У Миколки сделалось кисло во рту. Так вот как честные люди становятся ворами! Ишь до чего хитро: те отвлекают старика, а эти, будто хозяева, орудуют в саду... Но что это? Миколка не верил собственным ушам.

— Дедушка! — окликнул Андрей.

Старик обернулся, остановился и ждал. Вот и случилось то, чего больше всего боялся Миколка. Он должен был посмотреть в глаза человеку, к которому, как вор, забрался в сад. Андрей, не убавляя шагов, приближался к старику, Миколка будто привязанный следовал за ним. И когда приблизились совсем к владельцу этого сказочного сада, Миколка даже попятился. Старик оказался хорошо знакомым! Он с ним встречался не раз. Да вот только где?

Андрей снял фуражку и вежливо поздоровался.

В ответ старик приподнял фетровую шляпу и насмешливыми глазами выжидающе посмотрел на ребят.

— Мы из школы-интерната, — сообщил Андрей.

— Очень приятно, очень приятно, — не то для виду, а может и в самом деле, обрадовался старикан. — Пожалуйста, заходите, — гостеприимно пригласил он их на веранду.

Миколка теперь окончательно убедился, что попал в гости к спасшему его когда-то знаменитому профессору-хирургу, имя которого было известно не только в их городе, но, пожалуй, и всему миру.

Как спутанный, плелся он по прямой аллейке сада, и перед глазами его предстала палата с белыми стенами, операционный стол и этот старичок-профессор, выглядевший в то время куда моложе, улыбающийся. «Ну-с, молодой человек, не боишься?» Куда там было бояться или не бояться, когда Миколка лежал чуть живой и единственная надежда была на профессора. «Вот молодец. Бояться не следует. Мы так, легонько, легонько...»

Миколка и по сей день помнит каждое его слово. Помнит, как улыбнулся на те слова. Его улыбка порадовала профессора. «Молодец! Настоящий мужчина».

Они поднялись на широкую веранду, всю пропахшую яблоками и солнцем. Уселись на скрипучих плетеных стульях. Миколка никак не мог прийти в себя. Хотел забраться в сад закоренелого частника, наживающего деньги на продаже фруктов, а попал... Уж кто-кто, но даже его мама, которая смотрит абсолютно на всех с подозрением, и та о профессоре была высокого мнения.

Хозяин поставил перед ними корзину со спелыми яблоками и грушами.

— Спасибо! — поблагодарил Андрей. — Мы к вам по делу.

Миколка с удивлением посмотрел на Андрея. Он перестал его понимать. Пришел воровать яблоки, а теперь отказывается даже от тех, что дают. Неужели задумал какой подвох? Ну нет, Миколка не позволит обидеть этого дедушку.

— Пробуйте! Это у меня гибрид. Сам вывел.

Андрей помялся. Потом взял все же яблоко:

— Вы извините нас, что мы так неожиданно...

— Пожалуйста, пожалуйста.

— Мы учимся в школе-интернате... Это здесь рядом, за лесом...

— Знаю, знаю... Близкие соседи.

— Так вот, мы с Николаем надумали: может, вам помощь какая нужна? Может, яблоки собирать или сад окапывать?..

Старик удивленно поднял белые брови. Видно, не верил своим ушам.

— У нас много охотников. Мы бы помогли вам...

Старичок опустил брови.

— Нет, вы не думайте... Наши ученики ни одного яблока не возьмут... честное пионерское!

— Спасибо, спасибо за внимание...

Профессор волновался. Достал из кармана платок, вытер усы, подергал себя зачем-то за белую, чуть желтоватую бородку.

— Буду рад видеть таких помощников...

Он растроганно моргал добрыми, уже выцветшими глазами. Как-то очень внимательно посмотрел на Миколку, тому даже показалось, что профессор узнал его. Он и сам охотно открылся бы, кто он такой, да язык прилип к нёбу. До того был поражен тем, как повернул дело Андрей. Товарищ сразу вырос в его глазах. Миколка сам никак бы до этого не додумался.

Потом они гуляли в саду. Старик показывал свои яблони, груши, рассказывал о каждом дереве.

