Аллегра посмотрела на часы. Они проговорили больше часа, время близилось к полуночи. Аллегра немного побаивалась еще раз звонить Брэндону, но все же решилась. Наверное, он пытался ей перезвонить, пока она разговаривала с Кармен, да телефон был занят. Но когда она позвонила в отель, номер Брэндона снова не ответил. На этот раз Аллегра оставила у портье сообщение с просьбой перезвонить.

Около часа ночи, когда Аллегра ложилась спать, звонка от Брэндона так и не было. Звонить ему самой ей больше не хотелось, она и так уже чувствовала себя в глупом положении и изо всех сил старалась выкинуть из головы слова Сэм. Почему-то Аллегре не верилось, что он спит с женой. Ну чем можно заниматься в такой час в Сан-Франциско? Это небольшой сонный городок, там жизнь на улицах замирает уже часов в девять-десять вечера. Не пошел же Брэндон в ночной клуб. Наверное, он просто засиделся допоздна у жены, споря с ней насчет раздела имущества. Сэм не имела права говорить о нем такие вещи. Вспоминая стычку с сестрой, Аллегра все еще злилась. Ну почему все так настроены против Брэндона? И почему ей вечно приходится за него заступаться и оправдывать его поведение перед другими?

Телефон так и не зазвонил, и часов около двух Аллегра наконец заснула. Но в четыре часа утра ее разбудил телефонный звонок. Думая, что звонит Брэндон, она вскочила с кровати так быстро, что от резкого движения зашумело в ушах. Это была Кармен. Она услышала какой-то шум. Кармен говорила по телефону сбивчивым шепотом, от страха плохо соображая, так что Аллегра с трудом ее понимала. Битый час она успокаивала актрису, под конец даже стала подумывать, не проще ли самой приехать к ней. Однако Кармен наконец заявила, что уже успокоилась, и даже извинилась за звонок в такой час.

— Тебе нужно еще немного поспать, а то завтра на церемонии награждения ты будешь черт знает на кого похожа. А надо выглядеть хорошо, потому что тебе, наверное, предстоит получать премию. Так что марш в постель! — закончила Аллегра тоном старшей сестры.

— Слушаюсь.

Кармен рассмеялась, чувствуя себя маленькой девочкой. Аллегра выключила свет, снова легла и, обессиленная, быстро заснула. До восьми часов утра ничто больше не помешало ей спать, а в восемь ее разбудил звонок Брэндона.

— Надеюсь, ты уже встала? — спросил Брэндон.

Аллегра притворилась, что давно встала. При взгляде на

часы она чуть громко не застонала. За всю ночь ей не удалось поспать и пяти часов.

— Да, и даже несколько раз, — ответила она, беря себя в руки, — У Кармен возникли проблемы.

— Этого только не хватало. Не понимаю, с какой стати ты занимаешься по ночам этой ерундой. Тебе нужно включать автоответчик или просто отключать телефон.

Поступать так было не в привычках Аллегры, да и работа не позволяла, но Брэндон никогда этого не понимал.

— Ничего страшного, я привыкла. Кармен получила письмо с угрозами. — Снова посмотрев на часы, которые теперь показывали пять минут девятого, Аллегра вспомнила, что должна сообщить об угрозах в полицию и ФБР. Утро обещало быть напряженным. — Где ты был ночью? — Аллегра старалась говорить без обвинительных ноток в голосе и не вспоминать слова младшей сестры.

— Встречался с друзьями. А что стряслось? Из-за чего ты мне звонила два раза?

— Ничего не стряслось. — Аллегра поймала себя на мысли, что почему-то оправдывается. — Я просто хотела узнать, как ты долетел, и пожелать спокойной ночи. Ты, кажется, собирался встретиться с детьми вчера вечером. — Если нет, то чего ради было лететь в Сан-Франциско в пятницу?

— Я собирался, но рейс задержали, я прилетел поздно, и пришлось отложить встречу до завтра. Поэтому я позвонил нескольким друзьям, с которыми мы когда-то вместе работали, мы встретились, посидели в баре, поговорили… — Временами Аллегра забывала, что Брэндон раньше жил в Сан-Франциско. — Я уж подумал, что что-то случилось, когда вернулся в отель и узнал, что ты звонила. Но было поздно, и я решил, что ты все равно спишь. Наверное, мне следует перенять манеру твоих клиентов звонить в любое время дня и ночи.

