— Спасибо. Но, пожалуйста, не говори больше о моей внешности, мама.

Это была единственная тема, которую Тэш ненавидела обсуждать с семьей.

— Ты купила хоть немного одежды на те деньги, что я тебе прислала? — спокойно спросила Александра, рассматривая дырявые джинсы Тэш и мешковатую красную футболку с надписью «Австралия» на груди. Да уж, вкусом ее младшая дочь не отличается.

— М-м-м, кое-что.

Ничего она не купила, даже новые джинсы, чтобы заменить рваные.

— Ты похудела.

— Совсем немного.

«МАМА, ПОЖАЛУЙСТА, СМЕНИМ ТЕМУ!»

— А мне кажется, прилично. Теперь, готова поспорить, тебе будут как раз мои вещи. Позднее мы покопаемся в одежде. Будет весело. А Паскаль выскажет свое мнение. Он обожает показы мод…

«Боже! Только не это!»

— Тебе бы пошло мое красное платье от Москино или…

— А где Паскаль? — «Если ты не сменишь тему, тогда это сделаю я».

— Ушел организовывать небольшой сюрприз для тебя.

Александра изучающе посмотрела на дочь. Это будет не так просто, как ей казалось. Если бы только у нее было чуть больше времени, но Тэш приехала слишком поздно, и теперь ей придется успеть все за двадцать четыре часа.

Иногда Александре казалось, что она одна из всей семьи понимает Тэш. Мелодраматичность чувств младшей дочери была похожа на ее собственную — Тэш обладала тем же самым, обращенным вовнутрь тщеславием, которым все детство руководствовалась сама Александра. Она понимала всю боль и отчаяние, которые пришлось пережить Тэш, когда ее сравнивали с братом и сестрой. Умный, начитанный, рассудительный Мэтти. Красивая, амбициозная, практичная София. И Тэш.

Малышка Тэш… неуклюжая, застенчивая, забавная, удивительно способная и талантливая, но абсолютно неприспособленная. Александре порой хотелось заплакать от любви к ней. Иногда она тайком признавалась самой себе, что любит Тэш больше всех остальных детей.

Сейчас Александра в молчании созерцала свою дочь, сидящую в ужасной студенческой одежде, со скрещенными ногами, голова опущена, пальцы щиплют диванную подушку. Ей бы так хотелось кинуться и приласкать Тэш, но это бы смутило девочку. Тэш, кажется, считает, что вызывает у всех отвращение. И Александра подозревала, что та мрачность, которую излучала ее дочь из-под изогнутых бровей, была постоянной.

Она поняла, что Тэш старается выглядеть как можно более незаметно, потому что ей кажется, что нет смысла в том, чтобы «предлагать вонючего гуся под видом паштета фуа гра», это было ее собственное выражение. Но Александре так хотелось, чтобы Тэш чувствовала себя привлекательной, даже тогда, когда на ней старые джинсы. В конце концов, она была достаточно симпатичной девушкой — потрясающее лицо с этими невероятными глазами, полные чувственные губы и слегка вздернутый нос. Пожалуй, полновата, но такое впечатление создавалось в основном из-за осанки — плечи согнуты, носки вместе, бесконечные ноги демонстрируются не с лучшей стороны, так как Тэш сгибает колени, и получается, что она такого же роста, как и окружающие.

Александра пригласила Тэш пораньше специально. «Курсы повышения уверенности в себе», — так она объяснила это Паскалю. Мать знала, насколько важно, чтобы Тэш пообщалась с остальными членами семьи — в особенности с Софией и Касс — и пообщалась на равных.

— Мам, перестань так меня разглядывать. Ты ведь знаешь меня уже двадцать три года.

— Прости, дорогая, — Александра забыла, что перед ней сейчас сидит настоящая живая Тэш. Великий проект по усовершенствованию. — Я просто думала о том, как хорошо ты выглядишь.

Тэш была удивлена. Ее мать как-то странно это сказала. Может, она и в самом деле выглядела лучше? Боже!

Если сейчас она выглядит «хорошо», то, значит, раньше выглядела просто ужасно. У Тэш снова упало настроение. А еще она умирала с голоду.

— А когда приедет Макс?

Опять за старое. Хорошо бы сейчас вволю наесться шоколада.

— Не знаю. Он поехал навестить отца в Штаты.

