

Я всегда была уверена, что Камилла должна сама выбрать себе и дворец, в котором она хотела бы жить, и принца во дворце, которому она хотела бы дарить изо дня в день свою улыбку. И даже набор чувств и эмоций, которые она собиралась в этой жизни испытать, Камилла должна была выбрать себе сама.

Люди редко пытаются изменить судьбу, большинство готовы годами жаловаться друг другу на жизнь. Но мало кто из нас в один краткий и неповторимый миг вдруг встанет с любимого дивана, выйдет из уютного теплого дома на улицу и в своей драгоценной жизни вдруг к черту все перевернет.

Камилла была верной дочерью своих родителей, и она ни за что бы не смогла огорчить строгих родственников, возлагавших самые радужные надежды на ее брак.

Эта свадьба должна была соединить заново две разрозненные ветви одного рода, и все накопленные его славными представителями богатства должны остаться лежать в тех же сундуках, в которых они лежали последние лет пятьсот. И тайны, которыми были опутаны много видных семейств города, должны будут остаться теми же мрачными тайнами, какими они являлись едва ли не с самого сотворения мира.

Камилла не рассказывала мне о своих чувствах и мыслях по этому поводу, и вполне может быть, что то, как ей тяжела эта ситуация, я придумала сама. Но мне почему-то было сложно понять, как такая утонченная и романтичная девушка, как Камилла, могла спокойно говорить о предстоящей свадьбе, намеченной на начало этой осени.

Свадьбе с таким, скажем, не очень тонким, недостаточно образованным и грубоватым молодым человеком, каким являлся ее самоуверенный двоюродный брат Артуро. Мне лично он глубоко не нравился буквально всем, начиная с имени и кончая его умением плеваться дальше всех его родных двенадцати братьев, и даже таких умельцев, как Роландо и Цезаро.

У меня всегда создавалось впечатление, что ни Артуро, ни Роландо, ни Цезаро, ни остальные их братья нигде не работали, хотя, как я точно знала, их доходы преумножались день ото дня, как пить дать, они занимались контрабандой. По утрам, я знаю, они подавали друг другу шампанское в постель, они считали его напитком богов, они всегда были о себе высокого мнения.