— Он всегда сопровождает Консуэлу на такие мероприятия. Они — эффектная пара! — уверенно проговорил Луис.

— Так и есть! — согласилась Карен с показным великодушием, удивляясь про себя, что нашел в ней дон Рафаэль, — она такая пресная.

Очевидно, его прельстило красивое личико, решила Карен.

Луис припарковал машину в скверике, что между собором и дворцом Алькасара. Поездка закончилась, едва начавшись, — ее дом был совсем рядом, — но зато платье Карен не пострадало от пыли.

Луис решительно взял ее за руку и гордо повел в собор. Народу было иного, но в таком огромном сооружении всегда найдется еще местечко. Перед высоким алтарем была расчищена большая площадка, отгороженная от зрителей канатом. К удивлению Карен, они довольно быстро пробрались вперед и очутились прямо перед заграждением, по соседству с Консуэлой и доном Рафаэлем.

Тот невозмутимо улыбнулся ей, как будто это было обычным делом — встретиться в такой толкотне.

— Хорошо провели день?

Карен решила, что он над ней смеется, но его лицо было серьезно.

— Отлично! Тимоти даже загорел.

— А вы?

Карен покраснела, заметив, что на нее смотрит Консуэла.

— Я… мне не удается загореть. Я просто покрываюсь веснушками. Это из-за того, что я рыжая.

Его улыбка говорила, что он ничего не имеет против веснушек, но Карен невольно сравнила себя с Консуэлой, у которой была чистая молочная кожа и волосы, не нуждающиеся ни в пышном гребне, ни в мантильи, которые она носила.

Танцевальное действо запаздывало, но никто не волновался. Прошло полчаса, толпа невозмутимо ждала. Самые набожные принялись так самозабвенно молиться, что Карен только позавидовала. Кто-то из мужчин, воспользовавшись случаем, исповедовался. Кто-то вставал на колени перед одной из многочисленных святынь и молился, кто-то сидел на полу и жевал табак, безмолвно перебирая четки.

Что касается собора, то, по мнению Карен, он мало походил на таковой. Собор был слишком велик и построен таким образом, чтобы широкие процессии могли перемещаться вдоль проходов между рядами.

Карен, чувствовавшая себя карликом в этом огромном здании, обрадовалась, когда зазвучала музыка и стало понятно: что-то вот-вот произойдет.

К церковному хору присоединились еще несколько музыкантов. А затем появились мальчики, одетые в разноцветные костюмы пажей времен правления Филиппа III. С серьезными лицами заняли они свои места и защелкали над головой кастаньетами. Музыканты заиграли величественную мелодию сегидильи, и мальчики начали танцевать перед маленькой дароносицей со Святыми Дарами.

И вот все зрители, заполнявшие собор, и те, кто находился на соседних улицах, — веселая довольная толпа, в такт кастаньетам начали пристукивать каблуками.

— Тебе понравилось? — спросила Консуэла у Карен, когда действо закончилось.

Та кивнула, по-настоящему счастливая.

— Мы собираемся поужинать. Я бы предпочла поесть среди людей. Дома так скучно!

Карен молча подсчитала, сколько лет прошло с тех пор, как за ней ухаживал Уильям. Тогда они ходили по ресторанам, а потом выходы в свет стали редкими, и удовольствие от них она старалась растянуть надолго. Карен так даже больше нравилось: впечатления от тех нечастых вечеров были более насыщенными.

— Ночная Севилья — самый красивый город, который я когда-либо видела!

— Только эта ее часть, — критически заметил Луис. — Старый город, как мы его называем. А современные районы везде похожи.

— Но здесь все напоминает о маврах, взять хотя бы эти очаровательные мощеные улицы, которые никуда не ведут…

— Вам бы понравилась Кордова! — рассмеялся Луис. — Если вы зайдете в тупик, обратитесь к Томасу. С его помощью мы заполучили нескольких поставщиков.

— А у меня там химический завод, — вмешался в разговор дон Рафаэль. — Да, думаю, Кордова вам понравится.

Консуэла надула губки, заскучав от этих разговоров.

— В какой ресторан мы пойдем? — спросила она дона Рафаэля, когда они подошли к машине. — Не будем же мы разговаривать, стоя на улице!

