Динка ослепительно улыбнулась слегка оторопевшему парню. Крыс грозно заворчал, он ревновал. Зеленоглазый шарахнулся в сторону: уж очень впечатляющие зубки продемонстрировал бультерьер. Динка хихикнула.

Тамара снова разозлилась: да когда же все это кончится?! Она дернула Крыса за поводок и прорычала:

—Шаг в сторону, и ты без обеда!

Обожавший поесть бультерьер присел на все четыре лапы и поджал хвост. Динка укоризненно посмотрела на тетку и шепнула новому знакомому:

—Вообще-то она не злая.

Зеленоглазый закашлял, пытаясь сдержать смех. Тамара смерила всю троицу убийственным взглядом и помчалась к выходу из вагона. Перед ней маячила заманчивая перспектива провести четверо суток с Лелькиной дочерью.

Она не выживет!

Тамаре повезло, ждать такси не пришлось. Даже искать не пришлось. Едва зеленоглазый щелкнул в воздухе пальцами, как Тамару с Крысом едва не смели двое крепких мужчин, метнувшихся к будущим пассажирам с дружным воплем:

—Вам куда?

Зеленоглазый вопросительно уставился на Тамару, и она торопливо полезла в сумочку: из головы напрочь вылетело название улицы. Помнилось лишь, что это где-то в центре, недалеко от Московского вокзала.

Тамара вздохнула: жаль, что теперь вологодский поезд приходит на Ладожский. Так бы они с Динкой и пешком добрались. Сумка у них небольшая…

Да где ж эта проклятая бумажка?!

Динка сочувственно наблюдала, как покрасневшая от досады тетка роется в сумке. Крыс опасливо косился на хозяйку и старательно игнорировал окружающих. Зеленоглазый кивнул одному из таксистов и сказал:

—Для начала доставим до места даму с ребенком, а затем вы подбросите меня до Маяковской. Это почти рядом с Невским, меньше квартала в сторону…

Тамара вздрогнула и оставила в покое сумочку. Она вдруг вспомнила адрес. Изумленно посмотрела на неожиданного попутчика и пробормотала:

—Нам туда же…

К ней обернулись все трое: таксист, зеленоглазый и Динка. Даже Крыс задрал голову и выкатил глазки, демонстрируя внимание и прекрасное воспитание, он зарабатывал свой обед.

Тамара застегнула сумку и немного раздраженно воскликнула:

—И долго мы еще будем тут стоять? Я же сказала — нам тоже на Маяковского. Дом семь.

Теперь вздрогнул зеленоглазый. Перебросил Тамарину дорожную сумку через плечо и насмешливо улыбнулся:

—Это судьба, не иначе. Я имею в виду нашу встречу.

Тамара пожала плечами. Динка с любопытством спросила:

—Почему?

—Потому что мне также нужен дом номер семь.

Динка засмеялась и захлопала в ладоши. Тамара угрюмо буркнула:

—Надеюсь, на этом совпадения исчерпываются.

—Если вы не в третью квартиру, то да,— весело отозвался зеленоглазый.

Тамара споткнулась. Она отлично помнила номер квартиры. Ей цифра «три» даже снилась после разговора с матерью. Золотистая пузатая цифра на обитой светло-коричневой кожей двери. Именно так она запомнилась матери.

И квартира на первом этаже. Огромная, профессорская, с вечно зашторенными окнами. В ней и днем горели лампы.

Мама вспоминала: «как проедет трамвай, так пол дрожит».

Но это только в комнатах, выходящих на улицу. А в спальнях и детской всегда тихо, окна смотрят во внутренний двор. Обычный питерский двор-колодец с парой старых деревьев. Серый потрескавшийся асфальт и два жалких обстриженных тополя. Чтобы верхушки не задевали проводов. Мама когда-то играла там.

Это было так давно! Целую вечность назад. Они с бабушкой в последний раз приезжали в гости к Софе, когда маме едва исполнилось десять. Значит… Почти пятьдесят лет назад!

Как странно. Как странно, что этот зеленоглазый едет в ту же третью квартиру на Маяковской. Да еще из Череповца. В одном поезде с ней. И даже в одном вагоне.

Интересно, кто он такой? Родственник Софы? И спешит проститься? Мама сказала — Сонечке осталось жить всего с полгода, у бедняжки совершенно никудышное сердце…

Зачем только Тамара согласилась на эту дурацкую поездку?! Софе, видите ли, очень хочется познакомиться с внучками и правнучкой своей единственной подруги. А она, Тамара, по словам мамы, вылитая бабушка в юности.