— А чем он занимается?

— Люсьен? Кажется, что-то вроде банкира. Как и отец.

Тэш закусила губу, она была на грани того, чтобы рассказать о своей вине перед Максом.

Громко хлопнули двери, и где-то в задней части дома послышались два голоса, говорящих на французском.

— Отлично! — лицо Александры просветлело. — А вот и Паскаль. Он где-то мотался целый день, чтобы не видеть, как ты приехала. Ты знаешь, как плохо он умеет хранить секреты. Он не хотел испортить тебе сюрприз.

Тэш решила придерживаться тактики молчаливого любопытства, хотя и была заинтригована.

На кухне они обнаружили Паскаля и Жана, беззубого старого сторожа, который «управлял поместьем» (в возрасте восьмидесяти лет единственное, с чем он мог «управиться», — это дойти до дома, а потом обратно, чтобы выпить чашечку кофе с Паскалем). Оба выглядели очень довольными.

— Наташа! Cherie!

У Паскаля всегда был несколько озадаченный вид, не важно, пьян он был или трезв. Наверное, такое впечатление создавалось из-за больших водянистых серых глаз, выделявшихся на его пышущем здоровьем загорелом лице с гигантским галльским носом. Еще у него была байроническая грива непослушных каштановых волос, которые делали Паскаля похожим на человека, только что прошедшего сеанс электрошока.

— Выглядишь замечательно.

Он наклонился и поцеловал падчерицу. От него пахло дорогим лосьоном и французским табаком.

Тэш решила, что вся эта лесть и белое вино оказывают на нее странное воздействие. Не то чтобы возбуждающее — скорее нервирующее.

— Спасибо. Какая замечательная вещь! — сказала она, восхищаясь блестящей металлической кофеваркой.

Кухня выглядела странно — что-то среднее между деревенской кухней с высушенными цветами и выставочным залом «Занусси». Ее мать о чем-то шепталась с Паскалем, который раздувал щеки в своей характерной манере и что-то отвечал по-французски. Александра, казалось, была не согласна. Паскаль покачал головой и снял свой пиджак (Тэш поразило, что он в такую погоду носит пиджак. Даже сейчас, после заката, дом все еще был раскален от жары). Отчим налил себе стакан красного вина.

— Наташа?

Паскаль жестом указал на бутылку. Стоит ли? А почему бы и нет?

— Да, пожалуйста.

Он налил еще три бокала.

— Это из моего собственного винограда. Но вино я делал не сам. Завтра увидишь мой виноградник и познакомишься с моими… э… соседями… — Он снова раздул щеки, подыскивая подходящее слово. — Они делают вино!

Похоже, этот факт его забавлял.

Тэш обожала Паскаля — он был очень открытым, забавным и страстным человеком. Он также мог быть безмерно мрачным, но в этом виноваты его горячая кровь и французская эмоциональность, по крайней мере, так говорила Александра.

— У нас тут вышел небольшой спор.

Паскаль недовольно поглядел на жену.

— Дело в том, дорогая, — Александра поглядела на дочь сквозь ресницы, на ее губах играла очаровательная улыбка, — Паскаль считает, что ты не сможешь оценить всего великолепия нашего подарка до утра — хотя это и означает, что ему придется весь вечер говорить по-французски, чтобы не испортить сюрприза. Мне кажется, что подарок понравится тебе даже сейчас. Что скажешь?

Тэш перевела взгляд с Александры на Паскаля, который пожал плечами. Затем посмотрела на Жана. Он улыбнулся ей своими деснами. Она еще отпила вина. Оно оказалось неожиданно терпким.

Лучше принять сторону мамы, наконец, решила она, чувствуя, как тепло вина разливается внутри. В конце концов, какая разница? Обычно сюрпризы Александры сводились к новой одежде, в которой дочь выглядела толстой.

— Хорошо, хм… давайте… — Тэш заметила, как щеки Паскаля надулись. — Мне бы хотелось получить подарок сейчас.

Александра выглядела довольной. Паскаль стал надевать пиджак.

— Паскаль, ты что, — испугалась Тэш. — Я не хотела тебя обижать, и если…

— Я надеваю пиджак, потому что твой сюрприз находится снаружи, — сердито ответил Паскаль.

— О!

И все вместе они вышли в душную темноту ночи.