Как-то все не было подходящего момента пригласить Макса во Францию. То он был ужасно раздражительным, то игнорировал ее. И Тэш все откладывала разговор.

Безусловно, путешествие на Луару было идеальным вариантом для возобновления угасающих отношений. Тэш каждый раз убеждала себя в этом, когда собиралась поговорить с Максом. Но подсознательно чувствовала, что это не совсем так.

Тэш сказала матери, что вылетит в последнюю неделю июня. Уже наступило шестнадцатое число, а она все еще не поговорила с Максом.

Грэхем в эту неделю был на буровой установке. Майки проводил выходные в квартире на Кокен-Гарден, где жила некая Легация. Все посетители Деррин-роуд были временно выдворены Тэш, которая в приступе стыда нашла пылесос и пыталась откопать ковер из-под кучи пустых банок и полных пепельниц. Впервые за долгое время они с Максом были наедине и оба при этом бодрствовали.

Тэш начала разговор с невнятного бормотания в тот момент, когда он поднял ноги, чтобы она могла пропылесосить под ними.

«Моя мама устраивает летнюю вечеринку в загородном доме на Луаре и приглашает нас. Она уже прислала билеты — все оплачено… и она говорит, что если ты очень занят, то можешь приехать только на выходные… но, конечно, ты можешь побыть и подольше… э… она пригласила членов семьи и много друзей… и если ты можешь взять отпуск… не то чтобы ты должен ехать, если не хочешь… хм… ну?»

«То есть?» — Макс посмотрел на Тэш поверх газеты несколько озадаченный.

«Э… ты хотел бы провести отпуск во Франции?»

«Что-то вроде съездить познакомиться с семьей?» — по синим глазам Макса ничего нельзя было понять, но его темные брови удивленно приподнялись.

«Видишь ли… Моя семья не совсем обычная». Не объяснять же ему, что даже отпуск с семейством Борджия и то был бы более заманчивым.

«У меня никогда не было возможности узнать твою семью», — пробормотал Макс и вернулся к своей газете.

«Ну, теперь у тебя есть шанс». На самом деле Тэш не хотела, чтобы Макс поехал, поэтому говорила все таким тоном, как будто предлагала ему провести неделю в нудистской колонии.

Она догадывалась, что скажет Макс, но тем не менее это причиняло боль.

«Тэш, я думаю, нам пора поговорить… Мне уже давно нужно тебе кое-что сказать».

 «Ох», — прошептала она.

Почему ее голос звучал так, как будто она только что опустошила весь контейнер пылесоса себе в рот? Она остановилась и повалилась на диван, прямо на возмущенную кошку.

«Да, — Макс вздохнул и подогнул под себя ногу. — Видишь ли, у меня сложилось впечатление, что в последнее время ты избегаешь разговоров со старым добрым Максимилианом. И я уже начал подумывать, не изучить ли мне азбуку Морзе».

«Неужели?»

«Тэш, посмотри на меня».

Тэш ненавидела, когда ее об этом просили. У нее глаза были разного цвета — один серый, второй зеленый. Из-за этого у нее всегда был такой вид, как будто она потеряла одну контактную линзу.

Повернувшись к Максу, она некоторое время смотрела ему в глаза, а потом перевела взгляд на его губы.

«Тэш, ты меня любишь?»

«Да… думаю… да», — ее голос задрожал.

«Не слышу уверенности».

«О, давай закончим этот разговор. Просто скажи, что ты меня бросаешь».

«Но я уверена, уверена».

Она смотрела на его великолепный рот, и ей хотелось плакать. И тут Тэш заметила герпес на его губе и быстро отвернулась.

«Тебя устраивают наши отношения?»

Макс придвинулся к ней.

«Нет, нет — ты меня больше не любишь. И я не уверена в себе, когда тебя нет со мной».

«Вроде да… я хочу сказать, что мне немного некомфортно с Грэхемом и Майки и все остальное, ну ты же знаешь…»

«Почему, ну почему я не могу сказать, что думаю?»

«Видишь ли, а меня не устраивают».

Она прикусила губу и сдержала слезы.

Теперь — ее время, Тэш это понимала. Ей предоставляется возможность выйти вперед и изящно раскланяться. Она могла с достоинством сказать свою реплику и предложить расстаться друзьями.

Вместо этого она просто выдавила: «Не устраивают?» — и мрачно уставилась на его ботинки и стала ждать, пока Макс не выскажется.