Вот уж повезло, так повезло.

Что же делать? Путаться под ногами у убитых горем родственников?

Какой кошмар! Еще решат — Тамара на что-то рассчитывает.

Софа явно не из бедных, если припомнить мамины рассказы. Вон, квартира в центре города, и громаднейшая. Мама даже не помнит, сколько там комнат…

Да уж. Вовремя Тамара туда явится.

Может, повернуть назад, пока не поздно? Соврать, что едет в другую квартиру, а затем потихоньку вернуться к вокзалу?

Нет. Мама не простит. Она клятвенно пообещала Софе, что обе ее дочери навестят старушку. Именно на этой неделе. Софа почему-то на этом настаивала.

Господи, как глупо-то!

Тамара стиснула зубы и сказала себе — придется ехать. Не обманывать же смертельно больную?

Они с Лелькой для нее, как уверяла мама, «привет из юности, глоток свежего воздуха, нечаянная радость». Якобы, у Софы не было более близкой подруги, чем бабушка Нина.

Ладно! Они с Динкой поедут. Вовсе не обязательно торчать в гостях до конца недели. Вполне достаточно познакомиться и посидеть за чаем. Ответить на все вопросы умирающей старушки. Передать подарок от мамы. А потом — домой.

Она убьет Лельку! Свалить все на нее одну!

Тамара с трудом улыбнулась и с фальшивым оживлением воскликнула:

—Действительно — судьба! Мы тоже в третью квартиру!

В такси пришлось знакомиться. А куда деваться? Часом раньше, часом позже… Раз уж они оба едут к Софе…

Девичья мечта продолжала удивлять. У зеленоглазого оказалось весьма экзотическое имя — Электрон. Тамара поначалу приняла его за дурную шутку, но предъявленному паспорту пришлось поверить.

Отчество у зеленоглазого не менее экзотическое — Электронович. Отец нового знакомого отличался своеобразным юмором. Как и дед.

Впрочем фамилия самая простая — Петров.

Потрясенная услышанным Динка долго сидела с открытым ртом. Потом уважительно спросила:

—А мне как тебя называть?

Она попыталась выговорить длинное и на ее взгляд очень красивое имя, но сбилась и покраснела. Динка терпеть не могла, когда что-то не получалось. Как и ее драгоценная мамочка.

Поэтому мгновенно насупилась, ярко-голубые глаза потемнели, в них будто плеснули грозной синевы, а тонкие бровки сдвинулись в одну ломаную линию. Динка отбросила со лба пепельные кудряшки и сердито переспросила:

—Так как?

Зеленоглазый Электрон рассмеялся, щелкнул Динку по слегка вздернутому носику и сказал:

—Можно Эликом. Я, знаешь ли, не сильно старый. На отчество не претендую.

Тамара негодующе фыркнула. Крыс злобно таращил глазки, но голоса не подавал, беспокоился за обед. Динка протянула:

—Э-элик… — И кивнула. — Очень симпатично. И легко. — Немного подумала и грустно отметила:— А у моего папы очень скучное имя.— Она сморщила нос и пренебрежительно выдохнула: — Сережа!

Крыс не выдержал и укоризненно заворчал. Динка торопливо добавила:

—Но сам он хороший. Очень.

Электрон с веселым любопытством рассматривал оживленно болтающую Динку. Девочка комментировала все, что видела в окно такси. Он еще не встречал такого красивого ребенка и невольно любовался нежным раскрасневшимся личиком. Она мало походила на свою тетку. Хотя…

Электрон покосился на сидевшую на переднем сиденье Тамару и хмыкнул: упрямство в этих двух дамах — черта явно фамильная. И подбородки, когда им что-то не нравится, обе задирают совершенно одинаково. У старшей сейчас такое лицо, словно она с удовольствием вышвырнула бы его из машины. Или сама на ходу выпрыгнула бы.

Узкие обтягивающие джинсы, старые, потертые на коленях. Довольно дорогая футболка, широкая и длинная, такие обычно носят подростки. Разношенные, наверняка очень удобные кроссовки. Темно-каштановые волосы, густые, но неухоженные. Шампунь по вечерам и расческа утром — в лучшем случае. А потом всей пятерней…