— Спасибо тебе, Кэл… за то, что выслушал. За Джейсона.

— Нуда, мы же оба знаем, что умение слушать — как раз один из моих многочисленных талантов.

Кэл снова боролся с собой, пытаясь унять жар в крови, не менее властный, чем колдовство пыльных мансард, красота заброшенных розариев и неуловимый аромат поблекших букетиков с голубыми ленточками. Ему пришлось долгие месяцы сопротивляться своим желаниям, но последняя неделя заставила его испытать поистине танталовы муки.

Он быстро склонился к ее мягким цветущим губам; их поцелуй был легким, даже нерешительным.

Когда он отстранился, в нем уже бушевало желание.

Глядя на него снизу вверх, Скотти моргала огромными карими глазами, как будто пытаясь решить, как ей следует воспринимать его поступок. А потом улыбнулась! Господи, да еще дружески потрепала его по щеке!

Это был дружеский поцелуй. По крайней мере она так решила.

— Какой ты хороший, Кэл.

Она улыбалась, она снова чувствовала себя с ним легко и свободно.

На следующий день, натягивая джинсы у себя в спальне, Скотти остановилась потрогать нежные головки розочек, которые Кэл принес ей вчера из заброшенного розария Мод. Скотти поставила, их в стакан, который обнаружила, разбирая кухонные шкафчики, и поместила рядом со старым букетом на комоде.

Кэл сильно удивил ее тем, что принес розы. Даже не столько тем, что нашел заброшенный розарий и имел желание его восстанавливать, сколько тем, что он вообще связал обнаруженные за каменной кладкой плетистые розы с теми, которые Скотти привезла с собой из их прошлой жизни.

Вчера в мансарде он, казалось, был настроен на совершенно новый лад. И когда он поцеловал ее, на какой-то краткий миг в ней зародилось ощущение, что он обнаружил свои чувства, но ей совершенно не хотелось их анализировать. Она, правда, довольно скоро поняла, что Кэл поцеловал ее потому, что он действительно хороший и добрый и хочет, чтобы они снова были друзьями, как прежде. Их дружба, которая едва не сломалась под грузом личных и бытовых трудностей жизни в конторе, все-таки устояла.

Остается только не забывать, что целоваться с Кэлом, даже по-дружески, не следует. Запретная зона.

Надев джинсы, Скотти прошла к окну и раздвинула легкие занавески. Внизу, на боковой лужайке, Кэл ездил взад и вперед на газонокосилке. Он был в одних джинсах, и косые лучи закатного солнца рельефно очерчивали его широкую грудь, крепкие бицепсы и мощную мускулатуру спины. Его глаза были прищурены, темные волосы поблескивали.

Скотти продолжала наблюдать; Кэл замедлил ход и остановил газонокосилку прямо под ее окном. Мотор смолк. Не подозревая, что за ним наблюдают, Кэл погладил подбежавшего к нему Иггза, приветственно помахивающего хвостом, затем поднял лежавший на земле шланг, который он, видимо, заранее приготовил.

Не в силах отвести взгляда, едва дыша, Скотти смотрела, как он открывает кран и обливается струей прозрачной воды. Его мокрые волосы прилипли к голове, коричневые соски напряглись от холодной воды, джинсы ниже талии промокли и стали из голубых синими, обтянув ягодицы и выпуклость спереди.

Кэла можно было назвать воплощением природной мужественности, чего Скотти не замечала в нем раньше, когда он был ее напарником в полиции. После наглаженных форменных рубашек, начищенных ботинок и аккуратно причесанных волос он только теперь возвращался к тому, что, как Скотти догадывалась, было его природой.

Теперь Кэл был другой. Этот Кэл любил тяжелый физический труд, любил работать на воздухе. Он как будто сошел с фотографии в настенном календаре.

В таком виде он вполне мог бы позировать для снимка «мужчина обыкновенный, частично одомашненный, дикий вид». Пытаясь заставить себя отойти от окна, Скотти уже знала, что она теперь не скоро забудет представшую перед ней картину.

Кэл вернулся к своей косилке; Скотти наконец смогла оторваться от окна и тут же наткнулась на спинку своей новой кровати. То есть старой кровати с пологом, которую она нашла в сарае Мод и собирала вместе с Кэлом.