Брэндону очень не нравились эти ночные звонки, но большинство клиентов Аллегры звонили по ночам лишь по самой крайней необходимости.

— Похоже, ты неплохо провел время, — сказала она, стараясь скрыть разочарование в голосе.

— Да, мы очень неплохо посидели с друзьями. Иногда приятно снова побывать в Сан-Франциско. Я уже сто лет не бывал в здешних барах.

Аллегру подобное времяпрепровождение не привлекало, по Брэндону, наверное, действительно было интересно посидеть где-нибудь вечерком, пообщаться с друзьями. Тем более что при его работе это удавалось ему не часто.

— В девять я заезжаю за девочками. Я обещал им, что мы сходим в «Сосалито» и, может быть, еще в «Стинсон». Жалко, что тебя нет с нами, — добавил он уже мягче.

— Сегодня утром мне придется побывать в полиции и, возможно, в ФБР, поскольку письмо с угрозами пришло по почте. А вечером я иду на вручение «Золотого глобуса».

— Должно быть, это будет занимательно, — заметил Брэндон так безучастно, словно вопрос о том, что он тоже должен пойти, никогда и не обсуждался. — Кстати, как прошел вчерашний обед?

— Нормально, как обычно. Каждый был в своем репертуаре. Приехал Скотт, и это замечательно, он такой милый. Сэм стала слишком много о себе воображать, наверное, это возрастное и со временем пройдет, но пока я от этого не в восторге.

— Видишь ли, твоя мать позволяет ей делать все, что ей в голову взбредет. Если хочешь знать мое мнение, это верный способ избаловать ребенка, а она, между прочим, уже вышла из детского возраста. Странно, что твой отец не вмешивается в ее воспитание.

Не то чтобы Аллегра была решительно не согласна с Брэндоном, но ее покоробила его излишняя резкость. С какой легкостью он критикует ее младшую сестру! Сама она всегда тщательно следила за тем, чтобы не сказать что-нибудь нелестное о его детях.

— Отец в ней души не чает. В последнее время Сэм стали чаще снимать для журналов, наверное, это немного вскружило ей голову и она вообразила, что может говорить все, что угодно.

У Аллегры все еще не выходили из головы вчерашние высказывания Саманты, и сейчас она злилась вдвойне потому, что сестра заставила ее волноваться понапрасну. Странно, однако, что она приняла слова девчонки так близко к сердцу — наверное, только потому, что слишком расстроилась из-за Брэндона.

— Помяни мое слово, в один прекрасный день этот модельный бизнес еще доставит ей кучу неприятностей. Или какой-нибудь фотограф начнет к ней приставать, или подсунут наркотики, или еще что-нибудь. По-моему, вся эта богемная среда насквозь порочна, лучше бы твоей сестре держаться от нее подальше. И как только твои родители разрешают ей заниматься этими сомнительными делами!

В представлении Брэндона шоу-бизнес и все, что с ним связано, были чуть ли не порождением дьявола, и он это решительно не одобрял. Он не раз говорил, что своим родным дочерям никогда бы не позволил работать фотомоделями, актрисами или заниматься еще чем-то, что выставляло бы их на обозрение публики. Он никогда не скрывал от Аллегры, что считает творчество Стейнбергов в лучшем случае сомнительным, а в худшем — вообще темным делом, и это притом, что родители Аллегры преуспели в своей области, а она сама очень любила свою работу.

— Может, ты в чем-то и прав, — дипломатично ответила Аллегра.

Возможно, оттого, что они с Брэндоном слишком разные, или оттого, что он сейчас далеко, у нее возникло неприятное ощущение, будто он ее унизил. Даже после двух лет знакомства ей порой бывало трудно сказать, не ошиблась ли она в своем выборе. Казалось, Брэндон ей подходил, но иногда, как, например, сейчас, у нее возникало чувство, что они совершенно не знают друг друга.

— Мне пора ехать за девочками, — сказал Брэндон и примирительно добавил: — Я тебе позвоню вечером.

— Вечером я буду на вручении «Золотого глобуса», — мягко напомнила Аллегра.

— Ах да, совсем забыл. — Небрежный тон, каким это было сказано, вызвал у Аллегры острое желание швырнуть в него чем-нибудь тяжелым, жаль, он был далеко. — Тогда я позвоню завтра утром.