— Вы, дедушка, садовник? — поинтересовался Андрей.

— В некотором роде, только в некотором... садовник-любитель.

— Как Мичурин?

— Безуспешно стараюсь ему подражать...

Остановились у небольшого питомника.

— А здесь у меня молодые саженцы. — Глаза профессора засветились каким-то новым огоньком. — Кстати, у вас возле школы посажен сад?

Андрей вопросительно посмотрел на Миколку. Он ведь новенький, не приметил.

— Н-не видно... — заикаясь, пробормотал Миколка.

— Вот мы и посадим. Скажите своему директору, если он пожелает заложить сад, то я дам вам саженцы.

Уже совсем вечером возвращались ребята от профессора, до предела довольные и собой и стариком.

— А я думал, ты и на самом деле послушался Конопельского.

— Так он сам идею подал — помочь дедушке.

— Знаем мы его «помощь».

— Ничего, он первым начнет школьный сад закладывать.

— Конопельский?!

А Конопельский в это время со своими дружками с нетерпением дожидались Миколки с Андреем. Лукии Авдеевне он-таки пожаловался:

— Посылаете к нам в спальню разных... Мы за них отвечать не собираемся!

Лукия Авдеевна встревожилась:

— Что случилось, мальчики?

— А мы знаем что? У них спросите.

— У кого же это — у них?

— У новенького. Да еще у Курилки.

Лукия Авдеевна побледнела. Ни Северинова, ни Курилы не было в школе. А если их нет, если о них с такими загадками говорит Конопельский, то жди беды. Ах эти мне новенькие! И откуда они такие берутся на ее голову?

— Мальчики! Не мучьте меня. Говорите — что случилось?

— Да... — мялся Конопельский. — Разве за всеми уследишь...

— Где они сейчас?

— Художеством заняты, — въедливо вставил Зюзин.

А Конопельский начинает торговаться с воспитательницей:

— Лукия Авдеевна! Почему должна отвечать вся спальня? Почему вина двоих должна лечь черным пятном на весь коллектив? Где же правда? На основании каких правил внутреннего распорядка...

— Где Курило?

— Вот ребята слыхали... Вроде как новенького в сад повел...

— В какой сад?

— Да уж, конечно, не в школьный!

Воспитательница схватилась за сердце:

— Не говорите никому... Я с ними сама...

А тут, как назло, Миколкину маму принесло. Директора школы не было, позвали ей воспитательницу.

— Вы мать Николая Курило?

— Да. Я могу его видеть?

Лукия Авдеевна почти враждебно посмотрела на посетительницу:

— К сожалению, нет.

— Почему? — встревожилась та.

— К сожалению, я и сама не знаю, где он.

Воспитательница рассчитывала, что этим она насолит матери, которая передала школе такого беспокойного ученика. Но она не представляла, что это за женщина.

— То есть, как это вы не знаете? А кто знает? Вот как вы воспитываете, вот как смотрите за детьми!..

С Лукии Авдеевны всю воинственность будто рукой сняло. Она смолкла, не зная, что и сказать. Такую мамашу голыми руками не возьмешь, не запугаешь, не остановишь, такая и до директора и до педсовета дойдет. Воспитательница сменила тон:

— Да вы не волнуйтесь, с вашим сыном ничего не случилось, он здесь, на территории школы... Но понимаете... он такой непослушный, такой упрямый, такой... уж и не знаю, как его в той школе воспитывали?

Миколкина мама тоже сбавила тон. Да, она целиком была согласна с выводом воспитательницы — прежняя школа, в которой учился Миколка, совсем испортила ее ребенка, там не педагоги, а сапожники, они его довели до того, что ребенок куда глаза глядят из школы сбежал. А спустя несколько минут воспитательница и мамаша уже нашли общий язык и мирно беседовали, создав заговор против непокорного ребенка.

— Вы с ним должны поговорить как мать, — советовала Лукия Авдеевна.

— Уж я с ним поговорю!

В этом обещании слышались такие нотки, которые не предвещали ничего доброго для ее сына.

— Где вы были?

— У дедушки... — Это, конечно, Андрей. Миколка молчал, как всегда.