— Конечно, нет! — подтвердил он.

Мужчины договорились отправиться в ресторан, расположенный недалеко от Севильи, на берегу реки, где можно было поесть в саду на свежем воздухе.

Луис отказался ехать быстро. Он вел машину на самой маленькой скорости, держа руль одной рукой и положив другую на спинку сиденья Карен.

Ей очень хотелось попросить его не отвлекаться от дороги, но, пожалуй, это будет похоже на ворчанье старой девы, подумала она и промолчала. Отклонившись от него, она принялась вглядываться через окно в ночь, пытаясь что-нибудь рассмотреть в темноте.

Ресторан был освещен гирляндой ярких цветных фонариков, отражавшихся в речной воде. Несколько искусственных бычьих голов, развешанных по периметру внутреннего дворика, подсвечивались так, чтобы их было видно и ночью. Тут и там висели афиши, рекламирующие местные бои быков.

— На улице очень холодно, — капризно проговорила Консуэла, как только они вошли. — Где вы были? Мы вас так долго ждали!

— Я езжу на более разумной скорости, чем Рафаэль, — пояснил Луис.

Но дон Рафаэль даже не взглянул на него — его глаза были прикованы к милому, в веснушках лицу Карен, и выглядел он недовольным.

— Да, на свежем воздухе сейчас не посидишь, — подтвердил дон Рафаэль. — Я заказал столик у окна, так что все будет хорошо видно.

Консуэла присела на краешек стула и выжидающе улыбнулась мужчинам:

— Как тихо… Когда начнутся танцы?

Рафаэль засмеялся, но спросил об этом хозяина ресторана. Через несколько минут труппа цыган вышла в центр зала, и женщина — солистка — начала танцевать под мелодию фламенко, исполняемую мужчинами, которые отбивали руками ритм, меняющийся с каждым танцевальным па.

Карен сначала зрелище не понравилось, но, вслушавшись, она полностью отдалась музыке и вскоре была увлечена ею так же, как и остальные.

— Откуда такое название «фламенко»? — спросила она Рафаэля.

— Неизвестно.

— Название происходит от голландского слова, — вставил Луис, — хотя в данном случае каждый доказывает свое.

— Но цыгане — выходцы из Венгрии, не так ли? — заметила Карен озадаченно.

— Из Венгрии или, как некоторые говорят, первоначально из Египта. Но почему именно «фламенко», никто не знает.

Выразительное слово, подумала она, оно само звучит как песня — резкая и в то же время печально-мелодичная.

Женщина завершила свой танец в нарастающем темпе, ее место занял молодой человек в андалузской шляпе, он начал исполнять на гитаре испанские мелодии. Подошел хозяин ресторана и, широко улыбаясь, положил на стол меню.

— Хорошо, правда? На следующей неделе они уезжают в Мадрид, где останутся на Рождество. Днем позже — и вы бы их не увидели!

— Действительно, было бы жаль, — согласился дон Рафаэль. Он взял меню с яркой, сделанной вручную, обложкой и внимательно его изучил. — Что бы вы порекомендовали? — осведомился он у хозяина.

— Яйца фламенко? — предложил тот. — И потом цыпленок по местному рецепту — с шафрановым рисом, миндалем и кишмишем. Это восхитительно!

Все согласились с этим выбором и в ожидании заказа откинулись на стульях, наслаждаясь музыкой. Молодой официант принес им бутылку вина и спросил, что бы они хотели выпить, пока готовится еда.

— Херес? Вермут?

Все остановились на вермуте, за исключением Консуэлы, которая предпочитала сладкий херес со льдом и небольшим количеством содовой воды, дабы придать изюминку напитку. На неискушенный вкус Карен вино было изумительно.

Цыгане были увлечены танцем. Женщины, в отделанных оборками, пятнистых платьях провоцировали своих партнеров на все более сложные рулады: казалось, кричит израненная в любовной битве душа, погибающая и возрождающаяся вновь. Артисты пели долго, одна песня сменяла другую — они словно не ведали усталости.

— Может быть, нам тоже потанцевать? — прошептал Луис Карен, но она только уселась плотнее и отрицательно покачала головой: