Как-то Бен сказал, что София одной своей улыбкой может растопить лед. А Тэш было к тому же так плохо, она нуждалась в утешении.

В десять тридцать, когда Бен уже приготовился умереть от голода, все наконец были готовы к отъезду.

Хуго, который много пил и почти не закусывал, вдруг захотелось сделать что-нибудь безрассудное. Хорошо бы с кем-нибудь поссориться, желательно с сестрой Софии, по это, скорее всего, выведет из себя их симпатичную хозяйку. Он порешил на том, что станет игнорировать все попытки Аманды привлечь его внимание.

Тэш почти засыпала. Остальные были в приподнятом праздничном настроении.

Все толпой направились к машинам и как раз решали, кому садиться за руль, когда вдруг послышался шум мотора и во двор въехал автомобиль.

— О нет, — простонал Бен. — Кто же ходит в гости так поздно?

Хлопнули двери, и в темноте двора появились Мэтти и Салли.

— Простите, что так поздно, — извинилась Салли, целуя свекровь, — Планы поменялись.

— Как я рада видеть вас! — закричала Александра, целуя Мэтти и сбив при этом с него шляпу. — Вы как раз вовремя. Мы едем ужинать. Поехали с нами.

— Мы не можем, — сказал Мэтти с сожалением. — Дети на заднем сиденье крепко спят. Нужно их уложить.

— Не переживайте, мы вас подождем. Отведите детей и дом, а мы пока выпьем что-нибудь, — настаивала Александра. — Нет, как удачно все получилось!

До ресторана они так и не добрались. Салли была не способна хранить секреты и сразу всем разболтала о своей беременности, наводнив холл новыми игрушками. Паскаль достал шампанское, чтобы отпраздновать радостное событие. Засидевшись за столом, они и не заметили, как наступила полночь.

Желудок Бена сократился до размера почтовой марки. Заметив его страдания, Салли извлекла из своей сумочки замусоленный «Твикс» и начатую упаковку жвачки.

— Ты меня просто спасла!

Бен с благодарностью принял эти подарки, восхищаясь румяными щеками Салли и ее игривыми зелеными глазами. София недолюбливала золовку, считая ту слишком шумной и неряшливой. Но Бен решил, что Салли была довольно милой, ему понравилось, что она приветливая, остроумная и совсем не пользуется макияжем.

София, холодно поприветствовав своего брата поцелуем в щеку, вежливо осведомилась, почему они решили завести еще одного ребенка так скоро. Особенно если учитывать тот факт, что Тор была — прямо скажем — сложным ребенком.

— Конечно, говорят, что дети, рожденные дома, немного отстают в развитии, — высокомерно заявила брату София. — Хотя роды дома были ужасно популярны в семидесятых, не так ли?

Мэтти пристально смотрел на сестру, пока та украдкой разглядывала свое отражение в ведерке для шампанского.

— У меня не получилось заснять последние роды на видео, — наконец сказал он с совершенно невозмутимым видом, — но ничего, заснимем теперь. На этот раз, я думаю, мы попробуем рожать на корточках в теплой воде, под музыку африканских племен, и соберем всех соседей на зрелище. А когда ребенка уже можно будет показывать, приходи, попьем «Гиннеса» и поедим вегетарианской еды.

Глаза Софии на несколько секунд сузились до двух великолепно нарисованных линий, потом она резко рассмеялась и игриво похлопала брата по потертому рукаву рубашки; она решила не выходить из себя.

Салли с Тэш уединились в уголке, чтобы посплетничать. Они часто встречались в Лондоне, и время от времени Тэш забегала, чтобы посидеть с детьми, если не получалось пригласить няню. Салли нравилось, что Тэш всегда непредсказуема, всегда одета шиворот-навыворот и рассказывает детям всякие истории перед сном. Мэтти жаловался, что его сестра никогда толком не помнит, кто им звонил, и забывает поставить молоко в холодильник.

Александра ходила от одной группы гостей к другой, собирая с пола тарелки.

Мэтти беседовал с Паскалем о британской политике. Аманда прислушивалась к их разговору, игнорируя монолог Софии о новинках фирмы «Клиник» по уходу за лицом.

