— Или возможно они сделают ее одной из них, господин.

Кристофер задрожал от мысли об этом.

— Почему-то, я сомневаюсь в этом. Смешивать кровь друида и вампира считается опасным.

— Я не подумал об этом. — Ропер кивнул, открывая боковую дверь в мужскую часть дворца. — Лучше, пусть тогда они ее убьют.

Кристофер вспомнил выразительное лицо Розалинды Ллеуэллин и представил, как смерть испортит его. Неужели ее убийство было необходимым? Он бы лучше заставил ее убежать домой и принял вызов от настоящего противника Ллеуэллина, а не от нее. Его симпатия к ней стала меньше. Возможно, в конце концов, таков план. Друиды не верят, что он представляет реальную угрозу, и послали слабую женщину проверить его.

Его пальцы сжали дверную ручку. Он всегда будет под подозрением? Его иностранная кровь считается испорченной? Его ценность, как убийцы друидов поставлена под сомнение его собственными людьми, его собственной семьей? Робкая улыбка Кристофера исчезла. Ей-богу, он покажет им, что он был более чем способен. Он нанесет по миру друидов такой удар, что его имя будут помнить в течение многих столетий.

Неосознанно, он надавил рукой на грудь в области сердца, где была выжжена метка Митры. Он, как потомок римлян, поклялся, защищать вампиров против друидов. Правда угроза друида очень ослабла, но он был все еще связан присягой. Он упорно боролся, чтобы его приняли в культ Митры, и был настроен выполнить свой долг без личных сомнений по поводу убийства женщины.

Кристофер со стуком закрыл дверь и поднялся по лестнице, оставляя Ропера следовать за ним. Сомнения вновь одолевали его, но он немедленно выкинул их из головы. Он не мог позволить себе показать какую-либо слабость. Если он добьется своего, девица Ллеуэллин пожалеет, что родилась на свет.

Нахмурившись, Розалинда смотрела на короля.

— Я не уверена, что поняла, что вы хотели мне сказать, сир.

Король Генрих сел и указал ей сделать тоже самое. Он вызвал ее в свои покои, как только забрезжил рассвет, и ей хватило времени только, чтобы набросить плащ поверх платья для верховой езды и последовать за охранниками через серию потайных проходов, чтобы предстать перед королем.

— Вы прекрасно меня слышали. Я хочу знать, считаете ли вы, что вампиры убивают моих слуг.

— Как я сказала, это возможно, сир, но …

Он наклонился вперед, массивная рука сжала ручку стула.

— Пять слуг дворца убиты в течение пяти недель, а вчера вечером я обнаружил труп в своей спальне!

— Здесь, сир? — Розалинда осторожно осмотрелась, но не увидела доказательств присутствия кого-то еще, живого или мертвого.

— Да, здесь. — Король задрожал и обернул длинную меховую мантию вокруг плеч. Он небрежно щелкнул усыпанными драгоценностями пальцами. — Я принял меры, чтобы тело оставили в саду удовольствий [3] . Я не могу позволить подданным узнать, что кто-то успешно проник в мои личные покои.

— Абсолютно нет, сир. — Хотя она и восхищалась бессердечным решением короля избавить себя от последствий нежелательного трупа, Розалинда задалась вопросом, что почувствуют королева и ее леди, неожиданно натолкнувшись на обескровленный труп, по дороге на утреннею мессу.

— Вы сказали, что уже было пять смертельных случаев, сир?

— Двое мужчин и три женщины. — Король заговорил тише. — Эти ваши вампиры. Как именно они убивают свою добычу?

— У них есть клыки, сир, которые они используют, чтобы проколоть кожу и высосать кровь из жертв.

Король задрожал.

— На теле были подобные отметины на горле. Вампиры выпивают все до последней капли?

— Нечасто, сир, потому что…

— Они крадут души?

Розалинда старалась быть терпеливой.

— Сир, они обычно только пьют кровь жертвы и оставляют их живыми. Очень необычно для вампира забрать всю кровь, если они не планируют…

— Планируют что?

— Если вампир хочет обратить человека, он должен оставить жертву без капли крови, а затем напоить ее кровью вампира, чтобы оживить и завершить обращение.

— Таким образом, возможно, что, кто бы это ни был, он пытается породить больше вампиров?

