— Она родом из пуэбло. Я пригласил ее специально для тебя. Она милая девушка, с ней тебе будет не так скучно. Думаю, она уже ждет в твоей комнате.

Либби втайне надеялась, что Джонатан сам покажет ей дом, но он и не думал этого делать. Она шагнула во внутренний дворик, немного оробев перед роскошью своего нового дома. Обойдя бассейн, Либби вошла в ближайшую дверь и очутилась в гостиной, обставленной уютными кожаными креслами. Блестящие полы были покрыты индейским ковром. Такой же ковер висел на стене.

Либби продолжала восхищаться комнатой, когда в дверь неслышно скользнула девушка. У нее была горделивая осанка индианки, выступающие скулы и иссиня-черные длинные волосы.

— Ты, должно быть, Сансури? — спросила Либби.

Девушка кивнула.

— Я приготовила твою комнату, — ответила она на безупречном английском языке.

— Спасибо. Я бы хотела принять душ…

— Я принесу тебе чай, — предложила Сансури.

— Благодарю.

Взяв Либби за рукав, Сансури потащила ее по длинному коридору.

— Это твоя комната, — сказала она, распахивая дверь. — Красивая, правда?

Либби вынуждена была согласиться. Нежно-розовое убранство комнаты мягко сияло в лучах солнца, проникающих сквозь опущенные жалюзи.

— Ванная там. — Сансури указала на неприметную дверь в углу. — Я задвину шторы?

— Не надо! — воскликнула Либби. — Я люблю солнце.

На лице Сансури появилось неодобрение.

— Мистер Хоуп сказал, что ты захочешь отдохнуть. Пойду приготовлю чай.

Она поспешно вышла из комнаты, и Либби вздохнула с облегчением. Девушка ей понравилась, но сегодня столько всего произошло, что ей было тяжело поддерживать разговор и больше всего хотелось отдохнуть. Либби принялась разбирать вещи. Вода в кране оказалась обжигающей, и Либби не смогла устоять. Когда Сансури вернулась, она уже вытерлась полотенцем и облачилась в новые брюки и рубашку.

— Какая ты красивая! — воскликнула Сансури с искренним восхищением. — Ты привезла одежду из Англии?

— Частично да. Несколько вещей я купила в Сан-Франциско на прошлой неделе.

— Тебе надо было купить шляпу. У нас очень сильное солнце. Если захочешь выйти на улицу, я принесу тебе шляпу.

На подносе стоял стакан с горячей водой и лежал чайный пакетик. Либби опустила его в воду, подождала, пока напиток стал нужной крепости, и сделала глоток. На чай было мало похоже, но Либби была рада и этому. Сансури внимательно следила за ней.

— В следующий раз я принесу кофе. Очень хороший, — пообещала она.

— Было бы неплохо, — усмехнулась Либби. — Ты не знаешь, где мистер Хоуп?

Сансури взглянула на нее с плохо скрытым интересом.

— Уехал. Изгородь сломалась, и он отправился ее чинить. Вернется к ужину.

Либби посмотрела на часы. Еще не было четырех, чем же ей заняться до ужина? Она решила, что если бы Джонатан возражал, чтобы она осматривала дом и прилегающую территорию, то не уехал бы и не оставил ее одну.

— Знаешь что? Неси свою шляпу, — попросила она.

Сансури улыбнулась и минуту спустя вернулась с поношенной женской шляпой.

— Чья она? — спросила Либби.

— Не знаю. Может, сестры мистера Хоупа или кузины. Надень! Тебе очень идет.

Либби посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. У нее был такой вид, словно она родилась на ранчо, а не оказалась здесь случайно, сбежав от мира музыки и вечерних платьев.

Дом был выстроен вокруг внутреннего дворика, в который можно было войти через изящные ворота в северной и южной стенах. В противоположных краях располагались спальни с отдельными ванными комнатами. Третью сторону занимали кухня, столовая и гостиная. В четвертой стороне жили слуги. По чисто выбеленным стенам в испанском духе вились цветущие растения. Перед домом был разбит небольшой сад, совершенно не похожий на те, что Либби привыкла видеть у себя на родине. Здесь не было лужаек, морозостойких кустарников, тюльпанов и нарциссов. Почти все цветы источали пряный незнакомый аромат и отличались экзотической окраской. Осмотрев дом, Либби вышла на улицу и через цитрусовую рощу направилась к конюшням. Она с сожалением отметила, что в доме нет пианино. Как же тогда она будет учить племянника Джонатана? Все это очень странно.