Вид свежевыстиранных «ванильных» простыней, обнаруженных на чердаке, в сочетании с ее собственными пуховыми подушками и светло-бежевым покрывалом с кружевной отделкой, которое она купила на распродаже, вновь наполнил ее радостью и теплом, ощущением дома, которого у нее никогда, по сути, не было. На прикроватном столике красовались очередная находка — оловянный держатель для бумаг, в котором теперь лежал ее неизменный блокнот с ручкой, и шкатулка с ручной росписью.

Решив, что уже довольно прохлаждаться и мечтать — занятие, которое Скотти втайне обожала, — она заставила себя окончательно одеться и спуститься вниз. Поскольку Кэл согласился предложить Джейсону Кейхиллу работу в розарии, Скотти решила сама поговорить с мальчиком. Она понимала, что его отца нельзя не принимать в расчет, и не желала еще больше обострять ситуацию или игнорировать ее вовсе. Скотти в будущем надеялась исправить положение, создавшееся после их неудачной встречи в субботу.

Если Джейсона заинтересует предложение работы в «Приюте у Мод», тогда она зайдет поговорить и с его отцом.

Скотти много размышляла о Буте Кейхилле и пришла к выводу, что он не столько плохой или пропащий человек, сколько человек, которого терзает боль и который не в состоянии с собой справиться. Ее уже не удивляло то, как он себя ведет, — хотя, конечно, такое поведение не располагало к общению с ним. Не удивляло ее и то, что сыновья повторяют своего отца и своими выходками выплескивают на окружающих злобу и агрессию, которые отец переносит на них дома.

Скотти придется запастись терпением и найти подход к мальчику и, если возможно, к его отцу.

Проходя мимо открытой двери в комнату Кэла, она машинально заглянула внутрь. В отличие от ее собственной спальни мебели здесь было гораздо меньше, и кругом царил просто казарменный порядок. Вчера вечером Кэл надолго уехал кататься на мотоцикле, чего он не делал с тех самых пор, как они стали жить вместе. В спальне своей он тоже не ночевал, и Скотти знала, что он заснул на диване в гостиной, оставив включенным телевизор.

Перед ее глазами тут же всплыла другая картина, которую она наблюдала сегодня утром: Кэл спит в одежде, растянувшись на диване, голова покоится на одном подлокотнике, Скрещенные ноги в носках — на другом… Скотти попыталась немного облагородить жуткий старый диван, задрапировав его всевозможными пледами, накидками и подушками. Диван поставили в гостиной перед восхитительным камином, отделанным природным камнем. И теперь Кэл удобно устроился на нем, просто как дома. Минуя гостиную с дощатым полом темно-медового цвета, Скотти остановилась на пороге кухни, где, лениво раскинувшись на сверкающей плитке, лежала Даффи. При виде Скотти она несколько раз приветственно шлепнула по полу пушистым хвостом. Кухня уже была в основном отделана, и Скотти с удовлетворением оглядела светлое, веселое помещение, оформленное в стиле кантри.

— Ну что, моя лапочка? Что? — ласково сказала она собаке, — Ты разлюбила свой диванчик, потому что я его накрыла, да?

Получилось так, что они с Кэлом поменялись собаками. Или, правильнее было бы сказать, собаки поменялись хозяевами. За ту неделю, что они прожили в «Приюте у Мод», Иггз начал просто боготворить Кэла, а Скотти всей душой полюбила тихую, неторопливую Даффи.

Попрощавшись со своей самой преданной подругой, Скотти вышла па веранду и машинально оглянулась на Кэла, все еще поглощенного своим занятием. Скотти знала, что Кэл не одобряет ее попыток уменьшить, насколько будет возможно, напряженность между ними и Кейхиллами, однако как напарники они привыкли доверять друг другу и принимать решения на равных.

Шагая к гаражу, Скотти собиралась просто помахать Кэлу — он знал, куда она едет, — и попрощаться с Иггзом, который кинулся ей навстречу, как вдруг услышала скрипящий, ни на что не похожий звук газонокосилки, который она издает, когда ее нож натыкается на твердый предмет.