«Все не так, Тэш, дело не только в нас. Работа, Лондон, приятели — тут много всего. — Он взял ее руку, посмотрел на следы лака и обкусанные ногти. — Генри — банкрот», — изрек он.

Его босс! Тэш в ужасе уставилась на Макса. Однажды Макс сказал ей, что единственный человек, которым он восхищается, — это его начальник.

«В конце недели придут из налоговой».

«Боже, мне так жаль… — Тэш сжала руку любовника. — Что он собирается делать?»

«Ему придется найти работу и работать на других людей. Его дом заложен, — печально продолжил Макс, — а у Сары будет третий ребенок в августе».

Наступила тишина.

«А что ты будешь делать?» — наконец выдавила Тэш.

Макс отпустил ее руку и уставился в окно.

«Я… э… подумываю о том, чтобы поехать в Штаты».

Тэш не шевельнулась, ее сердце громко билось.

«Ненадолго. Просто посмотреть, что к чему. Наверное, найду работу на время… или просто отдохну. С отцом повидаюсь».

Отец Макса жил в Нью-Йорке. И Тэш всегда казалось, что отец с сыном друг друга не переносят.

«Мне была очень нужна твоя поддержка, Тэш. — Макс тщательно рассчитал силу голоса для последнего удара. — Но ты была слишком занята, чтобы это заметить. Как будто у тебя было время для всех, кроме меня. Я не понимаю, зачем ты до сих пор приходишь ночевать сюда».

Тэш знала, что слова Макса — чистая правда, тут нечего возражать, и ей было слишком стыдно, чтобы впустую попросить «посмертного» прощения.

Воспоминание об этом напряженном разговоре, где главное так и осталось невысказанным — молчание было таким тяжелым и многозначительным; что какой-нибудь телепат мог бы написать роман, — наполнило слезами глаза Тэш. Она отвернулась, чтобы миссис Чим не увидела, громко высморкалась в одеяло и непреднамеренно предоставила возможность всему самолету любоваться на ее трагедию.

Тэш сама удивилась, как тогда спокойно приняла новость и спросила Макса, когда он улетает, хватит ли ему денег и что будет с Деррин-роуд. Она даже не забыла спросить о крикете. Что угодно, лишь бы отвлечься от раздумий о том, что она сама виновата.

С этого дня Макс сменил раздраженное выражение лица на лицо мученика. Из чувства вины Тэш помогала ему собираться, случайно так постирала все его рубашки, что они стали грязно-серыми, как тюремные робы, растеряла его носки и прожгла дыру на брюках. Она даже одолжила Максу свой фотоаппарат, после его неоднократных намеков.

И вплоть до момента его отъезда, десять дней назад, об их отношениях не было сказано ни слова. Макс стал более внимательным, чем был на протяжении последних месяцев, но казалось, что мыслями он витает где-то далеко, как будто их отправили с багажом заранее. Как будто он на какое-то время остановил жизнь, чтобы хоть чуть-чуть побыть вне ее. И у Тэш возникло ужасное чувство, что, когда Макс вернется, для нее в его жизни места уже не будет.

Майки и Грэхем были возмущены в равной степени.

«Он должен мне тысячу фунтов», — сказал Майки в ярости.

 «Кем же заменить его в команде?» — ныл Грэхем.

Тэш пряталась от них обоих, чувствуя свою вину в происходящем. Побег во Францию мог бы стать облегчением, но при мысли о непомерно самоуверенных родственниках и насмешливом красавчике Хуго, ожидающих ее там, тоска по Максу лишь усиливалась. Такой теплый, нежный Макс, которого она подвела и теперь потеряла.

За десять минут до приземления Тэш предприняла отчаянные попытки привести себя в приличный вид, не важно, кто из членов семьи ее встречает, — а вдруг, каким-то непостижимым и таинственным образом, с ними окажется и Хуго Бошомп.

Втиснувшись в полуметровое пространство туалетной кабинки, Тэш увидела, что содержимым ее походной косметички не обойтись. На самом деле она не была уверена, что даже весь ассортимент универмага был бы в состоянии ей сейчас помочь. Мешки и черные круги под глазами, сальные, торчащие во все стороны волосы и два гигантских прыща, возникшие строго симметрично по обеим сторонам ее подбородка. Тут нужны темные очки, шляпа и чадра. Вместо этого Тэш нанесла немного тонального крема и пару капель «Коко» и вернулась обратно к миссис Чим, которая немедленно начала что-то тараторить, так как стюардесса обвинила ее в попытке стащить журнал.