— Возможно, сир, или вампир, быть может, всего лишь сошел с ума и просто хочет убивать.

Король откинулся назад, его лицо было бледным, глаза сузились.

— И, что вы намереваетесь делать с этим?

— Казнить преступников, сир.

— В ваших устах это звучит так просто.

Розалинда рассмотрела короля. Насколько он должен быть в курсе дела, чтобы дать ей свободу работать без преград?

— Ну, это не настолько легко, сир. Сотни людей посещают ваш дворец. Обнаружение даже одного вампира, скрывающегося среди них, может занять некоторое время.

— Даю вам разрешение предпринимать любые действия, необходимые, чтобы держать тех монстров подальше от меня. Я также сообщу охранникам и своим личным слугам, что у вас должен быть постоянный доступ ко мне.

— Спасибо, сир. Это, конечно, мне поможет. — Розалинд колебалась. — Вы также разрешаете мне убить вампира?

— Конечно.

— Кто бы это ни был?

Король нахмурил лоб.

— Вы предполагаете, что это может быть кто-то, кого я прекрасно знаю?

— Это может быть любой, Ваше Величество. Вампиры бессмертны и строят свои планы соответственно. Прождать целую человеческую жизнь ради одного момента мести или шанса поработить короля ничего не значит для них.

— Тогда у вас есть мое разрешение убить любого, кого вы захотите. — Король встретил ее пристальный взгляд, и жестокость его выражения потрясла ее. Вот человек, который пожертвует любым, чтобы спасти себя: истинный монарх с настоящим инстинктом выживания.

— Как вы убиваете эти штуки, если они уже мертвы и предположительно бессмертны?

— Вы должны обезглавить их покрытым серебром лезвием и пронзить сердце.

— Ах, конечно. — Король пристально изучал ее. — И вы способны сделать это?

— Да, сир. Я могу казаться маленькой и слабой, но я с самого рождения училась побеждать вампиров.

— Вы убивали?

— Да.

Король тревожно посмотрел куда-то поверх нее.

— Если эти существа уже мертвы, что произошло с их душами?

— Некоторые говорят, что, когда они оставляют свою человеческую сущность и становятся вампирами, их души попадают в ловушку чистилища, где и останутся до скончания времен.

— Да, я могу это понять. — Король задрожал. — Как душа некрещеного младенца: жизнь, еще не посвященная Богу. Если убить вампира, вы думаете, он воссоединится с душой.

— Я не знаю, сир. — Все были наслышаны об интересе короля к теологическим вопросам церкви, таким образом, Розалинда едва ли была удивлена его вопросам о душе вампира. — Другие утверждают, что у вампира нет души, потому что она исчезает в момент, когда они становятся бессмертными.

— А чему верите вы? Когда вы их убиваете, что, по вашему мнению, с ними происходит?

Розалинда встретила его пристальный взгляд.

— Я верю в надежду и милосердие Бога. Мне нравится мысль, что человеческая душа наконец-то вернулась к Богу и может быть свободна от вампирской порчи.

Она подозревала, что ее семья не разделит ее взглядов. Они полагали, что вампир не имеет души и заслуживает небытие смерти без шанса на воскрешение. Возможно, она лишь хотела оправдать убийство вампиров, но должна же, она жить со своими кошмарами.

Король встал, и Розалинда последовала его примеру.

— Вы будете держать меня в курсе вашего расследования, леди Розалинда.

Розалинда присела в глубоком реверансе.

— Конечно, сир, и спасибо за ваше доверие ко мне.

Король улыбнулся.

— Кажется, что у меня нет иного выбора, кроме, как довериться вам, моя леди. Не разочаруйте меня.

Розалинда решила проигнорировать подразумеваемую угрозу в его словах и просто улыбнулась в ответ.

— Спасибо, Ваше Величество.

Она выбежала в приемную и в сопровождение единственного охранника прошла через тот же самый секретный проход, выходящий на кухни женской половины дворца. У нее было время задаться вопросом, сколько женщин охрана сопроводила в спальню короля без ведома королевы. Вместо того чтобы подняться наверх и рискнуть не разбудить Маргарет, Розалинда решила отправиться в конюшни, где ее будет ждать Рис. Солнце уже поднялось выше линии крыши дворца, и он будет волноваться, куда она запропастилась.