— Тот бардак, который они устроили с подушным налогом, — говорил Мэтти. — Я уж молчу, что у нас творится и системе здравоохранения. Один мой приятель пытался раздобыть материалы для документального фильма о махинациях вокруг очереди пациентов, ожидающих пересадки органов. Он просто столкнулся с каменной стеной. То, что он в конце концов раздобыл, оказалось настолько скандальным, что Министерство внутренних дел наложило резолюцию и конфисковало все наработки за три года.

— У вас в Англии строгая цензура, да? — Паскаль наполнил бокалы.

— Да уж, — согласился Мэтти. — Но нужно еще понять почему. Простые люди считают, что правительство Ее Величества защищает их интересы, но оно лишь постоянно подчищает за собой.

Аманда внимательно слушала и изучала его бесспорно привлекательное лицо. Его кожа была бледнее, чем у сестер и у матери, но у него были такие же выразительные карие глаза, как у Александры. А величественный римский нос, скорее всего доставшийся от отца, придавал его лицу настороженную нервозность волкодава. Но самой притягательной чертой его лица был широкий чувственный рот. Мэтти тщательно выговаривал слова, время от времени демонстрируя блестящие слегка неровные зубы.

Аманда задумалась: интересный мужчина, ничего не скажешь. Но она догадывалась, что вся его страстность заключалась в тех словах, которые он сейчас говорил. Стоит с ним пошутить или начать флиртовать, и он сразу смутится или растеряется. Она посмотрела на Паскаля и едва заметно ему подмигнула.

Салли, сидящая в углу с Тэш, заметила, как ее муж пытается заинтересовать Паскаля, а заодно и стильную блондиночку своим проектом по Северной Ирландии. Мэтти всегда наклонялся вперед и размахивал руками с выражением восхищения на лице, когда говорил о своем последнем увлечении.

— Что из себя представляет эта девушка Хуго? — заговорщицки прошептала Салли Тэш.

— Очень грубая, — прошептала Тэш в ответ.

Сейчас говорила Аманда, а Мэтти, Бен и Паскаль ее слушали. Нехорошо сплетничать, но было так приятно иметь Салли на своей стороне. Ее взъерошенная светловолосая невестка была такой болтливой и восхитительно дружелюбной, что кого угодно заставила бы быть неосторожным.

— Вся из себя такая крутая бизнесвумен — она уже попросила Паскаля одолжить ей факс, — сообщила Тэш хриплым шепотом. — И договорилась с Софией, что Паола будет записывать ее деловые письма в перерывах между сменой пеленок.

— Ужас, — Салли закатила глаза.

— Но она потрясающе умная, — быстро добавила Тэш, испытывая угрызения совести. — И когда она решает быть обаятельной, даже стены нагибаются послушать.

— Бедняга Мэтти! — Салли захихикала, оглядывая комнату. — Похоже, единственный мужчина, которого она не интересует, — это Хуго.

— Он просто знает все ее уловки, — вздохнула Тэш и покраснела. — Видимо, им обоим нравится злить друг друга. — Ей не хотелось обсуждать отношения Хуго и Аманды. — Я думала, вы приедете с Найлом О'Шогнесси.

Салли отхлебнула из бокала и кивнула.

— Он прячется от всех в Провансе, Мэтти пытался с ним связаться, но похоже, бедняжка в очень плохом состоянии. — Салли внезапно погрустнела. — От него ведь жена ушла.

— Просто ужасно. Это же Мэтти их в свое время познакомил. Ее вроде бы зовут Лисетт?

— Да, представь, она режиссер. И довольно неплохой. Они раньше вместе работали на Би-Би-Си. А теперь жена Найла сбежала с какой-то американской знаменитостью. — Салли задумалась. — Ты ведь ни разу не видела ни Найла, ни Лиссетт?

Тэш покачала головой.

— Забавно, — Салли понизила голос, — но наша Аманда очень похожа на Лисетт. Такой же взгляд, те же манеры.

— Боже. — Тэш отпила из бокала. — Тогда, может, Найлу не стоит сюда приезжать?

— Может быть, и так. — С унылым видом Салли откинулась на диване. — А может, и наоборот: своего рода шоковая терапия. — Озорная улыбка блеснула на ее симпатичном лице. — Я тебе еще не рассказывала, почему мы так поздно приехали?

— Нет.

— Мы были бы здесь уже к обеду, но Мэтти — это Мэтти. Захотел непременно заехать в какой-то захудалый бар, который сыграл важную роль в движении Сопротивления. И представь себе…