Чжо Ли увлеченно подметал пол в конюшне. Либби остановилась, молча наблюдая за ним.

— Много лошадей! — ухмыльнулся китаец. — Хотите посмотлеть?

— Кто-нибудь ездит верхом? — поинтересовалась Либби.

— Конечно! Я, например. Осень хоросий наездник.

Глаза Либби засияли. Она не садилась на лошадь уже давно, но теперь крепкий запах конюшни напомнил ей о тех временах.

— Вы можете оседлать для меня лошадь? — спросила она Чжо Ли.

Китаец покачал головой:

— Только с разрешения мистера Хоупа. Плостите!

Либби не очень расстроилась и принялась разглядывать лошадей. Не все из них были племенными, но каждая светилась здоровьем. Да и конюшня, в которой жили лошади, была им под стать: изысканные резные перегородки, полки для седел и уздечек. Даже плиты пола, пусть и поцарапанные копытами, выглядели богато.

Либби с сожалением вышла из конюшни и оказалась на главной аллее, решив отправиться к главному входу. В пыли возились куры, время от времени принимая солнечные ванны, блаженно закрыв глаза и взъерошив перья. Вдоль аллеи высились причудливые и по-своему красивые ряды кактусов. Они поднимались на шесть футов над землей и далее разветвлялись на длинные, тонкие колючки, вздымавшиеся к небу. То тут, то там среди живых собратьев попадался мертвый кактус, словно сухой скелет.

Либби подумала, что при свете дня это интересное зрелище, но она вряд ли захочет пройтись по этой дороге ночью.

Либби упрекнула себя за подобные глупые мысли, но странное чувство не исчезло. Ей казалось, что за ней наблюдают, но, когда она обернулась, вокруг никого не было. Однажды Либби показалось, что она заметила силуэт всадника.

До главных ворот идти было дольше, чем она предполагала. Но Либби решила, что проделать этот путь стоило хотя бы ради того, чтобы полюбоваться черепами техасских длиннорогих коров или лонгхорнов. Невозможно представить, что когда-то здесь бродили подобные животные. Их длинные рога производили сильное впечатление. Либби не знала, кого теперь выращивали на ранчо, поскольку еще не видела пастбищ.

Когда она вернулась к дому, жара немного спала. Дул приятный ветерок, и Либби с нежностью взглянула на особняк. Она всю жизнь довольствовалась только музыкой, не задумываясь над тем, где или для кого ей предстоит играть. Но теперь будто влюбилась в место, которого почти не знала и, которое должно было ее или принять, или отвергнуть.

Либби опять показалось, что кто-то следит за ней, но она отмахнулась от этой мысли. Взглянув — на часы, она поняла, что ей следует поторопиться, чтобы добраться домой до темноты. Внезапно за ее спиной раздался отрывистый звук, похожий на выстрел из ружья. Либби, вздрогнув, обернулась, и в этот момент у нее над головой взметнулась петля, плотно связав ее по рукам и ногам.

Сначала Либби испугалась, но потом ее охватил гнев. Она попыталась вырваться, однако веревка только затягивалась плотнее.

— Как вы смеете! — крикнула Либби в пустоту.

— Оле! — Из-за высоких кактусов и поваленных камней показался мальчишка со злорадной ухмылкой на лице. — Добрый день, сеньора, — приветствовал он ее по-испански.

Либби силилась освободиться.

— Как ты посмел?! Немедленно отпусти меня!

Мальчишка расхохотался, потянул за веревку, и Либби, потеряв равновесие, тяжело упала на землю.

— Дай мне только добраться до тебя! — пригрозила она.

Мальчишка вновь рассмеялся и что-то произнес по-испански.

— Ты прекрасно знаешь, что я тебя не понимаю! — рассвирепела Либби.

— Нет? Меня зовут Педро Костелло. А тебя?

Разозлившись, Либби думала только о мести.

— Либби Макферсон, — наконец ответила она.

Мальчик отвесил галантный поклон. Между ним и его дядей не было ни малейшего сходства. Педро был небольшого роста, смуглый, и выражение его глаз выдавало страстный, взрывной характер, что было так чуждо Джонатану Хоупу.